Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - Джоан Э. Кэшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако то, что произошло с мистером Уотерсом и его собственностью, ужаснуло Сару Уэдли. Она была ошеломлена, узнав о нападении, которому подвергся их друг и сосед. «Ужасно», пишет она, что на такое способны «наши собственные солдаты». Жители Эймита боялись, что отряды мятежников не удовлетворятся одним домом и подожгут весь город, так что местная милиция патрулировала этот район на протяжении нескольких дней. К превеликому облегчению горожан, поджога не случилось. Уэдли обвинила во всем нью-орлеанских солдат польского происхождения, однако эта история глубоко ее потрясла – отчасти из-за того, что Уотерс выказал солдатам гостеприимство, а те в ответ разрушили его дом. С ее точки зрения, это было несправедливо. И, что хуже всего, офицеры оказались в этой ситуации бессильны. Война шла всего полгода, и – хотя Уэдли об этом не пишет, – случившееся вопиющим образом нарушило Военный кодекс Конфедерации[3].
Кажется странным, что подобная ситуация возникла в самом начале войны, и уж тем более, что солдаты-южане вели себя подобным образом на территории самой Конфедерации. Однако это не единственный случай. В ходе моих исследований я часто обнаруживала истории об ущербе, нанесенном мирным жителям и их собственности. Обе враждующие армии отбирали у гражданского населения еду и древесину и разрушали частные дома. Вскоре я стала задавать себе вопрос: существовали ли какие-либо документы, призванные ограничить злоупотребления? Я не рассчитывала, что кто-то стал бы в точности им следовать – поскольку слишком долго преподавала в крупных государственных университетах, чтобы сохранить веру в готовность людей точно выполнять официальные инструкции. Однако чем дальше, тем больше меня изумляло то, с каким безразличием и презрением относились к подобным документам солдаты и офицеры обеих армий. Я стала интересоваться тем, как воюющие стороны рассматривали ресурсы – и человеческие (например, гостеприимство Дэвида Уотерса), и материальные (его продукты, изгороди и дом). Результатом этого интереса и оказалась настоящая книга.
О чем эта книга
Предмет нашего исследования – это отношение к ресурсам, как человеческим, так и материальным, а также борьба за эти ресурсы, развернувшаяся в военное время между солдатами и гражданским населением. Отдельной важной темой оказались незначительные возможности официальных распоряжений ограничить действия военных. Обе армии, и северная, и южная, в основном состояли из обычных людей, выросших в сельской местности и в небольших городах. До войны белое население обоих регионов придерживалось схожих ценностей общинности и разумного хозяйствования. По большей части представители этого населения были согласны с тем, что у каждого человека есть определенные обязательства перед другими людьми и что ценными материальными ресурсами необходимо распоряжаться с умом – хотя, конечно, иногда люди обращаются друг с другом несправедливо или растрачивают ресурсы впустую. Ни Север, ни Юг нельзя было назвать аграрными утопиями, однако среди большинства жителей обоих регионов преобладало коммуналистское отношение к другим белым и стремление разумно использовать ресурсы.
И вот началась война. Обе армии активно обратились к человеческим ресурсам Юга – к знаниям и умениям белого населения южных штатов, – и в процессе их применения разрушили, неправильно использовали и растратили такое количество материальных ресурсов, которое до 1861 года было невозможно представить. В обеих армиях всегда имелось некоторое количество солдат и офицеров, старавшихся защитить гражданское население и сохранить материальные ресурсы, однако потребности военных стояли выше, чем нужды гражданского общества и доминировавшие в довоенной культуре ценности. Обе армии выжали из материалов, необходимых для продолжения боевых действий, – того, что рядовой-янки Эдгар Элай назвал «материей» войны, – все возможное, вне зависимости от того, отправлялись ли эти материалы в Конфедерацию, в пограничные штаты или на Север. Этот подход действовал вне зависимости от этнического происхождения военных, их религиозных и политических взглядов и того, когда именно они присоединились к воюющим. Тот, кто носил мундир – неважно, синий или серый, – ставил свои потребности превыше всего[4].
Речь идет не об отдельных преступниках, дезертирах или отщепенцах. Описанное поведение было типичным для обеих армий – и для пехоты, и для кавалерии, среди офицеров разных званий, как на восточном театре, так и на западном. Историки расходятся в том, насколько эффективной, профессиональной и хорошо организованной была армия довоенных Соединенных Штатов, однако в армиях Гражданской войны практически не было кадровых офицеров, встречавшиеся же там выпусники Вест-Пойнта далеко не всегда придерживались буквы приказа. «Законы» войны, развивавшиеся на протяжении столетий, мало влияли на практические действия, то же самое можно сказать о скудной на тот момент литературе по военной теории. Верховный суд США не предоставил четких указаний, в Конфедерации же вообще не существовало Верховного суда; ни Авраам Линкольн, ни Джефферсон Дэвис не принимали непосредственного участия в создании законов, определяющих взаимодействие военных с гражданскими лицами и принадлежащими тем ресурсами. Предполагалось, что американские войска должны придерживаться Военного кодекса от 1806 года, а также ориентироваться на «Военный словарь» Генри Ли Скотта – своеобразный военный альманах, опубликованный в 1861 году. В федеральной армии в 1862 году появились приказы Джона Поупа, а в 1863 году – Кодекс Фрэнсиса Либера. Эти документы, с одной стороны, предоставляли солдатам бо́льшую свободу действий, но с другой – стремились хоть сколько-нибудь защитить нонкомбатантов и их материальное окружение. На практике такие меры работали плохо. Приказы и кодексы едва ли могли противостоять ненасытным потребностям обеих армий, обладавших собственной, независимой от директив сверху волей[5].
Война способствует нарушению закона и, как правило, поглощает невероятное количество ресурсов. На протяжении всей современной истории, невзирая на официальные запреты, армии всегда наносили вред гражданскому населению и уничтожали его собственность. Американская Гражданская война не стала исключением. И все же поражает масштаб совершенных в ее процессе правонарушений, ра́вно как и их последствия для нонкомбатантов. Ученые слишком часто верят в то, что достаточно издать указ, и армия автоматически станет ему следовать, однако ни один документ не может претвориться в жизнь сам по себе – нужны те, кто будет следить за его исполнением. Офицеры и солдаты неохотно подчинялись упомянутым выше приказам и кодексам, а иногда и вовсе их игнорировали. Помимо прочего, в этой книге речь пойдет именно о том, как на фоне разгорающейся войны официальные директивы становятся все менее эффективными в плане предотвращения нарушений. Гражданская война оказалась поистине «тотальной»: она потребовала эксплуатации всех имевшихся человеческих и материальных ресурсов. В ней отсутствовал «парфюмерный» период, когда армии воздерживались бы от экспроприаций. Из-за проблем со снабжением и дисциплиной обе враждующие стороны с самого начала выбрали «жесткий» подход[6].
Созданные на скорую
