Спящая красавица - Олег Азарьев

Тогда насмерть перепуганная служанка, бросилась в поселок, но наткнулась на лаенских охотников, возвращавшихся после победы над разбойниками. Она рассказала им, что случилось, и проводила до пещеры.

Охотники разглядели, что в пещере, кроме Тиамы и няньки, лежит несколько животных, – кто спит, а кто и помер от голода, судя по неподвижному и тощему их виду.

Когда же няньку выволокли на солнышко и потормошили, она довольно быстро очнулась и чувствовала себя вполне сносно. Вытаскивая няньку, охотники выяснили, что пещера эта не иначе, как заколдованная, – кто входит в нее, тот сразу же засыпает.

А до Тиамы дотянуться никак не смогли – далеко забежала.

И вот уже два дня вождь Римади не находит себе места, не зная, как спасти дочь. И кто ни пробовал добраться до нее, все засыпали. Только теперь смельчаков сначала обвязывают веревкой, а потом уже пускают в пещеру. И когда очередной смельчак шлепается на пол, его этой веревкой вытаскивают наружу – под ядовитые насмешки любопытствующих посельчан.

Тут я его все-таки прервал и поинтересовался, не пытались ли зацепить эту Тиаму каким-нибудь шестом или ту же веревочную петлю накинуть – и таким образом спасти девушку? Багри не обиделся на то, что я перебил его, а поведал, что Римади, узнав о намерениях охотников именно так и попытаться вытащить его дочь из проклятой пещеры, запретил это делать. Почему? Потому что Римади боится, что Тиаму случайно могут ранить, но при этом не смогут вытащить. И тогда судьба девушки – яснее ясного.

Лаенский колдун как только не колдовал, – ничего не берет эту проклятую пещеру, продолжал Багри затем. Не снимается колдовство. Колдун говорит, колдовство старое, древнее, наложено демонами, а потому не хочет поддаваться его напору.

Утром, до моего прихода в поселок, сообщил Багри, вождь объявил, что отдаст Тиаму в жены ее спасителю и сделает его своей правой рукой и главным советником. Во-первых, девушка и так уже на выданье, во-вторых, если ее не спасут, она все равно погибнет, а в-третьих, Римади уже немолод, и сыновей у него нет, а умный или хотя бы сообразительный преемник все равно нужен. Кто-то же должен управлять поселком!

– А Тиама, красавица наша, – проговорил Багри в завершение, – так и лежит в этой пещере на холодном полу. И если ее в ближайшие три-четыре дня не спасти, она может умереть от холода и голода… Вот ведь какие дела! – И он звучно, с клокотанием, потянул носом в себя.

Мы помолчали – Багри скорбно, я сочувственно.

– А теперь твоя очередь, рассказчик, – объявил Багри немного погодя.

– И мы тоже хотим услышать новости! – раздался знакомый мне женский голос от двери, а негромкий многоголосый ропот подтвердил это желание.

Я оглянулся. В дверях стояла моя провожатая, а из-за ее спины выглядывали лаенцы и лаенки.

– Вот проныры! – в сердцах сказал Багри.

– Ничего не поделаешь, – заметил я с усмешкой. – Новости – для всех. – Я помахал рукой толпе любопытных. – Заходите, садитесь и слушайте! – И подумал о том, что на сей раз вождь Римади узнает новости последним в поселке…

Меж двумя тюфяками было тепло и уютно. В головах под тюфяком лежала котомка, справа под рукой – дубинка. Я сладко потянулся, прогоняя легкую дрему, и поднял взгляд на отверстие в потолке. Небо поголубело, вот-вот должно было подняться солнце. Пора вставать. Сегодня – встреча рассказчика с вождем Римади. И, возможно, встреча непростая. Ночью, поразмышляв перед сном, я решил предложить ему не только новости, но и свои услуги в спасении Тиамы. Какая бы она ни была красавица на самом деле, меня это не очень беспокоило. Главное для меня было не в женитьбе на ней, а в другом, – я мог осесть здесь. Единственное, что меня связывало бы тогда с группой рассказчиков, – это преемник. Но я надеялся найти среди юных посельчан парнишку постарше с хорошей памятью и жаждой странствий. Да и вообще, быть рассказчиком увлекательно и почетно. Если, конечно, глядеть со стороны. Впрочем, немало рассказчиков считало так до самой своей смерти – не всегда случавшейся от старости. Порой они узнавали такие новости, которые кое-кто из вождей желал бы замолчать. И тогда спасти рассказчика могли только его смекалка, ловкость, счастливый случай и – покровительство Мегреса, божества странников, торговцев и рассказчиков, которое всегда изображалось в виде бородатого охотника верхом на панцирном брогале.

Внизу послышались шаги, стук поленьев и покашливание Багри. Судя по звукам, он возился с очагом.

К тому времени, когда я наконец выбрался из тюфяков, обулся в растоптанные сандалии на толстой подошве, сшитой из многих слоев невыделанной кожи, неспешно перебрал скудные пожитки в котомке, осмотрел поврежденные обсидиановые шипы на дубинке и спустился с настила, огонь в очаге уже разгорался, а рядом с очагом на каменной крышке ямы-хранилища сидел Багри с поленом в руке и угрюмо смотрел на пламя.

– Светлого дня! – приветствовал я его.

– Ага, и тебе того же, – пробормотал он. – Слышишь, рассказчик, как тебя… забыл… Не говори вождю, что я тебе вчера про Тиаму рассказывал. Это же он должен был тебе рассказать.

"Как же, должен! – усмехнулся я мысленно. – Вождь должен выслушать новости, а вот сообщать новости он не обязан, как, впрочем, и жрец с колдуном-целителем".

– Меня зовут Гар, – любезно напомнил я Багри. – А кто мне сообщает новости, это мое дело. И никаких вождей или жрецов с колдунами оно не касается. И вообще, то, что я порой слышу от одних людей, другие мне ни за что не поведали бы. – Я присел на корточки перед очагом. – Новости – они собираются отовсюду понемногу. Отовсюду, понимаешь ли? Так что успокойся.

– Ага! – Бадри аккуратно уложил полено в очаг. – Погоди маленько, я тебе поесть принесу, а потом уж иди к вождю. Думаю, ты сам дорогу найдешь. Не вести же тебя за ручку, как малыша.

– Найду, не привыкать, – успокоил я его.

Наскоро перекусивши вчерашней лепешкой и куском вяленого мяса и опорожнив кубок горячего отвара медовой травы, я вышел из Дома для скитальцев. Солнце – Животворец наш – уже полностью выкатилось из-за горного хребта. Над головой висел Младший Брат. Прохладный утренний ветерок освежал мое лицо. Лес на склонах гор быстро менял окраску – с багровой и охряной ночной на зеленую и синюю дневную.

За домом посреди маленькой площади стоял каменный алтарик, посвященный Охранительнице семейного очага. Судя по кучке свежей золы на алтарике, окропленной утренней росой, кто-то вчера вечером приносил жертву и просил вернуть в семью лад.

Я неспешно пересек площадь и остановился перед каменной громадой святилища-обиталища Матери-Кормилицы и вождя Римади. Подошел к стене и потрогал кладку. Стена сложена была из больших прямоугольных камней разной величины. Камни в кладке так тщательно пригнаны были друг к другу, что зазор между ними оставался не шире волоса. "Да, это тебе не оборонительная стена с башнями", – подумал я с уважением. Стена и башни сложены были из крупных, но плохо обработанных камней разной величины, скрепленных кое-где раствором.