Серебряный Плащ - Дэйв Дункан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все они были очень похожи друг на друга — мужчины лет тридцати, все еще аккуратные и подтянутые, ни высокие, ни низкие... Они всегда двигались, словно горячее масло, а глаза их быстро бегали из стороны в сторону. Мужчины походили на старших братьев Клинков из Королевской Гвардии, которые расхаживали вокруг дворца в своих сине-серебряных ливреях, всегда готовые пригласить юную леди на маскарад, бал, ярмарку, конную прогулку или любое иное из десятков торжеств. Но главное отличие для Изумруд состояло в том, что Старые Клинки не пахли горячим железом. Именно так она ощущала обязательное заклинание, наложенное на всех гвардейцев.
Формальности были краткими. Змей даже не стал спрашивать её о деле. Он просто поднял брови. Женщина знала, что может выставить себя вселенской идиоткой. То, что она почувствовала, могло иметь самые невинные объяснения. Тогда эти люди вежливо улыбнуться, поблагодарят её и снова вернуться к важной работе, которую она только что прервала.
— Мой кучер заехал в Кривой Проулок случайно. Я обнаружила волшбу, а потому заставила его вернуться тем же путем, отметив при этом дом 25. Ведь рядом с дворцом не должно быть элементариев, верно?
Она вмешивалась в дела, которые её, прямо сказать, не касались. Все зависело от того, какой дворец сейчас был королевской резиденцией. Правильно было бы для начала сообщить о подозрениях начальнице — Матери Лепестку, которая потом оповестит Приорессу Ольху, а та уж напишет записку Верховной Матери. Потом Верховная Мать передаст все старой Матери Шпинель, которая заведовала взаимоотношениями между Сестрами и Старыми Клинками... бюрократия!
Но Змей не сказал: "О, да это же просто те-то и те-то Сестры Исцеления. Они лечат зубы". Или: "Да это Братья Тайного Слова, придворные идут к ним за удачей — это безвредно, а потому мы не трогаем их.
Нет, мерзкие усики Змея восхищенно изогнулись.
— И точно — нет, миледи!
Тощим телосложением он напоминал своих тезок и, разумеется, заслуживал доверия, как абсолютно преданный королю человек. Может быть даже слишком преданный, ибо Изумруд было известно, какие скользкие методы он использует для достижения своих целей.
— Брем, карту! Раптор, звони в колокол!
Ближайший к камину человек потянул за веревку. Вместо осторожного звонка в далекой кухне, весь коридор сотрясся от пронзительного воя, словно запустили пожарную тревогу. Приглушенный стук ног сменился громким топотом вниз по лестнице.
К тому времени, когда в дверь вломилась еще дюжина людей, Изумруд уже склонилась над очень грязным и мятым свитком, который расположил на столе сир Брем. Толстые пальцы фехтовальщика указывали ей места.
— Площадь Ранульфа.
— Мы здесь.
— Это Кривой Проулок.
— А что значит "семьдесят пять"?
— Это вот здесь, — сказала женщина, когда ей позволили самостоятельно показать на карте нужное место. — Мы приехали сюда, а затем повернули обратно... элементарий тут... зеленая дверь у арки... здесь.
— Ага! — воскликнул Змей, распластываясь на столе, чтобы удержать линзу над крошечными каракулями. — Номер двадцать пять. Здесь есть арка. Передайте-ка мне карандаш, кто-нибудь. Идет через конюшню или насос. А это дает тебе тысячу способов сбежать, даже если в подвалах никаких тайных проходов. А из двора четыре выхода, понимаете? Отличное место для гнезда заговорщиков. Зачем здесь написано "семьдесят пять"?
— Кто-то отчитывался, — сказал шелестя бумагами человек, стоявший позади. — Должно быть, недавно. Кто-то говорил, что он...
— Я, — донесся знакомый голос. Доблестный пробрался сквозь толпу. — Я видел Скуллдиггера.
Змей сел на стол и скрестил костлявые ноги.
— Так ты говорил.
Чулки его покрылись чернильными пятнами.
Все остальные с нетерпением продолжали шуметь. Скуллдиггер был безумным магом, создавшим химер. Они убили многих Клинков и не раз угрожали самому королю. Доктор сбежал из Квагмарша, но каждый Клинок мечтал добавить его голову к трофеям над камином.
— Хорошего дня, Из.
Доблестный радостно улыбнулся Изумруд. Они не виделись несколько недель, и она забыла, каким же мальчишкой он был. Особенно в окружении мужчин в два раза старше него. Если за прошедший месяц он подрос, то этого не было заметно. Его соломенные волосы выглядели теперь не такими обгрызенными, но все еще были нелепо короткими.
— Хорошего дня, Варт. Слышала, ты все еще коллекционируешь головы магов, чтобы развесить над камином.
— Ой? — спросил он небрежно. — Кто это тебе сказал?
— Король. Он был о тебе высокого мнения.
Лицо мальчика покраснело от гнева.
— У Толстяка забавный способ показывать благодарность.
Изумруд намеревалась льстить ему перед другими. Она и забыла, как хочет он стать настоящим Клинком, членом Королевской Гвардии. А ценой было вот это. Тайная работа, которую он делал для Змея, казалась ему недостойной и лживой.
— Скуллдиггер, гвардеец! — прорычал Змей. — Мы ждем.
— Эээ... да, брат. Если бы я был при мече, то приколол бы его к столбу и позвал стражу, — Варт не шутил. Он был смертоносен, как тому и приличествовало быть. — Но я этого не сделал. Видел его на улице Кубков. Он шел к дворцу. Два дня назад. Я последовал за ним. Он повернул на Лонг-Бэкон. А там я потерял его у Гильдии Торговцев Шелком., — Змей начал было говорить, но Варт покачал головой. — Уверен, что он меня не видел. И посмотри на карту. Там есть переулок, который ведет в тот же самый двор с насосом.
— Значит, он срезал путь, — Змей наклонился, чтобы ударить Варта по плечу. — Он просто нашел лучшую дорогу. Отлично сработано!
— Итак, теперь вы мне верите?
— Как думаешь, сомневался ли я в тебе когда-нибудь? — резко спросил Змей, сбивая со стола пару листов бумаги и пару досок для письма.
— Да.
— Что за заклинание? — спросил новый голос.
Мужчины освободили дорогу высокой пожилой даме, облаченной в белые одежды Сестры и носившей высокий атур. Изумруд встречалась с Матерью Шпинель лишь один раз, но знала, её репутация уступает лишь Верховной Матери. За её вечно ровной спиной она была известна как Сестра Стержень.
Изумруд попыталась вспомнить обнаруженных духов.
— В основном воздух, миледи. Потом, думаю, огонь и, возможно, немного земли... я была в движущемся экипаже...
Лицо сестры Стержень было изборождено морщинами, словно грецкий орех. И тем не менее,
