Работа учителя над собой. Книга о том, как научиться быть Настоящим Педагогом - Вадим Слуцкий

Однако то, что в понятие «педагогическая техника» включают (пусть и по недоразумению) черты личности, по-видимому, говорит о том, что многие авторы смутно догадываются: на самом деле «техника» – это еще не все. Но ясного осознания проблемы у них нет.

Наконец, есть и третье отличие: традиционный подход определяет и начало, и конец работы учителя над собой. Конец наступает тогда, когда учитель уже всему научился. Т.е. приобрел все необходимые профессиональные знания, умения и навыки, методическое мастерство и педагогическую технику. С этого момента ему уже ничему учиться не нужно – а если нужно, то это не столь существенно. Теперь он может эффективно обучать, воспитывать, формировать.

Я же убежден, что, остановившись в своем личностно-профессиональном (для нас, педагогов, это нерасторжимо) развитии, педагог теряет возможность воспитывающе влиять на детей.

Т. е. КОНЕЦ РАБОТЫ НАД СОБОЙ – в традиционном понимании – это начало настоящей педагогической работы. А в моем понимании – это ее конец.

Я могу определить только НАЧАЛО работы учителя над собой. А конца не должно быть – до тех пор, пока он остается учителем.

Итак.

Традиционный подход. Мой подход.

1. Работа учителя над собой 1. Работа учителя над собой происходит

происходит до того, как учитель в процессе работы с детьми, и в принципе

пришел к детям. невозможна в иных условиях.

2. Это чисто техническая 2. Это изменение себя самого как человека,

профессиональная работа. как личности.

3. Конец работы учителя над 3. Конца у этой работы нет (по крайней

собой – это начало настоящей мере, пока мы остаемся педагогами).

педагогической работы.

Впрочем, эти две точки зрения не отрицают, а дополняют друг друга. То, что записано слева (и относится к чисто профессиональной, технической составляющей работы учителя над собой, которая происходит, главным образом, в институте или, во всяком случае, вне школы и имеет четко определенные границы), тоже нужно. Но это не главное. Главное – это то, что справа.

Педагогический процесс – не только и не главным образом профессиональная деятельность (хотя – и профессиональная тоже). Это, прежде всего, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ УЧИТЕЛЯ И УЧЕНИКОВ. Это стержень, сердцевина педагогического процесса, иерархически главная его составляющая.

Человеческим отношениям можно и нужно учиться. Но – не в институте. Человеческим отношениям можно учиться только в процессе самих человеческих отношений.

Как же это возможно?

Глава 1. Что такое «работа учителя над собой»?

Постановка проблемы.

Эпизод 1. Таня Цветкова и Сергей Иванович.

Сценарий А (пессимистический).

Сергей Иванович – учитель средних лет, математик. Он очень любит свой предмет, серьезно к нему относится; вообще он хороший учитель. Раньше он жил в маленьком городке, но перед началом нового учебного года переехал с семьей в большой город. Нашел работу в новой, недавно построенной школе.

В новых школах часто нет порядка, так же было и в этой школе. У Сергея Ивановича – 4 новых класса, это больше 100 учеников. И классы сложные, только что сформированные. Коллективов нет, много сложных детей. Трудно, очень трудно пришлось Сергею Ивановичу в том учебном году. И самым трудным оказался 8 класс. В котором и училась Таня Цветкова.

В 8 классе, где, в основном, были способные умные дети, сидело несколько балбесов, упорно не желавших учиться, но желавших жениться: для чего необходим аттестат о среднем образовании. Делать они ничего не делали, а положительные оценки получать хотели, более того, пребывали в полной уверенности, что это не их проблема, а проблема учителя – как им выставить «троечки». Но Сергей Иванович не такой человек, чтобы кому-то «дарить оценки». Пришлось объявить балбесам «незримый бой». Так было назначено судьбой!

А Таня Цветкова сначала произвела на него очень хорошее впечатление. Она тоже умная и способная. Высокая, хорошенькая. Из благополучной семьи. Когда Сергей Иванович в начале сентября познакомился с классом, Таня – единственная – подарила ему букет цветов. Было приятно.

И ученицей она ему показалась хорошей. Правда, на уроках она что называется «не всегда хорошо себя вела»: любила поболтать с подружкой, Ариной Чекаловой, с которой они вместе сидели. Но стоило на нее посмотреть – даже не строго, просто посмотреть – и она замолкала. Она внимательно слушала объяснения учителя: во всяком случае, такое у нее было лицо. Выполняла все или почти все задания. Сергей Иванович очень уставал, проверял работы не всегда внимательно: ему казалось, Таня неплохо усваивает материал. С ним она была предупредительна, вежлива, даже по-детски ласкова.

В общем, Таня ему нравилась и даже была для него «лучом света в темном царстве» 8 класса.

Но шло время. «Незримый бой» был выигран на всех фронтах: получив «пары» за четверть и вытекающий из них хороший «втык» от родителей, балбесы зашевелились, закряхтели. Класс стал больше походить на класс – а не на толпу, как в начале учебного года: появились лидеры (одним из которых стала Арина Чекалова, подружка Тани), дети притерлись друг к другу. Привыкли к требованиям учителя, втянулись в работу. Классом, в общем, Сергей Иванович был теперь даже доволен.

И вот тут он неожиданно для себя обнаружил, что Таня – очень недобросовестный человек. У него теперь было больше времени на проверку их работ, он меньше уставал. И ясно увидел: она только изображает старательность, а, в сущности, работает поверхностно, без интереса. Он стал замечать у нее грубые, нелепые ошибки, недопустимые для восьмиклассницы.

И Танины оценки поползли вниз. В первой четверти она имела твердую «четверку», даже с некоторой надеждой на возможное ее превращение в «пятерку». Во второй же четверти погрязла в «тройках» – не без примеси «двоек».

Сергей Иванович все думал, что нужно поговорить с Таней, но времени выбрать так и не мог.

Между тем, Таня становилась все более хмурой и раздражительной. Два или три раза она – как показалось учителю, намеренно – не поздоровалась с ним в коридоре, притворившись, что его не заметила. На уроках перестала улыбаться, смотреть в глаза; исчезла ее милая детски-женская ласковость. Все чаще она посматривала на Сергея Ивановича с явной злостью.

В конце четверти писали контрольную. Таня получила «двойку», а можно было поставить и «единицу». Работа ее была худшей в классе: будто она специально все сделала шиворот-навыворот. За четверть – хиленькая «троечка».

Прошел Новый год, кончились каникулы. Началась третья четверть. Таня пришла на первый урок математики. Сергей Иванович мельком посмотрел на нее – и едва ее узнал: это была какая-то другая Таня. Лицо злое, какое-то заострившееся, как у хорька. Глаза блестят, резкие движения. Она уже не казалась красивой. Ни она, ни Арина с учителем не поздоровались.

Начался урок. Таня и Арина болтают, ничего не слушают.

Арина – девочка потрясающе красивая, умная, с сильным характером, очень авторитетная в классе, но глубоко неинтеллигентная, грубая, хамоватая. Вела она себя откровенно вызывающе, а Таня посматривала на учителя просто с явной ненавистью.

Сергей Иванович сделал им одно замечание, другое – вежливо, тактично. Они – ноль внимания.

В середине урока учитель, записывая что-то на доске, допустил ошибку – вернее, это была описка: вместо знака> (больше) он написал = (равно). Таня это заметила – и что-то такое громко съязвила, вроде того, что вот-мол, какой у нас умный учитель. Это было глупо – скажи такое кто-нибудь из балбесов, Сергей Иванович спокойно бы его одернул или просто пропустил бы мимо ушей: мели, Емеля, твоя неделя. Но – Таня! Что это с ней? Он был искренне изумлен, и его это очень задело.

А самое главное – в ее голосе была такая ненависть, такая злоба, такое раздражение! Это был мощный заряд отрицательных эмоций, которым Таня выпалила в него. И выстрел попал в цель. Он почувствовал себя неуверенно, зажался.

Она это тут же почувствовала – и принялась язвить вовсю. Шипела, как змея: по всякому поводу и без всякого повода. К ней прислушивались; кое-кто негромко подхихикивал. Явных неприличностей и грубостей она не говорила: Таня – из очень приличной семьи, она не привыкла к грубостям. Но все это было так зло, она его так ненавидела! А Арина – та попроще: она просто начинала откровенно хамить, стоило к ней обратиться. Сергей Иванович старался сдерживаться и до конца урока ни о чем не спрашивал ни Таню, ни Арину и делал вид, что их не замечает.

Но когда 8 класс ушел из кабинета, его буквально трясло. Он даже подумал: не спуститься ли в медпункт – принять валерьянки, таблеток этак 5—6? Но неудобно было: он же не женщина все-таки. Пришлось вести урок в 5 классе в таком ненормальном состоянии: дети маленькие, они как-то даже с испугом на него посматривали – видно такое у него было лицо, такой голос. Он пытался говорить спокойно, ласково – но получалось как-то фальшиво.