Депортация - МихайлоВ

– Ты слышал что-нибудь про базу нацистов в Антарктиде?

– Что-то слышал. Довольно расплывчатая информация…

– В Чикаго я специализируюсь на журналистских расследованиях. Недавно ко мне через моего друга обратился один богатый человек, коллекционер. Как ты думаешь, что он коллекционирует?… Мировые загадки! Необычное хобби, правда? За приличный гонорар он попросил меня выяснить максимум информации, которая касается факта… или версии… присутствия Третьего рейха в Антарктиде. А ещё – побывать и лично отснять такие объекты, как бункер «Вервольф» на Украине и ставку «Орлиное гнездо» в Альпах. Мой заказчик богат и на своё хобби денег не жалеет, но стар и слишком далеко ездить не может. Кроме гонорара, почти без лимита оплачиваются накладные расходы. Если ты готов занырнуть со мной в мутные воды этой аферы – добро пожаловать! Но только стартовать нужно в самое ближайшее время.

– Тогда у меня два вопроса, Мигель.

– Говори, Ники.

– Во-первых, почему этот фриковатый тип обратился именно к тебе?

– У меня есть несколько весьма удачных журналистских расследований и исследований, о которых знают многие, и в том числе, конечно, профессиональный бомонд. Он спросил – ему порекомендовали.

– А почему ты решил задействовать меня?

– В этой части света ты самый близкий мой знакомый… грамотный… мобильный… А мне нужны подробные материалы по «Орлиному гнезду» и вашему украинскому бункеру. Хотя эти объекты второстепенны для заказчика. Одному, без компаньона здесь, мне сложно… Но самое главное, что этот знакомый, то есть ты, попадает под моё определение – «надёжный друг».

– Спасибо за доверие, Мигель. Не ожидал, что через столько лет в тебе не стёрлось такое отношение. Но прежде чем стартовать, мне нужно ещё в родном городе появиться. У меня там тоже проект какой-то завис. Ещё не знаю толком, о чём речь. Звонила компаньонка, просила срочно приехать.

Через час с небольшим они запрыгнули в автомобиль Ника, с заднего стекла которого подмигивал Адриано Челентано, и вырулили на трассу.

В приятных воспоминаниях о буйном студенчестве дорога пролетела быстро. Никанор, между тем, удивлялся, как хорошо говорит на русском его товарищ. Веласкес не только не разучился, а улучшил знание чужого языка и говорил с минимальным акцентом. Кроме того, он знал сленговые словечки, с которыми иностранцы обычно не дружат. Понятно, что он учился на русском филфаке, а до того окончил годичный подфак для иностранцев, но… Тут Мигель сам прояснил ситуацию:

– Хочешь, Ники, я тебе прикол расскажу?

– Давай!

– Живу я уже три года в Штатах, и вдруг в одно прекрасное утро звонок по телефону и голос – кого бы ты думал? – Насти с биофака. Ну ты с биологами нечасто общался, а у меня там два земляка учились. Мы на биологическом и познакомились, когда я к своим заходил. Она, оказывается, вышла потом замуж, и они к родственникам мужа в Чикаго уехали. А меня Настя по телевизору увидела и номер телефона нашла. С тех пор мы почти родственники, часто друг у друга бываем, я много времени в Чикаго с их компанией провожу. Поэтому и язык сейчас знаю со всеми вашими примочками.

Въехав в город, Никанор вышел из машины и первым делом набрал номер своей компаньонки Лизы. Поговорив минут пять ни о чём и потихоньку добравшись до дела, Никанор, всё сильнее прижимая телефон к уху, удивлённо замедлял шаг. Потом и вовсе остановился посреди тротуара, вызывая недовольство прохожих. До насторожившегося Мигеля стали долетать обрывки фраз:

– Какой бункер?… «Вервольф»!.. Так, и какую же информацию мы должны собрать?… А кто заказчики?… Представились международным фондом?

Ситуация начинала напоминать триллер.

– А конкретней?! Фамилии какие-то назвали?… Сказали, что сами перезвонят?… Приличный аванс?… Так, понятно. – Никанор оглянулся и упёрся взглядом в удивлённое лицо приятеля: – Мигель, ты слышал?

– Кое-что услышал.

– И что думаешь по этому поводу?

– Крайне удивлён. Ты даже не поверишь, насколько.

Друзья опять забрались в машину и отправились в гостиницу за вещами Мигеля. У обоих был озадаченный вид. Как-то шустро всё завертелось.

За окном, как в тумане, проплывал мегаполис – родной город Никанора, город их студенчества. Думая о своём, каждый краем глаза ловил знакомые контуры зданий, изгибы центральных улиц, памятники, скверы. Город дышал движением, шелестел зеленью парков, звенел трамваями, мигал светофорами, пестрел театральными афишами и рекламой, смеялся малышнёй на детских площадках, радовал влюблёнными на скамейках аллей, тусил студентами у институтских парадных. Город жил.

Приехав в гостиницу, парни обнаружили на ресепшене записку для постояльца Веласкеса. На родном языке Мигеля в записке предлагалось встретиться с неким земляком Веласкеса, который давно его ищет, и сообщалось, что для Мигеля у него есть какая-то информация. Под запиской стояла подпись – Диего.

– Ты его знаешь?

– Понятия не имею, кто такой Диего, – ответил Веласкес.

– Отлично. Ситуация всё больше интригует.

Друзья поднялись в номер. Солнце за окном мягко опускалось за горизонт, заливая комнату приятным тёплым светом. Никанор упал в кресло и попытался анализировать события:

– Что мы имеем? Первое – твой заказ из Латинской Америки от богатого и странного Буратино. Второе – наш с Лизой заказ от некоей международной организации, который почему-то почти полностью повторяет твой, но пока без Антарктиды. Третье – записка на ресепшене от твоего загадочного земляка, невесть откуда взявшегося и непонятно чего хотящего. А мы, заметь, ещё в город и полшага не ступили.

Раздался стук в дверь. Оба непроизвольно вздрогнули. В номер принесли кофе. Мигель распечатал пачку печенья, которая перелетела с ним через океан, и положил на блюдце.

– Давай проработаем наши ближайшие шаги. Сначала разузнаем максимум информации о заданных объектах – пока что на месте, никуда не выезжая, и дождёмся второго звонка от организации, которая вышла на Лизу – узнаем, что эти люди собой представляют. А ещё надо выяснить, что за персонаж оставил тебе записку. Это программа минимум.

– А программа максимум?

– А программа максимум… – Ник весело посмотрел на Веласкеса, – а программа максимум – отметить сегодня твой приезд, а то мы как-то бегом, бегом. Тебя всё-таки на этом материке уже лет десять не было.

Никанор допивал кофе, и его взгляд случайно остановился на обложке старого глянцевого журнала, вывалившегося из дорожной сумки Мигеля. На обложке был изображён Энди Уорхол.

– Ты всё так же увлекаешься нестандартными личностями, – Никанор показал на обложку журнала.

– Ну да, есть такая слабость, – подтвердил Мигель, улыбнувшись. – Ты знаешь, у меня уже реальная кипа материалов насобиралась, и практически все из редких источников, можно даже книгу издать, альтернативную моим рабочим темам. Того, что есть у меня, в Интернете не найдёшь.

– А кто тебе больше интересен?

– Смотря к какому времени обращаться. Вообще – все, кто масштабно выбивается из стандартов. Таких, к сожалению или к счастью, немного. К примеру, Че Гевара или Дин Рид мне интересны со своими нетипичными для среднего обывателя и даже алогичными поступками. Феномен таких неординарных персон я с удовольствием изучаю в свободное время. В качестве хобби. Мне импонируют эксклюзивные характеры.

– Ну да, помню твою комнату в общежитии, она сплошь была увешана такими героями.

Разговор прервал мяукающий котёнок. Привычным движением Ник достал из кармана элегантный недорогой телефон.

– Лиза приглашает на квартирник. Знаешь, что это? Ладно, собирайся, потом расскажу.

Пачка сигарет нашлась в холодильнике. На ней аккуратно лежала зажигалка. У всех проснувшихся был приличный сушняк и слегка растрёпанный вид. Особенно у Ганса, фана выступавшей вчера на квартирнике питерской группы, приехавшего поддержать земляков. Квартирники вновь вошли в моду через годы после развала СССР. Только в советские времена это были вынужденно подпольные концерты полулегальных групп, а сейчас – скорее возможность поближе увидеть музыкантов, пообщаться с ними в непринуждённой обстановке домашнего концерта. Познакомившись с Лизой, Ником и Мигелем и продегустировав с ними после выступления группы украинской перцовки, питерец попросил приютить его до поезда, который уходил на следующий день. Ребята не возражали и, подбросив Лизу домой, увезли питерца к себе. Мигелю, так и не побывавшему во время учёбы в советском Ленинграде, было очень интересно пообщаться с невским пришельцем. Кроме того, как выяснилось за перцовкой, Ганс водил дружбу с несколькими людьми, занимающимися в Санкт-Петербурге коллекционированием и изучением нацистской символики, что в данный момент было весьма актуально для Ника и Мигеля, знал множество полуреальных историй и откровенных легенд, связанных с тайнами Третьего рейха, и не скупился на рассказы.