И сгинет все в огне - Андрей Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, это твой последний шанс, – восклицает Дрелл. Он понимает, даже если другие бандиты не понимают: к этому моменту уже не имеет значения, что является правдой. Мы слишком далеко зашли, чтобы повернуть назад. – Григгс. Ломай дверь.
Григгс одобрительно хмыкает и выходит вперед, отталкивая Лиланда. Он откидывает топор назад, готовый нанести мощный удар.
Тогда я почувствовала это. В воздухе повеяло холодом, неестественным для летнего дня. Жужжащим звуком, похожим на рой саранчи. Карету окутала тьма, как будто весь свет вокруг нее потускнел, а она укрылась в тени. Другие этого не видят, но я вижу, и мой желудок сжимается.
Скопление магии. Надвигающийся шторм.
Все летит к черту.
Изнутри кареты раздается раскат грома, и ее стенка взрывается, разлетаясь волной зазубренных осколков, разрывающих Григгса на кровавые клочки. Его так и не использованный топор отлетает обратно в кусты, а тело, то, что от него осталось, с мокрым шлепком ударяется о деревья. Пыль наполняет воздух, ослепляя и жаля. Сила взрыва сбивает меня с ног, отбрасывает Дрелла в лес и заставляет Лиланда пошатнуться, нащупывая свой арбалет. Внутри разрушенной повозки раздается движение, треск света, звук скрежета металла, и раскаленная черная полоса прорезает воздух с невероятной скоростью. Секунду голова Лиланда держится на плечах. Но через мгновение отлетает в кусты.
– Назад! – кричит мужской голос, дрожа от страха.
Это Файз, он стоит посреди дороги, держа перед собой кучера, как щит, к горлу которого по-прежнему прижат кинжал. – Назад, или твой слуга умрет!
На мгновение воцаряется тишина, долгая и напряженная, а затем из-за борта кареты появляется фигура. Как только пыль рассеивается, я могу ее разглядеть. Леди Алайна Девинтер. Мы никогда не встречались. Она понятия не имеет, кто я такая. Но я знаю о ней все. Последние три года я думала только о ней. Ее имя крутилось в моей голове каждую ночь, когда я засыпала. Алайна Девинтер, Алайна Девинтер, Алайна Девинтер.
Алайна – девушка моего возраста в длинном голубом платье, с длинными каштановыми волосами, спадающими по спине в чудесно переплетенных косах, и золотым ожерельем с массивным рубином, сверкающим у основания шеи. Она глубоко погружена в Пустоту: ее глаза абсолютно черные, темные, как ночное небо, сверкающие десятками пляшущих точек света, похожих на светлячков. Файз с кучером уставились на ее лицо, а я смотрю прямо на ее руки, оценивая локусы. Волшебные палочки, одинаковые, по одной в каждой руке. Судя по виду, из черного дерева, с заостренными наконечниками из слоновой кости и кожаными рукоятками. Дорогие. Профессиональные. Могущественные.
Мое сердце колотится о ребра, а дыхание перехватывает. Согласно моей наставнице Шепот, Алайна считалась неподготовленной, новичком, которая никогда даже локусов в руках не держала. И вот, пожалуйста, – высекает боевые глифы.
– Я не шучу! – повторяет Файз, подталкивая кучера вперед. – Брось эти палочки, или твой слуга умрет!
– Прошу вас, миледи, – умоляет кучер, вот теперь выглядящий действительно испуганным. – Я прикрывал вас, так ведь? Я делал, как мне было велено? Я на вашей стороне!
Губы Алайны кривятся в жестокой ухмылке – и вот судьба кучера решена. Он вполне мог быть на ее стороне. Но, в конце концов, он просто еще один одноразовый Смиренный, а она Волшебница, у которой не задался день. Ее руки взлетают вверх, неуловимо быстро, четким зазубренным пятном, когда она высекает глиф в воздухе перед собой. Кучер едва успевает закричать, как из земли у его ног вылетает каменное копье, вонзающееся в его грудь, в спину и в Файза, стоящего позади. Оба мужчины стоят, ошеломленные, хватая ртом воздух, а затем копье взрывается, не оставляя от них ничего, кроме пыли и тонкого красного тумана.
Мерцающие ночные глаза Алайны устремляются на меня. Я откидываюсь на руки, прижимая их к пояснице, просовывая их под платье, к кожаному поясу на талии, к его скрытым ножнам. Ладони находят две рукояти и крепко сжимаются. У меня есть один шанс, всего один шанс выбраться отсюда живой. Алайна склоняет голову набок, изучая меня, как насекомое. И так же сильно, как я хочу ударить, так же сильно, как все мое тело кричит: «В атаку!», так же сильно, как мое предплечье покалывает, пульсирует, горит, я знаю, что должна подождать и позволить ей сделать первый ход.
Левая рука Алайны взмывает вверх, поднимая локусы. Сейчас.
Я издаю рев, вскакиваю на ноги и вытягиваю руки, обнажая два коротких ножа, вырезанные из кости, с острыми как бритва краями, рукоятки которых магически пульсируют. Мои локусы не такие великолепные, как у Алайны, но они сделают свое дело.
Я соскальзываю в Пустоту.
Мир вокруг меня тает, и время замедляется. Яркая зелень леса, голубое небо над головой, алая кровь, разбрызганная по деревьям, – все это исчезает в серой дымке, как будто сцену, окружающую нас, поглотил туман. Черный пепел летает в воздухе, словно падающий снег. В Пустоте нет ни единого звука, кроме биения моего сердца и оглушительного рева магии. На одно мгновение, на один жизненно важный момент все остальное исчезает. Остаемся только я и Алайна, противостоящие друг другу.
Я вижу, как ее глаза расширяются от шока в тот момент, когда она понимает, кто я, но уже слишком поздно. Она уже вырезала первые две линии глифа, и они парят в воздухе перед ней на конце ее левого локуса, призрачные, элегантные и ярчайше-красные. Длинная линия вытянулась вниз под углом в сорок пять градусов, разделенная посередине вертикальным разрезом. Основа Огня. И, судя по тому, как она поднимает правый локус, по повороту запястья, я предполагаю, что она собирается обвести его для второй формы, создавая единый пылающий взрыв.
Это базовый глиф атаки. Такой, какой бы использовали, убивая беззащитного, съежившегося Смиренного. Это определенно не то, что нужно применять против другого Волшебника, но для Алайны уже слишком поздно. Она уже начала вырезать этот глиф, и, если остановится сейчас, он взорвется у нее перед носом. Опытный Волшебник мог бы его перенаправить, возможно, найти другую форму из этой основы, но Алайна далеко не так хороша. Поэтому, даже если она знает, что это не сработает, даже если она знает, что обречена, все, что Алайна может сделать, – это поднять правую руку и завершить его.
Пустота пульсирует вокруг, дымящаяся и темная. Я поднимаю локусы и с помощью двух костяных ножей вырезаю в воздухе перед собой собственный глиф атаки. Мои клинки глубоко вонзаются в кожу мира. Треугольник с тремя штрихами для основы Льда и заштрихованный шестиугольник вокруг него для второй формы прочного щита. Он сложнее, чем у Алайны, но это не имеет значения,
