Спящая красавица - Олег Азарьев

Остальные повернули головы в мою сторону. Разбойник с топором проговорил:

– А мы уж думали, что тропа эта – совсем заброшенная. И малость заросла, и третий день уж караулим, а ты, путник, первый, кто на нас набрел.

– Я не просто путник, – сообщил я с достоинством, хотя внутри едва не дрожал – от напряжения, а не от страха. – Я – рассказчик.

– Ну и что? – сказал разбойник с замотанной рукой. – Нам твои россказни ни к чему. Какой нам от них прок?

– Погоди! – властно сказал рослый. – Скажи-ка нам, рассказчик, не видел ли ты часом какого-нибудь торговца-менялу или пару охотников с добычей, которые в нашу сторону топают?

– Зачем это вам? – сказал я, хотя и так знал, зачем.

– Глуп же ты, рассказчик, – заметил разбойник с кремневым кинжалом и с превосходством покачал головой.

– Да нет, не глуп, – сказал рослый. – Придуривается. И умным себя считает. – И – мне: – Зубы хочешь нам заговорить?

– Попытаюсь, – скромно согласился я.

Разбойники расхохотались.

Между тем они быстренько растянулись в линию поперек тропы. Моими преимуществами оставались расстояние до них, раскормленные их телеса и побитый вид, – если я побегу обратно, вряд ли они с такими брюхами и побоями будут быстро и долго гнаться за мной – выдохнутся скоро.

Однако возвращаться к рыбакам не хотелось. Путь рассказчика всегда устремлен вперед. Отступать и возвращаться – это почти позор.

– Ну, так расскажи нам то, что мы хотим знать, – велел рослый.

– Если пропустите, расскажу. А иначе – никакого резона мне в этом нет.

– Пропустим, не пропустим… – проворчал разбойник с топором. – Будем мучить, пока сам все не выложишь.

– А мы это… мучить… умеем, – злорадно сообщил разбойник с замотанной рукой.

– Не сомневаюсь, – сказал я. – На тебе, что ли, дружки твои учились?

– Братцы! – произнес вдруг рослый. – Сдается мне, что он нас не боится. Ишь, как выпендривается. У других поджилки трясутся и зубы клацают… А этот хорохорится… – Он сделал паузу и подозрительно добавил: – Что-то тут не так.

– Ты что утаиваешь, рассказчик? – угрожающе молвил разбойник с топором, зажатым теперь подмышкой, и приподнял дубину в мою сторону.

Я вдруг понял, чего они боятся, – преследования. Боятся охоты на разбойников, – случались на моей памяти и такие развлечения. Не знали побитые негодяи, что никакого преследования нет, не до них сейчас охотникам и рыболовам. Похоже, этим лодырям невдомек было, что сейчас самое время делать запасы на зиму, хоть и очень теплую в здешних местах, но все равно зиму.

– Что я утаиваю? – Я постарался изобразить зловещую ухмылку. – Подумай сам.

– Погоня! – ахнул разбойник с замотанной рукой, уронил дубину и схватился за окровавленные тряпки. – Говорил я – надо подальше уходить. А мы тут третий день топчемся…

– Может, погоня, а может, и врет рассказчик, – раздумчиво протянул рослый. – Может, он вообще врун, а не рассказчик. А? Ради собственной жизни чего только не придумаешь. А?

– Мне плевать, – сказал я, пожимая плечами. – Дело ваше. Наваляют вам тут, как наваляли остальным вашим дружкам, и бросят смердеть где-нибудь в стороне от тропы.

Разбойники колебались, не зная, что лучше, бежать прямо сейчас или сперва разделаться со мной, а потом смываться. Решение принял рослый.

– Пока охотники подойдут, – объявил он, – мы и тебя напоследок быстренько распотрошим, чтобы сильно не задавался, и деру дадим – только нас и видели… – Он поднял дубину и решительно направился ко мне.

– Ну, быстренько меня вам не распотрошить, – предупредил я, выставляя дубину вперед.

– Один на четверых… – сказал разбойник с кремневым кинжалом. – Ты и впрямь думаешь, что отобьешься? Бросай лучше пожитки и давай – драпай отсюда.

– Не один на четверых, а четверо на одного, – поправил я. – А пожитки я бросить не могу – это все, что у меня есть.

Разбойники, неспешно расходясь полукругом, попытались окружить меня. Я медленно отступал. А потом бросился бежать по тропе – назад. Однако бежал не быстро, чтобы толстяки не отстали, но запыхались, рассчитывая догнать меня. Разбойники громко топали за моей спиной.

– Да он бегать не умеет! – доносилось до меня.

– Стой, дурак! Все равно догоним! Тогда еще хуже будет!..

– Обходи справа! Загоняй его в кусты!..

Я побежал чуть быстрее, чтобы они в самом деле не загнали меня в кустарник.

– Ох, братцы, уморился я!.. И рука… – послышалось сзади. – Может, пусть бежит?.. Все равно вернется. Тропа тут одна… Не через чащу же ломиться будет… Услышим же…

Топот позади замедлился. Тогда я, стряхивая с плеча котомку, чтобы не мешала, выхватил костяной кинжал, круто развернулся, взмахнул дубиной и кинулся на разбойников. Они этого не ожидали, несколько мгновений ничего не могли понять и даже не сопротивлялись.

Рослый получил моей дубиной прямо в лоб, и когда я замахнулся второй раз, то заметил, что изо лба у него торчат два обсидиановых шипа от дубины. Рослый закатил глаза и рухнул навзничь. Вторым подвернулся разбойник с дубиной и топором. Моя дубина врезалась ему в правое плечо, что-то хрустнуло, в стороны брызнула кровь, он взвыл и упал на колени, роняя оружие и хватаясь за плечо. Третий, с замотанной рукой, все время норовил убрать раненую руку подальше в сторону, и потому не столько нападал, сколько отступал, оборонялся, предупреждающе вскидывая дубину, кружил, выжидал. Зато четвертый дернул из-за пояса кремневый кинжал и, помахивая увесистой палицей, пошел на меня.

– Тут не все болваны, – с веселой угрозой сказал он мне.

– Так и я не пальцем деланный, – возразил я. – Заметил уже, наверное?

– Слепая удача – и только.

Разбойник умело нанес удар палицей мне в висок, но я отклонился, и голыш на конце палицы промчался мимо. И тут же он попытался достать меня кинжалом слева и снизу. Я отскочил. Да, это был умелый боец. Как он затесался в этот сброд?

– Не будь слишком самоуверенным, – посоветовал я, сделал ложный выпад дубиной, не донес ее до цели, нырнул ему под руку с дубиной, поднятую для отражения моего выпада, и ударил его наискось в грудь кинжалом. Острая кость проткнула рубаху и вошла ему глубоко в грудную мышцу – я это почувствовал, дернул кинжал назад и отскочил. И едва не попал под удар дубиной разбойника с замотанной рукой. И тут же описав круг, ответил ударом своей. Дубины столкнулись, от его дубины полетели мелкие щепки, от моей – мелкие осколки обсидиана. Один осколок оцарапал ему шею. Разбойник едва не выронил оружие, испуганно выпучил глаза и отступил.

– Не лезь – пришибу! – устрашающе рявкнул я ему.