Бахтияра (СИ) - Ad Валентина

   Иван внимательно всматривался в молодого, скорее всего собственного ровесника, доктора. «Интересно, а этот врач знает вообще, о чем говорит? Похоже, нет. Или же есть еще вариант, он вынужден был жениться на матери своего будущего ребенка, которого не хотел, не желал, не планировал. Иначе как можно объяснить такое восприятие новой жизни?». По всему телу разлилось приятное тепло, стоило только Ивану вспомнить те прекрасные девять месяцев, которые совсем недавно закончились. Он не мог дождаться именно этого момента, когда он возьмет на руки свое маленькое чудо. Девять месяцев он фантазировал, как будет целовать, обнимать, учить ходить, разговаривать, жить. Он без умолку мог болтать с животом Софии, а та лишь смеялась. Он давно был готов недоспать тысячи ночей, за счастье быть отцом.

      Иван, презрительно измерил доктора взглядом:

   - Спасибо, Евгений Константинович, но я не устал. – Он шел к этому моменту все свои тридцать два года, и ни на что в жизни не променяет первые часы жизни своей Бахтияры, тем более на мнимый отдых. – Я, пожалуй, покину свою супругу, ей уж точно не помешает долгосрочный сон. А вот дочку мне бы не хотелось выпускать из поля зрения. Если вы не возражаете, я понаблюдаю за ней в окно вашего инкубатора.

- Нет, не возражаю, - все еще ухмылялся доктор, уловив на себе неприятный взгляд и холодок в голосе Багдасарова. – Вы меня, можно сказать, поражаете и восхищаете, но что-то мне подсказывает, что зря не прислушиваетесь к совету. Все отцы, в основной своей массе, даже если бы и отказали себе в отдыхе, то уж точно не для того, чтобы наблюдать за своим потомством сквозь окна. В основном, все чуть ли не в родильном отделении начинают праздновать день рождения своего наследника…

- Извините, Евгений Константинович, я вынужден вас прервать. – Ивану не терпелось понаблюдать за своим произведением искусства, но уж никак не слушать бесполезный треп молодого, болтливого и не очень симпатичного ему доктора. – Если с моей супругой и дочерью все в порядке, и вы мне ничего особенного не хотите поведать, разрешите удалиться?

- Дд-а, да. – Запинаясь, немного растерянно и раздраженно, проговорил доктор. – С вашими дамами все в полном порядке. Можете идти, куда вам угодно.

   В голосе Евгения Константиновича явно зазвучали нотки обиды и недовольства. Привычнее для молодого врача было, когда новоиспеченные отцы радостно принимались «благодарить» его за проделанную «работу». Он привык слушать тонны «спасибо» и с удовольствием принимал литры подобной благодарности. А этот…

   Но Ивану не было никакого дела до желаний и самолюбия врача, который просто выполнил свою работу. Да, ему пришлось «повозиться» с его Софией, но она и только она проделала главную работу – родила ему дочь. Он не обязан был ни любезничать с этим акушером, ни слушать его бесполезный треп. В это время у него были дела поважнее. Когда доктор заканчивал свое «…куда вам угодно», нетерпеливый отец уже был на полпути к своей маленькой радости, которую ждал целую вечность.

   «Кроха, какая же она – кроха» - нежно прозвучало в голове, стоило Ивану только прикоснуться взглядом к одному из небольших сооружений именуемых «инкубаторами». Их в большой белоснежной палате было не менее десятка. Все прозрачные «купола» были заняты малышами, в основном мирно спящими. У некоторых, стояли капельницы, из которых в крохотные тельца медленно вливались необходимые для жизни препараты. Но миниатюрные ручонки Бахтияры, пока не были подвергнуты болезненным процедурам.

   Странно, Иван удивился собственной интуиции, но он безошибочно определил контейнер именно со своим ребенком, о чем незамедлительно сообщила ему суетящаяся возле деток медсестричка.

- Вы, наверное, Иван Семенович Багдасаров? – Иван утвердительно кивнул головой. – Мне Евгений Константинович звонил, предупреждал, чтобы меня не пугал торчащий у окон палаты папочка вот этой крохи.

   Молоденькая медсестра, подошла именно к тому контейнеру, глядя на который у Ивана учащенно выстукивало сердце, а по телу волна за волной накатывало тепло и гордость. Подумать только, о материнском инстинкте так много всего говорят, и он так много всего слышала, но почему умалчивают об отцовском? Или же это сами мужчины, боясь показаться слишком сентиментальными и слабыми, из года в год из десятилетия в десятилетие сделали все для того, чтобы обсуждался лишь материнский? В минуты, когда он любовался своей малышкой, он знал, его инстинкт силен на столько, что он готов убить, если понадобится, только бы его принцесса была счастлива. И он точно не станет этого ни стесняться ни скрывать.

- Знаете, мы ведь никогда не были против того чтобы родители наблюдали за нашими подопечными. Но после того случая, пять лет назад, мы всегда друг другу сообщаем «кто есть кто». Никому не хочется оказаться на месте Карины Картошкиной.

   Медсестра замолчала и, покинув Бахтияру, которая, похоже, не нуждалась ни в чем, кроме сна, принялась проделывать что-то у капельницы другого младенца.

   Иван лишь на миг променял свою кроху на взгляд в сторону этой болтушки, поймав себя на мысли что в этой больнице, пожалуй, весь персонал хлебом не корми, дай поговорить, но в этот раз ему почему-то захотелось продолжить начатый ею разговор. Что-то в словах этой девушки было не очень хорошее, да и не стала бы она делать такое грустное лицо при упоминании о какой-то Карине Картошкиной, если бы это имя не стало синонимом какого-то нехорошего происшествия.

- Сестра. – Иван не громко окликнул юное создание, порхающее по палате, словно нежно-голубой мотылек, и если бы не приоткрытые в палату окна, она бы вряд ли его услышала. – Сестра, а можете мне поподробнее о том случае пятилетней давности рассказать?

   На что девушка испуганно оглянулась вокруг.

- Могу, но… - Медсестра подошла чуть ли ни вплотную к окну, у которого томился Иван. – Это ведь очень страшная, для нашей больницы, тайна. Вы поймите, нам нельзя об этом вот так, - девушка виновато отвела глаза - вот так, как я об этом. Но вам я могу рассказать, если только «по секрету».

   С каждым словом Иван все больше чувствовал некое волнение, и тихо радовался тому, что ему досталась именно эта медсестра, которая, похоже, любит посплетничать больше, чем работать.

- Конечно «по секрету», как же еще? – согласился Иван.

- Тогда я у Машеньки капельницу буду менять, и тихонько все вам расскажу.

   Машенькой оказалась «куколка» лежавшая в самом близком к окну инкубаторе, и сестричка не спеша занялась именно ею.

- Так вот. Пять лет назад, на моем месте работала Карина Картошкина, говорят очень хорошая медсестра. Внимательная, добрая, заботливая и чрезмерно впечатлительная, но таких у нас любят. Все родители обожают наблюдать, как над их потомством кружат именно заботливые «сестры», а когда их глаза еще и блестят искренним восторгом от собственной работыыы… В общем, Карина в тот злополучный день только вышла после отпуска на дежурство. Она с наслаждением ухаживала за самыми слабыми, каждому уделяя море внимания. Я до сих пор не могу понять, как ей удавалось справляться со всеми… Так вот. Не в ее правилах было отказывать новоиспеченным родителям в желании быть ближе к своему слабенькому, в основном не доношенному, детенышу, и тот раз не стал исключением. – Повествуя свою историю, сестра ловко справлялась с Машенькой, которая, скорее всего, понятия не имела, что с ней сейчас происходит, но все же время от времени возмущенно вскрикивала. – В общем, Карина, как вот я сейчас, заканчивала возиться с одним из малышей, когда в окошко постучали. Это была симпатичная, немного измученная, как часто бывает с роженицами, молодая женщина. Она подозвала Карину к окошку и попросила разрешения войти в палату и поближе понаблюдать за свой крохой, так тяжело давшейся ей. Та, дурында, как обычно, не смогла отказать материнской мольбе. К слову сказать, у нас и раньше было запрещено впускать сюда родителей – санитарные нормы и все такое. Так вот. Карина мало того, что впустила эту «мамашу», так еще и не побоялась оставить ее один-на-один со всеми малышами, удалившись за очередной порцией нужных препаратов и еды. Вернувшись обнаружила что мамочки уже нет. А спустя еще несколько минут - что малышки, возле которой та была оставлена, в инкубаторе тоже нет. Как мне рассказывали, Карина не стала паниковать сразу, думала мать просто забрала свое дитя к себе в палату. Но потратив несколько минут на поиски этой «роженицы», поняла, что никто ничего не знает о худощавой шатенке с запавшими серыми глазами и поношенном стального цвета спортивном костюме. Шумиха поднялась, скажу я вааам! В общем, искать долго не пришлось. Эта женщина, как оказалось, рожала пару недель назад в нашей больнице, но ее дочку спасти не удалось. Ребенок родился с весом чуть больше килограмма, а его легкие так и не заработали, не смотря на все усилия наших врачей. Обезумевшая от горя мать-одиночка, решила все же обзавестись долгожданным малышом чего бы ей это ни стоило и… В общем, дальше вам известно. Не стану вдаваться в подробности, тем более что я их не знаю, меня тут и в помине не было пять лет назад. А вот Карину уволили, хотя некоторые утверждают, что она сама отказалась от права возиться с чужими детками и брать на себя такую ответственность. Говорят что она, в свои двадцать три, даже поседела в тот день, почти полностью. Но, хорошо то, что хорошо кончается. Любит повторять моя мама. Малышку вернули законным родителям. Воровку поместили в психушку. Она реально того… ну, вы понимаете. Карину поперли. В общем, все получили по заслугам. А нас теперь постоянно предупреждают о том или ином «смотрящем». Ну, вы поняли, о таких как вы. Тех, кому не терпится насладиться своим карапузом. Вот такая история.