Назад в школу! Бесценные уроки великого бизнесмена и инвестора - Уоррен Баффет

Никто не спорил, что компания стоила по меньшей мере 400 млн долл. Однако цены на ее акции падали. Постепенно мистер Баффет увеличил долю Berkshire Hathaway до 22 %. Сегодня бизнес The Washington Post стоит около 10 млрд долл.

Покупки на договорных рынках, цель которых приобретение компании в целом, – специфическое занятие. Вы можете добиться отличного результата. Такого рода сделки почти не подвержены влиянию аукционного рынка. Питер Линч часто повторяет, что компании будут вырывать цветы и поливать сорняки. Попав в сложное положение, они очень часто выставляют на продажу «коронные драгоценности», свои наиболее ценные и выгодные активы.

Вопрос: Как вы считаете, какой ценностью будет обладать через год 1 доллар, который вложите в дело вы лично?

Ответ: Все зависит от его покупательной способности в течение года. Используя ставку дисконтирования (например, взяв за образец казначейские ценные бумаги с тем же самым сроком платежа), вы должны будете определить текущую стоимость 1 долл. Процедура анализа во многом сходна с оценкой денежных потоков компании. На какой объем денежных потоков в долгосрочном периоде вы рассчитываете при той или иной ставке дисконтирования? И конечно, вам необходимо будет оценить изменение процентных ставок в средне– и долгосрочном периодах.

Ваше ожидание «нормальной» процентной ставки определяет норму дисконтирования, которую вы, например, используете для оценки денежных потоков японской компании в середине 1990-х гг. Если вы думаете, что процентная ставка значительно изменится, и вы не хотите покупать долгосрочные облигации, вам следует поразмыслить о том, следует ли вам сделать ставку на прибыль, которую вам принесут доходы компании в длительной перспективе. Если же вас устраивает доход от долгосрочных облигаций, инвестируйте в стрипы (ценные бумаги, образуемые при разбиении купонной облигации на несколько ценных бумаг, обращающихся независимо друг от друга).

Вопрос: На этой неделе Эрик Розенфельд рассказывал о последних днях фонда LTCM и вашем участии в выходе из кризиса. Он считает, что если бы им, во время пребывания на Аляске, удалось дозвониться вам, компания была бы спасена: «Я и сейчас уверен, что у нас все получилось бы, если бы мистер Баффет был на месте… А так, без консультаций с ним, никто не желал взять на себя ответственность за инвестиции в размере 4 млрд долл.». Не могли бы вы рассказать, что вы думаете об этой истории?

Ответ: Эрик позвонил мне в воскресенье, во время игры в бридж. По его голосу я сразу понял, что происходит что-то серьезное. В понедельник вместе с Биллом Гейтсом они были на Аляске. Он разговаривал по спутниковой связи, а Билл любовался живописными видами. Капитан судна приблизился к берегу, чтобы они посмотрели на медведей или еще кого-то. Гейтс пребывал в прекрасном расположении духа.

Во вторник Эрик приехал в Йеллоустон и вел переговоры при посредничестве банка Goldman Sachs. В среду утром он сообщил посреднику свои условия. Эрик попросил Питера (банкира GS) сделать предложение о покупке: 3 млрд долл. от У. Баффета, 750 млн долл. от AIG и 250 млн долл. от GS. Подпись на пресловутом документе поставил от его имени Питер. Сначала банкир бурно протестовал, но мистер Баффет велел выполнять указание. Так что Питер подписался за меня, а также за Джона Корзина и Хэнка Гринберга. Он решил, что раз уж все равно «попал на крючок», то может подписаться за всех. Не думаю, что кто-либо позволял себе такое ранее. После этого я сел на автобус до Йеллоустоуна, где спутниковая связь не работала.

Джон (Мерриуэзер) получил 150 (или 250?) миллионов долларов. Однако со среды до понедельника предстояло здорово поработать. «Если бы я был в Нью-Йорке, мы бы заключили сделку (по словам Эрика Розенфельда)… Это очень точное описание произошедших событий».

LTCM и глава Федерального резервного банка Нью-Йорка Макдонноу сделали все так, как им было выгодно… А я хотел увидеть гейзер «Старый служака»… Впоследствии я не раз говорил Биллу Гейтсу, что эта экскурсия обошлась нам слишком дорого.

Я понимал, что они задумали. Я выполнил бы свои обязательства, и мы получили бы несколько миллиардов долларов. Я не раз зарабатывал как раз на выходных.

Я не виню Мерриуэзера. Он получил всего лишь 150 миллионов долларов.

Вопрос: Вы с Чарли Мангером считаете, что легче всего обмануть самих себя. Скажите, а вы не обманываете себя, следуя доктрине «купил и держи»? Наверное, это очень соблазнительно? Ведь работаете не вы, а правильные инвестиции?

Ответ: Люди верят в то, во что им хочется верить. Объяснить, оправдать свои действия задним числом, может каждый. Хорошо, что у меня есть такой партнер, как Чарли Мангер. Он всегда укажет на ошибку. Наша сила в том, что мы обдумываем свои действия и помогаем друг другу. Мы не подвержены влияниям со стороны. Чарли считает, что мы добились успеха, потому что благоразумны и много работаем.

Перефразируя высказывание Дж. М. Кейнса («Проблема не в том, чтобы придумать новые идеи, а в том, чтобы избавиться от старых»), У. Баффет заметил:

Проблема не в том, чтобы ухватиться за новые идеи. Проблема в том, как избавиться от старых. Ч. Дарвин вспоминал, что постоянно записывал новые мысли. У него было множество идей. Однако если он не записывал свои озарения, то через полчаса подсознание «стирало» их и возвращалось к старым верованиям.

Вопрос: Как вы думаете, от чего зависит конкурентоспособность США в будущем, и какие меры вы предприняли бы в связи с этим? Например, как быть с системой здравоохранения и разрывами в распределении социальных благ и пенсионных пособий?

Ответ: Одна из главных проблем, стоящих перед США, – оружие массового поражения. Но с этим ничего не поделаешь (террористы были, есть и будут).

Важнейшая экономическая проблема США – дефицит торгового баланса (на 90 % он обусловлен дефицитом счета текущих операций). Это очень сложная проблема, но о ней почти не упоминается в дебатах. Трудности в системе здравоохранения и социального обеспечения – одно из следствий внешнеторгового дефицита.

Отсутствие внешнеторгового дефицита означает отсутствие чистой прибыли, которую получали бы иностранцы. В настоящее время правительство направляет на социальное обеспечение и здравоохранение 22 % валового продукта США. Эти вопросы, то есть перераспределение доходов между теми, кто производит продукт, и теми, кто ничего не производит – предмет постоянных «внутрисемейных» политических перепалок. Внешнеторговый дефицит – это передача прав собственности или «долговых расписок» относительно ее передачи новым владельцам. Таким образом за границу «утекает» около 1,8 млрд долл. Решить эту проблему не так-то просто. Если торговый дефицит в том же объеме сохранится в течение ближайших 6–10 лет, иностранцам будет принадлежать 3 % выпущенной в США продукции.

Можем ли мы это допустить? В принципе, да. Помощь иностранным государствам, которая была оказана им в соответствии с планом Маршалла после Второй мировой войны, была закономерной. Однако расплачиваться по накопленным долгам придется будущим поколениям, потому что отцы не захотели их возвращать. Этот фактор может сыграть важную роль в дестабилизации финансового рынка в будущем. «Если на театральной сцене начнется пожар», а значительная часть активов будет принадлежать иностранцам, то это, вкупе с другими обстоятельствами, может привести к тому, что торговый дефицит станет важнейшей финансовой проблемой.

Что касается здравоохранения, то нам следует переосмыслить спрос на медицинские услуги, поскольку их стоимость постоянно возрастает. В сложившейся ситуации структура спроса неустойчива. Нам необходимо добиться изменения ожиданий людей, изменения понимания того, что является приемлемым уровнем предоставления медицинских услуг.

Например, должны ли мы поддерживать жизнь человека в течение его последних 3–6 месяцев? Является ли получение максимума медицинских услуг условием здоровья людей? Правительству необходимо правильно распределять эти блага, учитывая степень готовности людей подождать.

Вопрос: Можно ли сказать, что значительную часть дохода вам приносят активные инвестиции (то есть влияние на управленческие решения в компаниях и т. п.)? Если так, то что вы думаете о роли и долгосрочном успехе пассивного инвестора, не влияющего на решения менеджмента компании? Правда ли, что вы стали меньше интересоваться пассивными инвестициями, потому что разочарованы тем, как ведутся дела в большинстве американских корпораций? В таком случае, какое значение это имеет для США?

Ответ: Если вкратце, то мы с Чарли не имеем и не должны иметь особого влияния на действия руководства в большинстве наших компаний. Вы бы очень удивились, если бы узнали, сколь незначительно наше влияние на менеджмент. У исполнительных директоров свой стиль работы. Они сами знают, что им подходит. Если провести аналогию со спортом, они умеют забивать голы, даже если делают это не так, как другие. Бессмысленно давать указания, если у них и так все прекрасно получается. Мы нанимаем хороших игроков.