Гарри Поттер и Дары смерти - Джоанн Роулинг

— Да, мой Лорд, это верно, но вы же знаете, Толстоватый возглавляет Отдел обеспечения магического правопорядка и постоянно контактирует не только с министром, но и с главами всех прочих отделов Министерства. Я думаю, что теперь мы, получив контроль над чиновником столь высокого ранга, сможем подчинить себе и других, а они совместными усилиями свалят Скримджера.

— Если только нашего друга Пия не разоблачат до того, как он завербует всех остальных, — сказал Волан-де-Морт. — В любом случае вероятность того, что Министерство станет моим до следующей субботы, мала. И если мы не сможем достать мальчишку в его новом укрытии, придется сделать это, когда он будет перебираться туда.

— Тут у нас имеется преимущество, мой Лорд, — заявил Яксли, решивший, похоже, любой ценой добиться хоть какойнибудь похвалы. — В Отдел магического транспорта уже внедрено несколько наших агентов. Если Поттер трансгрессирует или попытается воспользоваться Сетью летучего пороха, мы узнаем об этом сразу.

— Он не сделает ни того ни другого, — сказал Снегг. — Орден остерегается любого вида транспорта, находящегося в ведении или под контролем Министерства, да и вообще не доверяет ничему, что хоть как-то с ним связано.

— Тем лучше, — сказал Волан-де-Морт. — Ему придется передвигаться в открытую. А значит, нам будет легче взять его. — И, снова подняв взгляд к медленно вращавшемуся телу, он продолжил: — Я займусь мальчишкой лично. Во всем, что связано с Гарри Поттером, допущено слишком много промахов. Некоторые из них были моими. Мальчишка жив благодаря скорее моим ошибкам, чем собственным победам.

Теперь те, кто сидел вокруг стола, вглядывались в Волан-де-Морта со страхом, поскольку каждый опасался услышать обращенные именно к нему обвинения в том, что Гарри Поттер все еще жив. Однако Волан-де-Морт, казалось, разговаривал скорее с собой, чем с ними, попрежнему глядя на безжизненное тело, висевшее над столом.

— Я был небрежен и потому позволял препятствовать мне удаче и случаю, которые способны срывать исполнение даже наилучших планов. Теперь я понимаю то, чего не понимал прежде. Я должен стать тем, кто убьет Гарри Поттера, и я им стану.

При этих словах (и, похоже, в ответ на них) внезапно раздался вопль — страшный, протяжный крик страдания и боли. Многие из сидевших за столом испуганно уставились в пол, поскольку звук этот исходил изпод их ног.

— Хвост, — сказал Волан-де-Морт все так же негромко и задумчиво, попрежнему не отрывая взгляда от тела над столом, — разве я не говорил тебе, что наш пленник должен вести себя тихо?

— Да, ммой Лорд, — выдохнул маленький человечек, сидевший в середине стола, съежившись в своем кресле так, что оно казалось на первый взгляд пустующим. Он сполз на пол и торопливо выскочил из комнаты, оставив за собой странное серебристое свечение.

— Как я уже сказал, — продолжал Волан-де-Морт, обводя взглядом застывшие лица своих приспешников, — теперь мне многое стало ясно. Например, прежде чем я отправлюсь убивать Поттера, мне придется позаимствовать у одного из вас палочку.

На всех лицах отразилось только одно — ужас, как будто он объявил, что хочет позаимствовать чьюто руку.

— Добровольцы отсутствуют? — осведомился Волан-де-Морт. — Ну что же… Люциус, я не вижу причин, по которым тебе может в дальнейшем понадобиться твоя палочка.

Люциус Малфой поднял на него взгляд. Кожа Люциуса казалась в свете камина желтоватой, восковой, запавшие глаза его были обведены чернотой. Он хрипло переспросил:

— Мой Лорд?

— Твоя палочка, Люциус. Я хочу получить твою палочку.

— Я…

Малфой искоса взглянул на жену. Она, такая же бледная, как муж, смотрела прямо перед собой, длинные светлые волосы свисали ей на спину. Ее тонкие пальцы на краткий миг сжали под столом запястье Люциуса. Ощутив это прикосновение, Малфой сунул руку под мантию, вытащил палочку и протянул ее Волан-де-Морту, который поднес палочку к своим красным глазам и внимательно осмотрел.

— Из чего она?

— Из вяза, мой Лорд, — прошептал Малфой.

— А внутри?

— Драконовая… сердечная жила дракона.

— Хорошо, — произнес Волан-де-Морт. Он достал собственную палочку, сравнил их длины.

Люциус Малфой произвел невольное движение — на долю секунды могло показаться, что он надеется получить от Волан-де-Морта его палочку в обмен на свою. Глаза Волан-де-Морта, заметившего это движение, злобно расширились.

— Отдать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку?

За столом ктото хихикнул.

— Я вернул тебе свободу, Люциус. Потвоему, этого мало? Впрочем, я заметил, что и ты, и твои домочадцы в последнее время выглядите не очень счастливыми… Тебе чтото не нравится в том, что я присутствую в вашем доме, Люциус?

— Ничего, мой Лорд, совсем ничего!

— Какая ложь, Люциус…

Шипение, послышавшееся в негромком голосе Волан-де-Морта, казалось, продолжалось и после того, как его жесткий рот замер. Оно становилось все громче, и один или двое волшебников не сумели подавить охватившую их дрожь — чтото тяжелое заскользило по полу под столом.

И вот в кресло Волан-де-Морта начала забираться огромная змея. Она поднималась и поднималась, представляясь бесконечной, пока наконец не улеглась Волан-де-Морту на плечи. Шея у нее была толщиной с бедро мужчины, глаза с вертикальными прорезями зрачков не мигали. Волан-де-Морт, не отрывая взгляда от Люциуса Малфоя, рассеянно погладил эту тварь длинными, тонкими пальцами.

— Почему это вы, Малфои, выглядите недовольными своей участью? Разве вы многие годы не твердили, что жаждете моего возвращения, моего прихода к власти?

— Разумеется, мой Лорд, — ответил Люциус Малфой. Рука, которой он отер пот со своей верхней губы, дрожала. — Мы жаждали этого — и жаждем сейчас.

Замершая слева от него супруга кивнула, странно и натужно, и перевела взгляд с лица Волан-де-Морта на змею. Справа от Люциуса его сын, Драко, то и дело поглядывавший на висевшее над ним безжизненное тело, бросил на Волан-де-Морта быстрый взгляд и отвел его в сторону, боясь встретиться со своим господином глазами.

— Мой Лорд, — произнесла сдавленным от охвативших ее чувств голосом смуглая женщина, которая сидела чуть дальше от Волан-де-Морта, — то, что вы здесь, в нашем родовом поместье, честь для нас. Большей радости быть просто не может.

Она сидела рядом с сестрой, нисколько на нее не похожая, — ни темными волосами, ни тяжелыми веками, ни осанкой, ни манерами. Нарцисса сидела прямо и бесстрастно, между тем как Беллатриса склонялась над столом к Волан-де-Морту так, точно одних только слов было мало, чтобы выразить ее желание полнейшей близости к нему.

— Большей радости, — повторил Волан-де-Морт, немного склонив голову набок и вглядываясь в лицо Беллатрисы. — Из твоих уст, Беллатриса, такие слова значат немало.

Лицо ее залила краска, глаза наполнились слезами счастья.

— Мой Лорд знает, что я говорю чистую правду!

— Большей радости быть просто не может… Даже в сравнении со счастливым событием, которое, как я слышал, произошло на этой неделе в вашей семье?

Беллатриса, приоткрыв рот, уставилась на него в явном недоумении.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, мой Лорд.

— Я говорю о твоей племяннице, Беллатриса. И о вашей, Люциус и Нарцисса. Она ведь только что вышла замуж за оборотня, за Римуса Люпина. Вы, должно быть, очень гордитесь этим.

Все, кто сидел за столом, глумливо загоготали. Многие склонились друг к другу, обмениваясь насмешливыми взглядами, некоторые застучали по столу кулаками. Огромная змея, раздраженная этим шумом, открыла пасть и сердито зашипела, однако Пожиратели смерти ее не услышали — до того обрадовало их унижение, которому подверглись Беллатриса и Малфои. Лицо Беллатрисы, совсем недавно светившееся от счастья, пошло уродливыми багровыми пятнами.

— Она не племянница нам, мой Лорд! — воскликнула Беллатриса, перекрикивая веселый гам. — После того как наша сестра вышла замуж за грязнокровку, мы — Нарцисса и я — ни разу не виделись с ней. Ее отродье не имеет ни с кем из нас ничего общего, как и животное, за которое она выскочила замуж.

— А что скажешь ты, Драко? — спросил Волан-де-Морт, и хотя голос его был тих, он легко перекрыл улюлюканье и глумливый гогот. — Ты как — будешь нянчиться с ее щенками?

Веселый гомон усилился. Драко Малфой в ужасе взглянул на отца, уставившегося себе в колени, потом поймал взгляд матери. Та почти неприметно качнула головой и снова уставилась непроницаемым взглядом в стену напротив.

— Довольно, — проронил, поглаживая рассерженную змею, Волан-де-Морт. — Довольно.

И смех мгновенно стих.

— Многие из древнейших наших семейных древес со временем заболевают, — сказал он. Беллатриса, затаив дыхание, умоляюще смотрела на него. — Вам придется подрезать ваше, чтобы оно выздоровело, не так ли? Отсечь ветви, которые угрожают здоровью всего дерева.