Голоса лета - Розамунда Пилчер

С кем бы поговорить?

С Филлис.

Замечательно. «Выйдя из больницы, я могу пожить у Филлис. Если я буду с Филлис, Алек спокойно может ехать в Шотландию».

Лора недоумевала, почему эта очевидная мысль не пришла ей в голову раньше. Довольная собой, она заулыбалась, но в этот момент короткий сигнал другого автомобиля вернул ее в реальность. Рядом с ее машиной затормозил большой синий «ровер», и его водитель, краснолицый мужчина, хотел знать, готова ли она освободить для него парковочное место или до вечера будет сидеть и пялиться на себя в зеркало.

Смутившись, Лора быстро подняла козырек, завела машину, улыбнулась более чарующе, чем требовалось, и, немного краснея, вырулила на дорогу. Ей повезло: она ни в кого не врезалась. Она выехала на Юстон-роуд, в трехрядном потоке транспорта тихим ходом добралась до Эвершолт-стрит, свернула на север и покатила в гору в направлении Хампстеда.

Лора сразу почувствовала себя чуть лучше. У нее созрел план, и теперь только оставалось претворить его в жизнь. Машин здесь было меньше, и она поехала быстрее; в открытый люк струился свежий воздух. Дорога была знакомая: в юности, когда Лора жила с Филлис, она каждый божий день ездила этим маршрутом на автобусе — сначала в школу, потом в колледж. Остановившись на светофоре, она глянула по сторонам, узнавая дома. Ветхие, укрытые тенью деревьев, некоторые из них теперь имели облагороженные фасады и яркие двери. По залитым солнцем тротуарам сновали люди в легкой одежде: девушки с оголенными руками, матери с полуголыми ребятишками. Хозяева небольших лавок установили на тротуарах навесы и выставили под ними свои товары. Лора увидела лоток с красиво разложенными овощами, пару стульев из сосновой древесины и зеленые ведра с розами и гвоздиками. Маленький ресторанчик даже вынес на улицу пару столиков и белые железные стулья, которые стояли под полосатыми зонтиками. «Как в Париже, — подумала Лора. — Жаль, что мы живем не в Хампстеде». А потом стоявший за ней автомобиль засигналил, и она сообразила, что зажегся зеленый свет.

И только когда она уже ехала по хампстедской Хай-стрит, ей пришло в голову, что Филлис, возможно, нет дома.

Конечно, следовало бы сначала позвонить. Лора попыталась представить, чем занимается Филлис в погожий летний денек. Собственно, это было нетрудно, поскольку вариантов было не так уж много. Филлис могла ходить по магазинам, покупая одежду или антиквариат, рыскать по своим любимым художественным галереям, сидеть в каком-нибудь комитете, продвигая музыку в массы, или собирать деньги на восстановление какого-то разрушающегося особняка в Хампстеде.

Правда, теперь было слишком поздно что-либо предпринимать, ведь она почти добралась до места. Через несколько минут она свернула с центральной дороги на улицу, которая сужалась, петляя вверх по холму, а потом выпрямлялась. Лора увидела убегающий вверх вместе с улицей ряд домов в георгианском стиле. Каждый стоял на ступеньку выше предыдущего, входные двери находились вровень с мощенным булыжником тротуаром. Перед коттеджем Филлис был припаркован ее автомобиль — обнадеживающий знак, но это еще не значит, что Филлис дома. Неутомимый ходок, она садилась за руль только тогда, когда ей приходилось «ехать в Лондон».

Лора остановилась за машиной Филлис, закрыла люк, взяла Люси на руки и вылезла из автомобиля. По обе стороны от входной двери дома Филлис стояли кадки с гортензией. Лора постучала в дверь и скрестила пальцы. «Если ее нет, я просто уеду, вернусь домой и оттуда позвоню ей». Но почти сразу до нее донесся звук цокающих шагов Филлис (та всегда ходила на высоченных каблуках), а в следующую секунду дверь распахнулась и все мгновенно встало на свои места.

— Девочка моя.

Лучше приветствия Лора не слыхала. Они обнялись. Люси, конечно, мешала. Как всегда, когда она обнимала Филлис, Лоре казалось, будто она сжимает в объятиях птичку. Хрупкую птаху с ярким оперением. Сегодня на Филлис был туалет абрикосового цвета, на шее — модные прозрачные бусы, серьги в ушах смотрелись, как елочные украшения. Пальцы на ее маленьких, как у ребенка, руках были унизаны кольцами, на лице, как всегда, безупречный макияж. Только волосы были чуть растрепаны, выбивались на лоб. Теперь в них блестела седина, но это ни в коей мере не приглушало юношеского задора на ее лице.

— Почему не позвонила?!

— Это было спонтанное решение. Захотела и приехала.

— Какая же ты молодчина, милая. Входи!

Лора вошла в дом, Филлис закрыла за ней дверь. Но в помещении не было темно: узкий коридор тянулся через весь дом к другой двери, выходившей в сад, и она была открыта. В проеме виднелся залитый солнцем мощеный зеленый дворик, а в глубине — белая решетчатая беседка.

Лора наклонилась и посадила Люси на рубиново-красный ковер. Собачка тяжело дышала, и Лора, бросив сумочку у подножия лестницы, прошла на кухню, чтобы налить для своей питомицы миску воды. Филлис наблюдала за ней, стоя в дверях.

— Я сидела в саду, — сказала она, — но там уже жарко. Пройдем лучше в гостиную. Там прохладно, да и окна открыты. Ты прямо как тростиночка, дорогая. Худеешь?

— Не знаю. Может быть. Не специально.

— Что-нибудь выпьешь? Я только что приготовила отменный лимонад. В холодильнике стоит.

— Не откажусь.

Филлис пошла за бокалами.

— Ты иди располагайся поудобнее. Забирайся с ногами на диван, и мы с тобой чудненько поболтаем. Сто лет тебя не видела. Как твой красавчик Алек?

— Нормально.

— Ты должна все мне рассказать.

Располагайся, забирайся с ногами на диван. Какое это счастье. Как в старые добрые времена. Послушавшись Филлис, Лора прилегла в уголке огромного мягкого дивана. За открытыми стеклянными дверями сад волновался, едва слышно шелестел на тихом ветру. Воздух наполнял аромат желтофиоли. Царил умиротворяющий покой. Что само по себе было удивительно, поскольку Филлис по натуре была очень деятельным человеком. Всегда куда-то спешила, кружила, как мошка, на своих тощих ногах по сто раз на день бегала вверх-вниз по лестнице.

Лоре она приходилась тетей, была младшей сестрой ее отца. Они выросли в семье обедневшего англиканского священника, которому пришлось экономить каждый пенни, дабы скопить необходимую сумму на то, чтобы послать отца Лоры в университет учиться на врача.

На образование Филлис денег уже не осталось.

И хотя к тому времени, слава богу, миновала та эра, когда считалось, что удел дочерей приходских священников — жить дома, с родителями, помогая матери украшать цветами церковь, и вести занятия в воскресной школе, лучшее, что ожидало Филлис, — это брак с каким-нибудь надежным подходящим человеком. Но Филлис с детства была своевольной. Каким-то образом ей удалось окончить курсы секретарей-машинисток, а после она отправилась в Лондон — не с благословения родителей, — где сумела за рекордно короткое время найти себе не только жилье, но и работу — устроилась младшим секретарем-машинисткой в старинный издательский дом «Хей Макдональдс». Очень скоро ее энтузиазм и предприимчивость были оценены по заслугам. Она стала секретарем заведующего редакцией художественной литературы, а потом, в возрасте двадцати четырех лет, — личным помощником руководителя компании — Мориса Хея.