Литературная Газета 6558 ( № 27 2016) - Литературная Газета

Такого рода предположения у местных русских вызывают улыбку: «Выдумки! Никто не хочет восставать!»

Недовольство своим положением перекрывается традиционным русским терпением. Кроме того, у подавляющего большинства местных русских нет особой идентичности, своего понятия о своей – русско-прибалтийской – истории, а соответственно и о своих правах. Они ощущают себя диаспорой мигрантов из России, а их самосознание ощутимо подчинено господствующей идеологии. Отношение большинства к любым инициативам по защите их прав (например, по референдуму о русском языке) примерно такое: «Мы всё же здесь живём, оставили бы нас в покое, зачем будоражить! Как бы хуже не стало!»

И, как почти все русские, наши в Прибалтике не склонны отходить от мышления в категориях «справедливости» к мышлению в категориях «интересов». Вспоминаю разговор в поезде: «Я сама голосовала в 91-м за независимость Латвии. Я ж не знала, как обернётся! Думала, это просто справедливо, чтобы латыши могли собой управлять. А теперь вижу разрушенные заводы, свой опустевший город… Проголосовала бы иначе – что изменилось бы?»

Единое сообщество пока не выстраивается. Латвия и Эстония всё ощутимее разделяется на две общины, и они всё более замыкаются в себе. Вместо политики интеграции здесь любят подчёркивать «ментальную пропасть» между русскими и титульной нацией. Одни – «хозяева», другие – «приживалы». На фоне отсутствия особой местной русской идентичности этот статус даже естественен.

Да, русские в Прибалтике сейчас «терпилы», видеть это неприятно. Но в итоге русское свойство – терпение – может сыграть положительную роль. Другой народ взъерепенился бы, что могло бы закончиться радикальным поражением «детей оккупантов». А русские спокойно живут, молча всё сносят – и в результате… идёт медленная русификация.

Во-первых, латыши и эстонцы уезжают по заграницам, а русские в основном остаются. И в бизнесе у них дела идут. Во-вторых, рынок любит «большие» языки. Сейчас, как говорят, устроиться на работу в Риге без знания русского трудно. Это один из факторов отъезда латышской молодёжи: те, что из глубинки, знают свой язык и кое-как английский, им в Риге делать нечего – там русский в ходу.

Русское самосознание развивается. Если раньше русскоязычные имели по паспорту разные национальности, то теперь всё чаще «самоопределяются» через язык, то есть реально становятся русскими.

Одна рижская знакомая, будучи студенткой, так озаботилась вопросом «кто я?», что совершила путешествие в поисках идентичности. Разобравшись в корнях, поехала искать «историческую родину» по разным странам, но нигде не смогла почувствовать себя дома. Вернулась в Ригу и поняла, что её родина здесь. И при этом осознала себя именно местной русской. Постепенно русские избавляются от ложного диаспорального самосознания: «Никуда не уедем. Мы местные».

Да, общины отдаляются друг от друга, но одновременно титульная всё более смиряется с фактом сосуществования с русской. Страны становятся двухобщинными, и рано или поздно это должно получить правовую узаконенность. Ну, а восстание? По-моему, западным стратегам придётся потратить много сил и лет, чтобы довести эти общества до кипения. Здесь север, здесь люди спокойные. 

Фотоглас № 27

Фотоглас № 27

Фотоглас / События и мнения

Жизнь после ЕС

Жизнь после ЕС

Политика / Новейшая история / РАКУРС

Трояков Темир

Теги: Великобритания , Евросоюз , политика

Выход Великобритании из Евросоюза обостряет давно накопившиеся вопросы

Ги Верхофстадт – экс-премьер-министр Бельгии и нынешний председатель либеральной фракции «Альянс либералов и демократов за Европу» (ALDE) в Европарламенте недавно предложил сделать русский язык официальным языком Европейского союза. Фламандская газета De Standaard публикует его признания в любви к русским и России, а также мнение о необходимости упрощения визового режима между ЕС и РФ.

Услышать подобное из уст такого политика несколько неожиданно. Уж не перепутал ли он что-нибудь? Но нет, это не шутка. Верхофстадт признаётся, что для него «европейская цивилизация простирается от Атлантического океана до Волги». При этом «Бэби Тэтчер», как его называют на родине, болезненно воспринял новость о выходе из ЕС Великобритании, выразив опасение, что выиграет от этого только… Россия.

Бельгийский политик, сознавая, что над ЕС возникла угроза раскола, полагает, что для выживания не помешает объединение усилий с Россией. Прагматичный ход, но за ним стоит социал-дарвинизм, а не желание «побрататься» с русскими. О том же говорил и Бжезинский, вспоминая слова генерала де Голля о том, что «Европа – это территория до Уральских гор». Иногда удивляешься, что это вынужденно понимают некоторые англосаксы, а не соседние братья-славяне.

В фильме «Киев. Маски революции», показанном на канале Russia Today, есть момент, когда на одной из площадей Киева идёт спор между украинцами, и после фразы про цивилизованные страны противники Майдана спрашивают оппонентов: «А мы что, нецивилизованные»?

Идеология европоцентризма, засевшая в сознании украинцев, заставляет их записываться в список «цивилизованных народов», автоматически причисляя остальных к неполноценным. Поиск европейской идентичности застревает между географическим и этнологическим понятиями. Отсюда вытекает вопрос: что мы вкладываем в понятие «Европа» ?

«Заблудившаяся» Украина пытается до сих пор ответить на него иррационально. Понятно же, что географически Украина – это Европа, равно как и Белоруссия, Ярославская область и даже Республика Башкортостан. Но такой ответ не устраивает некоторых украинцев.

Разделение географических районов суши, предложенное Геродотом, безнадёжно устарело, отмечал ещё Л. Гумилёв. Европу Геродот определял как территорию западнее Эгейского моря, а то, что восточнее, было названо им Азией. Под Африкой понималась земля южнее Средиземного моря. Но многообразие мира невозможно уместить в рамки такой географической близорукости, если, конечно, вы не убеждённый европоцентрист.

Античное разделения мира «стесняло» науку географию, а вместе с ней и историю уже в прошлом тысячелетии, тем более нынешний век обязан навсегда забыть о делении народов по принципу древних эллинов. Особенно если речь о Европе и Азии. Вслед за Гумилёвым можно повторить, что понятия «Запад» и «Восток» неверны. Если «Запад» – это прежде всего романо-германская суперэтническая общность, то под «Востоком» понимают всю Евразию: островную, Дальний Восток, Китай, Индию, Юго-Восточную Азию, Малую Азию, Среднюю Азию и Сибирь. Но алтаец отличается от индуса так же, как ханец отличается от ханта. А для европейцев все они, азиаты, на одно лицо.

Рассматривать взаимодействие народов удобнее и правильнее не по материковому, а по акваториальному принципу разделения. Этнические и политические взаимодействия Ливии, Сирии, Франции, Греции и Италии не прекращались и даже усилятся в наступившем веке. История народов средиземноморья предстаёт монолитной, равно как и история «тысячелетия вокруг Каспия», и история народов Чёрного и Балтийского морей, поэтому нет смысла «тащить» всех скопом в географическую Европу.

Считается, что ядро европейской цивилизации – христианство. Именно по такому принципу шло разделение на европейские и неевропейские народы. Однако детские годы Христа прошли в Африке, его сознательная жизнь – в Галилее, на земле Палестины, и после этого кто-то утверждает, что это европейская религия?! Трудно осо­знать европейцам, но Иисус Христос никогда не был в Европе. Египет, Сирия и Палестина предстают не изолированной Африкой и Азией, а единым континентом «Афразия».

Гонения на еретиков и крестовые походы в Византию можно рассматривать не как случайность, а как проявление европейского архетипа, которому было чуждо христианство. Догматический раскол церкви «официально» разделил отличающиеся народы Европы. Античное язычество не исчезло из западной христианской традиции, оно растворило в себе христианство, самый яркий символ которого – догмат о непогрешимости папы (вспомним «божественность» природы цезарей и храмы в их честь). Сегодняшний всплеск антихристианских тенденций вышел на поверхность «цивилизованной Европы» благодаря античному архетипу, не подчиняющемуся католическим авторитетам.

«Православная церковь занимает в России очень сильную позицию, – отмечает вице-президент французской партии «Национальный фронт» Луи Алио. – Она завоевала авторитет, которым не обладает у нас церковь католическая. А это очень важный связующий элемент для народа».