(Не) идеальный отец - Яна Невинная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для усиления эффекта она сжимает до боли мои руки, до синяков стискивает, у меня холодок бежит по коже.
— Но разве ты была девственницей? — Напрягая память, вспоминаю, что сестра встречалась с одним местным бандитом. Неужели они за руки держались за эти полгода?
— Глупая ты, Варька, наивный ты ребенок, — треплет меня по подбородку, как малыша-трехлетку, которому рассказали, что Деда Мороза не существует. — Я хорошо погуляла с Шадриным, но зато получила деньги, чтобы в столицу приехать и тут обустроиться. Девственница, ха! — смеется грудным голосом, сложив алые пухлые губы в трубочку. — Денег хватило и на операцию по возвращению девственности. Я не могла упустить шанс! — щелкает она пальцами перед моим носом. — И ты свой не упустишь.
Не комментирую ее рассказ, но сама теперь понимаю, откуда у сестры деньги, об источнике которых я не догадывалась.
— Не понимаю…
— Поймешь потом. Я жалею, что упустила тебя, — снова наклоняется она ко мне, поправляя на тонком запястье бриллиантовый браслет. Ты так слезно умоляла дать тебе время на адаптацию, я целый год тебе дала, да еще и брекеты эти твои, — она морщится, а я смыкаю губы, чувствуя железки, — но я думала, ты будешь учиться, а вместо этого ты пошла по рукам!
— Я не по рукам, нет, нет, — бормочу, краснея от стыда. — Это было один раз.
— Но этого было достаточно. Хватит разговоров, Варя. Я всё решила. Мы избавимся от этой проблемы и воплотим мой план в жизнь.
— Мой ребенок не проблема, — лепечу, испугавшись до дрожи, — пошалуйста, Эляна…
— Опять шепелявишь? — злится она, хватая меня за подбородок. — Варя, перестань.
Она что, думает, это специально? Когда я волнуюсь, вот как сейчас, язык мне неподвластен, начинаю шепелявить. Наверное, нужно было отвести меня к какому-то специалисту, так говорила учительница русского языка и литературы в школе, когда я перепугалась на экзамене и не смогла и двух слов связать. Пришлось пересдавать экзамен, и Мария Вадимовна посоветовала обратиться к дефектологу.
Но мама не стала, посчитав это несущественной проблемой. И правда, я редко когда так позорилась. А порой просто молчала, чтобы избежать неловкой ситуации. Но сейчас я должна говорить, чтобы спасти моего малыша! Я уже всей сутью ощущаю то, что он растет внутри меня, и убить его не позволю!
— Ты же знаешь, что я не спешиально! — чуть не плачу. — Оно само!
— Конечно, — ерничает она, строя противные гримасы, — с ребенком само, с речью — само! Только с проблемами твоими мне приходится разгребаться! И за что мне такое наказание? Выбирай, Варя, или аборт делаешь, или сама по себе! Живешь где хочешь и как хочешь. Ты мне больше не родня, если решишь этого ребенка родить.
— Эляночка, не надо, пожалуйста, ты же не такая, ты так не поступишь, — сползаю с кушетки и на нетвердых ногах подхожу к ней, невероятных усилий стоит говоришь, так и ощущаю, что «с» стремится превратишься в «ш», язык пухнет во рту, слюна становится вязкой. — Не сможешь так поступить, я же твоя сестра…
— Сестра, за которую мне стыдно! Которая принесла в подоле. Легкодоступная! Ты же была девственница, ты перед кем ноги пьяная раздвинула?
— Пожалуйста, Эляна, не надо, я не такая, — холодею и чувствую слезы на щеках, плачу от горечи и несправедливости. Я всегда старалась быть хорошей. Как же больно слышать от сестры оскорбления.
— А какая? Были бы у тебя другие стремления, ты бы не залетела. Ты бы пошла на аборт. Ты бы в принципе думать забыла о тусовках и парнях, — перечисляет без единого грамма вины.
И если раньше я думала, что имела право сходить на вечеринку и ничего такого в этом не видела, теперь ощущаю себя грязной проституткой, отдавшейся первому встречному. Раздвинула ноги. Сестра верно сказала. От правды не скрыться.
— Я не сделаю аборт, — повторяю снова как заведенная.
— Да не делай, господи помилуй. — Сестра окидывает меня оценивающим взглядом. — Но, если сделаем по-моему, работы нам предстоит много.
— Работы?
— А ты себя в зеркало видела? — подходит ко мне, трогает за волосы, лицо, руки. — Волосы мышиные, хорошо, что хоть густые. Брови надо оформить. Кожа чистая, тут ты молодец. Над образом в целом можно поработать. Снять твои железки с зубов. Я не трогала тебя, давала время войти в колею после переезда и поступления, целый год дала, — снова повторяет, — но это время не пошло тебе на пользу. Теперь я за тебя возьмусь.
— Но я еще не согласилась, — неуверенно произношу, почему-то чувствуя неприязнь и не желая ее касаний.
— Тогда что? Родишь самостоятельно? На работу устроишься и универ бросишь? Не смеши меня, Варя, ну что ты как ребенок? — потешается она надо мной. — Родители не примут тебя, ты же знаешь. Им самим тесно в нашей двушке, до потолка прыгали, когда мы уехали с тобой. Уже спальню в нашей комнату обустроили, нас обратно не зовут. Хочешь к ним нагрянуть с нагулянным приплодом?
Не нахожу в себе сил спросить, не позволит ли она жить, как и прежде, с ней и ее мужем, но чувствую, что ответ будет отрицательным.
— Но что же мне делать? — бормочу, опустив голову и гипнотизируя взглядом бледные пальцы. Слезы застилают глаза, а внутри появляется назойливое чувство боли. Она засасывает, как в трясину. Как будто я недостойна заботы, тепла, счастья.
Чувство, вытащенное с глубины души, куда я затолкала его тогда, когда сестра забрала меня из дома и позволила жить с собой в богатом доме ее мужа.
Сестра оказывается рядом, снова садится ко мне, неожиданно нежно убирая прядь волос мне за ухо. Смотрит тепло, как я и хотела. В груди возрождается крохотный огонек надежды. Сейчас Эляна всё решит, разрулит, она поможет решить проблему и не оставит меня в беде одну.
— Ты хочешь, чтобы помогла тебе?
