Научись быть экстрасенсом. #Магия чистого сознания - Александр Панфилов

Вспомните выражение «с царем в голове», где царь – обозначение ясности и отсутствия ограничений. Это выражение дает четкое понимание, о чем повествуют русские сказы.

Чтобы быстрее справиться с очищением, я советую вам вспомнить миф том, как Геракл помог царю Авгию вычистить конюшни. Ни Царь с его богатствами, ни свита не смогли очистить конюшни. И только Гераклу, которого многие считали наивным простачком, задача оказалась по плечу. Поскольку сам он был проявлением чистой воли и силы!

Правила нашей работы просты и непреложны. Запомним их.

– Не верим, но проверяем, используя игровые приемы (ИГ-РА, Иго-Ра, что обозначает главенство света).

– Никакой мистики!

– Наблюдаем и изучаем!

– Работаем в первом и во втором вниманиях.

Интересный факт

Я буду еще не раз обращаться к мудрости русского языка и этимологии слов.

Задумайтесь над тем фактом, что слово РА, обозначающее Бога Солнца в Древнем Египте, имеет корневое значение в наших повседневных словах.

Ра (др. – греч. Pa; лат. Ra) – древнеегипетский бог солнца, верховное божество древних египтян. Его имя означает «Солнце»).

И именно РА в русском языке имеет корневое значение образа Солнца.

Примеры:

РА-ССВЕТ (Солнца свет)

РА-ДОСТЬ (РА в достатке)

ВЕ-РА (ведание РА, знание света, а не слепое повиновение, что требуется многими конфессиями от прихожан)

У-РА-Л (у солнечной горы)

ПО-РА (по солнцу)

РА-НО (Е) (Отсутствие солнца, посему и рано)

КО-РА (Коло – это круг солнца или округ солнца)

Этот список можно продолжать и продолжать.

Случайность или нет, но город Москва омывается такими реками, как ПахРА, УгРА, НаРА, ИстРА, ПРА.

А одно из самых знаменитых мантр-заклинаний у русских воинов во все времена – это клич УРА! о происхождении которого и о его возрасте почти никто не задумывается! «УРА» буквально означает «У Солнца».

Наши предки ведали, что мы – дети Солнца, и понимали мощь солнца как некоего живого Бога, который каждый день нам дает свет и тепло, плоды и жизнь. Едва ли спасет нас та или иная молитва любой из конфессий, если солнце погаснет в одночасье!

Основа нашей практики – это работа с образами, чем мы, на самом деле, давно владеем! Когда мы разговариваем по телефону, волей-неволей воспринимаем некий образ человека в своем вообРАжении.

Когда мечтаем, мы пользуемся образом, когда планируем будущее, пользуемся образом и т. п. Образ и изучение его воздействия на нас и на внешнюю среду жизни – наш главный инструмент.

Образ – это та запрограммированная масса света и энергии, что творит нашу жизнь и наш путь, а также воздействует на нас и окружающих людей. Но это лирика, хоть и очень важная, но лирика.

Сказ Первый. «Неузнаваемый»

(о том, что есть то, чего нет)

Интересный факт

Слово ВНУКИ имеет очень простой и очень важный древний этимологический смысл. У родителей дети учатся не столь охотно, сколь охотно воспринимают знания от дедушек и бабушек.

Наши предки были на столько мудры, что слово ВНУКИ обозначало В НАУКЕ.

Институт семьи не может существовать в полной мере без института бабушек и дедушек.

Суровый мне попался дед. Все лето он заставлял меня копать ямы и засыпать их обратно, не объясняя сути происходящего.

Дед обещал мне показать колдовство и магию. О чем я только думал, когда поверил, что он колдун!

Дед только молчал и сурово смотрел на меня, хотя что-то магическое в его взгляде было. Лишь однажды, впервые за многие недели, дед подозвал меня к себе и, указывая на дверь, спросил: «Видишь?» Передо мной была просто дверь. Я и ответил, что вижу дверь.

Дед молча указал рукой на ямы. Я продолжил копать.

Я тратил драгоценные летние месяцы не на друзей и прогулки, а на копание ям. Зачем копать эти бессмысленные ямы, тем более засыпая их землей от предыдущих ям?

Дед показал, как надо рыть ямы, как только я приехал на каникулы по окончании 8-го класса. Загадочный старик делал это медленно, священнодействовал, проникая лопатой в живую материю, и пересыпал землю так бережно, как будто на краю черенка лопаты стоял стакан с водой.

Первый десяток ям я рыл так же бережно и аккуратно, пытаясь копировать деда. Но чем сильнее во мне зрел вопрос, ЗАЧЕМ я их рою, тем безобразней я работал. И чем хуже я рыл, тем больше мне самому они не нравились, и тем заметнее я лодырничал уже на зло деду! За это и натыкался на его редкие хмурые взгляды.

Сам же старик то в лес на целый день уходил, то в сарае проводил долгие часы, то смотрел на небо и солнце.

Меня он почти не кормил, ел я то, что удавалось приготовить самому, или то, что растет у него на грядках и в огороде. Конечно, моему юному и растущему организму не хватало питания!

От бесконечного вскапывания я стал крепче физически, что не могло не радовать, но руки были все в мозолях, что не могло не огорчать! И, главное, лето – оно пролетало так стремительно! Я сокрушался обо всем том, что не случилось со мной. Сожалел о гуляниях днями напролет с друзьями, подругами и моей соседкой с третьего этажа в доме, где жил с мамой и папой.

Я думал: «Как мой отец общается с дедом? Старик ведь не обронит и словечка!» А ведь отец сам уговаривал маму на лето увезти меня к деду, и уговорил!

В один из дней, когда я копал ямы, купаясь в своих мыслях, дед подозвал меня к себе, чем сильно удивил – обычно он не обращал на меня внимания.

Дед указал рукой на ямы и спросил:

– Что видишь?

– Ямы, – ответил я.

Он задал вопрос еще раз:

– Что ВИДИШЬ, кроме ям?

– Ямы, землю, землю, перекопанное поле…

Дед не унимался:

– Что зришь за ямами и землей?

И тут я, вглядываясь в перекопанную землю, увидел друзей, подруг, школу, маму и папу, о которых думал часто! А в том углу поля, где я заканчивал зарывать последнюю яму и начинал все заново, видел злого себя, злого на всех и на вся! Себя – копающего, себя – вечером, себя – днем, себя – голодного и уставшего! И это не память! Это образы ям, образы, созданные мной во время копания, перемешанные с землей мои мысли и думы.

И тогда я ответил:

– Вижу себя, вижу мысли, вижу образы того, о чем думал во время копания. Вижу не ямы, но себя, копающего ямы.

И тут на его лице впервые появилась улыбка, искренняя и непосредственная. И он обрадовался, будто все это время копал вместе со мной и теперь работа завершена:

– Молодец. Долго, но молодец! Идем за мной!

Мы подошли к уже знакомой двери. И дед снова спросил, что я вижу.

Мне удалось подавить легкий ступор и панику от того, что нужно ответить что-то адекватное и не размазать эффект от верного ответа про ямы. Я отпустил напряжение и сказал, что вижу дверь, путь, дороги, людей, вижу деда, который все время входит и выходит их этих дверей.

Старик указал, на солнце:

– А там?

– Вижу солнце, свет, лучи, тепло, жизнь, радость, вижу младенчество, когда радовался солнцу, вижу, будто оно улыбается в ответ, будто живое! Вижу, что оно живое!

И в этот момент меня охватило состояние осознания, практически осязания всего, что находится в поле моего зрения, – это все живое, имеющее память и историю, имеющее образы и состояния.

Я начал смотреть вокруг широко раскрытыми глазами и видеть не предметы, но их образы, пространство – их мир, их жизнь, то, чем они являются на самом деле, а не какими мы видим их обычным зрением.

Мой взгляд упал на ямы: насколько же я их сработал безобразно, поэтому получились не ямы, а груды земли, смешанной с моими мыслями и эмоциями.

В последнюю очередь я обратил внимание на первую яму, сделанную дедом, и понял ее! И почувствовал, что от нее исходило столько любви и тепла, столько бережности и нежности, что она светилась неким легким золотым отблеском! Это было мое первое видение эфирного следа, живого вещества, которое есть у всего, что сделано с любовью в сердце (у людей тоже есть эфир: кого любят больше, у тех он больше, кого меньше, у тех меньше, но об этом позже).

Дед сказал мне: «Молодец!» И я получил второе одобрение за этот день, что меня насторожило. Дедова теперь уже хитрая улыбка вызвала у меня легкий озноб и мурашки, прокатившиеся по спине… Старик готовил мне следующее задание, но это уже другой рассказ.