Пернатый оберег - Алексей Яковлев

— Всё, граждане, — сказали младореформаторы, — период первоначального накопления закончился! Теперь живем честно! Понятно?

Уж, кажется, всё объяснили, по полочкам разложили, разжевали и в рот положили, а тупое население никак не поймет: то банк ограбят, то за мизерную оплату уважаемого бизнесмена в его собственном «мерседесе» взорвут. У человека сотня миллионов долларов наприватизирована, а его за такие гроши взрывать?! Тьфу! И не стыдно?! И главное, период первоначального накопления уже закончен! Вы что, не слышали?! А эти обормоты нагло отвечают:

— Это у вас период первоначального накопления закончился, а у нас только начинается!

Умные у нас были младореформаторы, да тупой народ им достался.

— Разве с таким народом цивилизованное общество построишь? — вздыхают огорченные приватизаторы. — Даже жить с ним в одной стране противно! Слава богу, денежки наши в заграничных банках. Особняки в Лондонах, Парижах и Ниццах куплены. Жены с малыми детьми там живут, а старшие уже в Оксфордах да Гарвардах, как положено, учатся. Ну а самим, зажав нос, кривя губами и скрипя зубами, приходится в этой стране иногда присутствовать… пока нефть не кончилась.

Вот такая отгадка у мальчугановой загадки. Глеб не имел экономического образования и детский возраст давно перерос. Поэтому он не стал раздумывать над перспективами висячих садов и садовых коллективов и разгадывать детскую загадку, а занялся своим делом. Куда нужно обратиться, чтобы побыстрее найти в незнакомом городе человека? Конечно, в местную полицию, которая многих знает, или, по крайней мере, о многих должна знать. Тем более о таком нерядовом семействе, как родственники Артюнянца. Возможно, и городские власти о родственниках олигарха наслышаны.

Здание городской администрации находилось в пределах видимости, и Глеб приткнулся со своим «фордом» с краю ВИП-стоянки. Автосеконд-хэнда здесь не наблюдалось, а стояли всё дорогие иномарки, и в их ряду Панов увидел полицейскую автомашину с мигалкой. Глеб подошел к водителю, показал свое удостоверение, объяснил, что хотел бы увидеть кого-нибудь из полицейского начальства, и поинтересовался, как добраться до городского ОВД.

— Зачем вам ехать в ОВД, — любезно посоветовал водитель столичному коллеге, — когда сам начальник перед вами? — и водитель указал на полицейского полковника, выходившего из административного здания об руку с начальственного вида господином в штатском.

Глеб хотел дождаться, когда начальники закончат разговор, но господа не спешили расставаться и, судя по улыбкам и смешкам, от обсуждения неотложных важных дел перешли к анекдотам. Тогда Глеб решился нарушить субординацию и, извинившись, что прерывает важную беседу, представился полковнику и сообщил о цели своего приезда.

— Артюнянц? — переспросил полковник. — Однофамилица самого? — и указал перстом в поднебесье. — Да мало ли у нас приезжих однофамилиц и однофамильцев Их не то что узнать, зарегистрировать невозможно!

— Не однофамилица, а родственница, — вежливо поправил начальника ГОВД Глеб и тоже почтительно возвел очи горе.

— Что-что?! — встрепенулся начальственного вида господин в штатском. — У нас в городе проживает родственница самого Артюнянца, а администрации об этом ничего не известно?! — и он строго воззрился на полковника.

— Не зарегистрировано у нас никаких родственников господина Артюнянца, — раздосадованно окрысился на Панова полковник. — Если бы кто-то из близких такого лица, — и начальник ГОВД опять указал перстом в небеса, — не то что проживал, а на короткое время остановился в нашем городе, я бы немедленно проинформировал об этом администрацию.

Босс в штатском полковнику не очень-то поверил и даже стал припоминать его упущения в регулировании миграционного потока. Тот оправдывался и вежливо переводил стрелки ответственности на законодательную и исполнительную власть. А Глеб понял, что невольно поставил полковника в неудобное положение и нужно исправлять ошибку, пока отношения с местной полицией не испорчены окончательно. Правильнее всего в таком положении было заболтать неловкость. Панов извинился и признал, что, возможно, произошло недоразумение и девушка, которую он разыскивает, живет вовсе не в Разнесенске, а в соседнем районе. Да к тому же она не обязательно родственница олигарха, а вполне может быть просто его однофамилицей. Полковник перестал смотреть на Глеба волком, а босс из администрации выглядел разочарованным. Развивая успех, ловкий дипломат поторопился перевести разговор на другой предмет.

Нужно заметить, что с момента отъезда в Разнесенск и даже чуть раньше — после рассказа Новикова о злосчастной судьбе влюбленного в Юлию студента, которого угораздило потом поддаться чарам Марфы и преподнести ей в знак своей симпатии цветок, — Глеба не то что мучила, не то что свербила, не то что сосала, а просто несколько беспокоила одна мысль, и даже не мысль, а малюсенькое опасение… Нет, зная предвзятое отношение Новикова к Юлии, Глеб нисколько не верил его наветам на защитницу шелудивой собачки. Но, с другой стороны, Новиков — бывший боевой офицер, и он не унизится до беспардонной лжи и клеветы в адрес ни в чем не повинной девушки, как бы она ни стояла ему поперек горла. Поэтому все факты, которые Новиков приводил в обоснование своих обвинений в адрес Юлии, имели место в действительности. Вот только выводы на основе этих фактов он делал предвзятые, а значит — неверные. Да, Юлия не любила Дэна, а после трагической гибели от Дэновой злодейской руки ее любимой кошки Клеопатры и малых Клеопатриных котятушек совсем взъярилась. Но это вовсе не означает, что именно она организовала похищение Дэна и впоследствии вымогала деньги за его так и не состоявшееся освобождение. И если суммы выкупов, полученных неизвестными похитителями Дэна, совпадали с уплаченными Юлией отступными при выделении ей земельного участка под кошачье-собачье мемориальное кладбище, то это может быть чистой случайностью. Скорее всего, и это единственное приемлемое объяснение, Юлия выклянчила деньги у матери. Неужели известная красавица, окучившая не одного миллиардера, пожалеет для единственной дочери какую-нибудь сотню-другую тысяч долларов?! И с покойным Никитой Юлия ссорилась, Глеб сам тому был свидетелем. Но не убьет же она сводного брата из-за каких-то ворон и петуха, пусть даже обрядового?! К тому же обвинение Никиты в том, что он травил Усю и Русю колбасой, купленной в супермаркете, явно несправедливое. Люди эту колбасу едят — и ничего. Почему же собачкам будет от нее плохо? Юлия хоть и упрекала Никиту в зловещем умысле, но в глубине души должна была признать, что колбаса — это все же не яд! И опять же случай с влюбленным студентом. Возможно, Юлия, не отвечавшая ему взаимностью, все же обиделась, когда неверный поклонник переключился на Марфу. Ведь обычай «сама не гам и другим не дам» среди милых представительниц прекрасного пола имеет самое широкое распространение. Юлия — чудесная девушка, но это не освобождает ее от небольших женских слабостей. Она решила наказать непостоянного кавалера. Но как? Неужели толкнуть юношу под машину?! Глеб не мог поверить, что Юлия способна на такое злодейство! Произошло недоразумение, несчастный случай! Еще известный классик русской литературы Серебряного века в своей не менее известной повести описывал, как юная девушка, демонстрируя возлюбленному свою колдовскую силу (об экстрасенсах и детях-индиго в ту пору и слыхом не слыхивали) заставляла молодого человека раз за разом падать на ровном месте. То же и Юлия проделала с легкомысленным студентом. Но на большее, чем шишка на лбу ее обидчика, юная мстительница не претендовала. Увы, она не предполагала, что юноша шлепнется посреди проезжей части дороги, аккурат перед машиной. Еще слава богу, что парень отделался относительно небольшой травмой!

Однако это — информация к размышлению, звучащая предостережением. Глеб помнил, с какой язвительностью Юлия высмеивала его за общение с Марфой. На чисто служебный интерес Глеба к Дуне она отреагировала не лучше. А если она узнает, что Глеб поехал в Разнесенск, чтобы с Дуней увидеться? Виконт д’Ал де Ла Панини надеялся, что красавица-индиго под машину его все же не пихнет, пожалеет. Но и ходить с фингалом на лбу — перспектива не из приятных. Нужно было от греха подальше обидчивую экстрасенсорку как-то умилостивить. Самый короткий и верный путь к ее сердцу Глебу был хорошо известен, и его взгляд не зря остановился на бронзовой Каштанке.

— Любуюсь на эту высокохудожественную скульптурную композицию, — льстивым тоном обратился он к боссу из администрации, указывая на бронзовую собаколюбицу и ее подопечную. — Просто чудо! Особенно мне нравится изваяние собачки. Видно, администрация Разнесенска душой болеет за братьев и сестер наших меньших и, уж коли запечатлевает их даже в бронзе, наверняка открыла приют и для живых, но бездомных шавочек.