Западный Форпост России - Валентина Батманова

В это время к Павлу подошла его дочь Галина и, прижавшись к его ногам, со слезами сказала:

– Как хорошо, папочка, что ты к нам вернулся. А то эти гадкие хорьки грозятся нас с мамой выгнать из нашего дома на улицу.

От услышанных слов Павел побледнел и, ища место, где ему можно присесть сказал:

– Никто нас из нашего дома не выселит. В доме дедушки и бабушки мы все будем жить дружно и весело. – Окинув взглядом помещение он понял, что почти все вещи жена продала, а деньги потратила на его лечение.

Павел поднялся с табуретки, взял на руки дочь и, посмотрев в лицо жене, сказал с улыбкой:

– Все это мелочи жизни. Будет у нас здоровье, будет и все остальное.

– Конечно, Паша, я очень верю в то, что мы выйдем из такого трудного состояния, но только не скоро. Я не работаю, твоя пенсия составляет семь тысяч рублей в месяц. А у нас скопились долги за коммунальные услуги почти за целый год. Меня каждый месяц стали посещать приставы, требуют немедленно произвести расчеты за коммунальные услуги. Один из них предупредил, что как только вступит в действие нотариальное завещание и нотариус оформит на тебя, Паша, отцовский дом, то они тут же продадут его с молотка и произведут расчет за коммунальные услуги. – И вытирая краем фартука глаза, добавила: – А тут еще эти парни грозятся, за долги забрать дом вместе с прилегающему к нему клочком земли.

Павел молча съел полую чашку борща без хлеба и, запив компотом, сказал:

– Выше голову, моя драгоценная Надежда. Если Всевышний смиловался надо мною и вытащил из такого страшного огненного пекла, то я уверен, это он сделал для того чтобы в будущем сделать меня счастливым. – И, поцеловав в макушку головы дочку, добавил. – А если буду счастлив я, то, естественно, вы с мамой будете счастливы в двойне.

И поднимаясь из – за стола и, посмотрев вглубь своей квартиры, тихим, едва слышным голосом спросил:

– И сколько же денег мы должны возвратить этим шустрым дельцам по долгу?

– Я получила от них сто пятьдесят тысяч, и отдавать придется все триста тысяч, – виновато глядя на мужа, ответила Надя. И, громко заплакав, добавила: – Прости, Павел, но мне были очень нужны деньги, и мне их ни кто не одалживал. Поэтому, я согласилась на условия этих парней. Я тогда не думала, как буду с ними расплачиваться, у меня в голове крутилась одна и единственная мысль, это – поднять тебя с больничной койки.

– Ты правильно поступила, что одолжила деньги, – сказал Павел, опуская с рук на пол дочку. – А расчет с ними буду производить я лично. Ведь не зря же я в полиции проработал более пяти лет в оперативном отделе. С сегодняшнего дня найду временную работу с условием, чтобы деньги платили в конце отработанного дня.

На следующий день Павел поднялся с постели рано утром и отправился на Калининградский центральный рынок, где он рассчитывал найти работу. И он не ошибся. Работы было много, а желающих ее получить не было. Но Павла это не тревожило. Он договорился с хозяином павильона развозить овощи и картошку по палаткам находящимся на территории рынка и даже за пределами его. За день работы хозяин пообещал ему заплатить три тысячи рублей. Такая сумма его устраивала, и Павел с большим желанием почти бегом развозил по палаткам товар, который ему отпускали в павильоне молодого и очень веселого азербайджанца.

Когда он появлялся в павильоне с пустой тележкой, веселый азербайджанец, нахально похлопывая его по плечу, говорил:

– Ай, молодец, ай, хороший человек.

Эти похлопывания унижали Павла. И он каждый раз, когда хозяин товара пытался похлопать его по плечу, старался увернуться, от такой любезности.

Вечером, когда на рынке уже почти не было людей, Павел еще раз развез по палаткам товар, сделав запас на утро. Поставив в углу павильона ручную тележку, он подошел к хозяину павильона за расчетом. А тот, как всегда весело улыбаясь, достал из бумажника триста рублей и, протягивая их Павлу, похлопывая его по плечу, сказал:

– Молодец, приходи завтра с утра, работа для тебя теперь всегда будет.

– А где остальные деньги? Ведь мы договорились, что я честно работаю полный рабочий день, а ты мне платишь за работу три тысячи рублей.

– Какие три тысячи? Ты что пьяный был, когда со мною договаривался? – Приняв серьезный вид, хозяин павильона, продолжил. – Я вам пьяным шакалам больше трех сот рублей не когда не плачу и умничать здесь тебе я не рекомендую. Я здесь хозяин, и если я сказал, то так и будет. Ну а если ты будешь умничать, то я вызову наряд полиции.

У Павла на мгновение помутилось в глазах, и сильно заболела голова. Но он, превозмогая боль, схватил хозяина павильона за грудки, и поднял обеими руками над своей головой. Азербайджанец кричал как резанный на весь рынок, звал на помощь полицию. А Павел, не выпуская из рук обманщика, тоже кричал во все горло:

– Я тебе, кровопивец, покажу, как издеваться над людьми. Ты надолго запомнишь, как высасывать из несчастных нуждающихся людей последние соки.

Тем временем в павильоне появились два работника полиции. Один из них со всего плеча ударил Павла в лицо. От боли у Павла закружилась голова. И он, отпустив руки от азербайджанца, рухнул на землю.

В это время мимо павильона проходила средних лет женщина с ребенком. Увидев лежащего на полу парня, громким приказным голосом сказала:

– А ну, мерзавцы, всем стоять на месте. – И обратившись к сержанту полиции, спросила: – Ты, оборотень, хоть знаешь, кого ты сейчас свалил на землю? Это опер уполномоченный, которого здесь помнит каждый добропорядочный гражданин. – Посмотрев в лицо перепуганному хозяину павильона, добавила: – Перед ним вот такие не чистоплотные подонки за версту шапку снимали.

Она нагнулась и попыталась понять капитана с земли. В это время Павел пришел в себя и, открыв глаза, сказал, обращаясь к женщине:

– Здравия желаю, товарищ подполковник.

– Женщина помогла подняться Павлу с земли, а тот рассказал ей, как он попытался заработать деньги у этого «хозяина рынка». Азербайджанец мигом достал бумажник и сунул в карман Павла тридцать тысяч рублей. А подполковник полиции, гневно окинув стоящую, словно ошпаренную троицу, сказала:

– С вами будут серьезно разбираться. – И повернувшись к Павлу, добавила:

– Давай, капитан, я тебя отвезу домой. Ведь, насколько я знаю, ты живешь на самой окраине Балтийского района.

По дороге Павел рассказал, что вернувшись из госпиталя, он застал в своем доме разруху и нищету. Родители умерли, жена попала под сокращение. Денег нет, кругом одни долги.

– Вот я и решил пойти на рынок и немного заработать денег. И то, что я увидел и испытал, может только явится в страшном сне. Получается, так русские парни штурмовали Кенигсбергскую крепость. Ценою своей жизни освободили от гитлеровцев Восточную Пруссию. Восстанавливали ее, перебиваясь в трудностях. А теперь, когда наш Калининград стал успешным и привлекательным, вышло так, что нам в нем нет места. Нас они считают всех за быдло, и за горьких пьяниц.

Подполковник на прощанье протянула руку Павлу, сказала:

– Не огорчайся, капитан, будет когда – то праздник и на нашей стороне.

Переступив порог своего дома, Павел, молча достал из кармана одну тысячу рублей и, протягивая ее жене, поспросил сходить в магазин и купить что ни будь поесть.

– Я сегодня так спешил домой, что даже забыл, что у нас в доме в настоящее время даже мыши голодные.

Надежда, взяв деньги, почти бегом поспешила в близлежащий магазин. В нем она купила молочных продуктов, хлеб, куриные шейки и, естественно, целый батон докторской колбасы. На обратном пути еще прикупила у старухи, сидевшей на улице, ведерко картошки по очень выгодной для нее цене.

Когда через некоторое время по дому уже разносился вкусный запах жареной картошки на растительном масле, она сказала мужу:

– Ты, пожалуйста, посмотри за картошкой, чтобы не подгорела, а я мигом сбегаю в огород надергаю свежего лука и редиски.

Вскоре вся семья сидела за столом и с большим удовольствием уплетала за обе щеки, все то, что было поставлено на стол хозяйкой. Надежда полезла в шкаф и достала пузатый графин, доверху заполненный домашней вишневой наливкой. Наливая в стакан мужа красивую вишневую жидкость, сказала:

– Это наливка, приготовленная по рецепту твоей покойной матушки. Эта женщина могла в доме из нечего создать обилие и достаток.

– Да, – поддержал жену Павел, – моя матушка, насколько я помню, кормила всю семью с нашего огорода. У нас всегда по двору бегало несколько десятков цыплят, а в хлеву всегда хрюкали поросята. А какую картошку выращивали мои родители! К нам за ней каждый год приезжали знакомые из центра города. А какие блюда моя матушка из картошки готовила!

– Да, Паша, ты прав. Твои родители были великие труженики. Картошку, которую они вырастили в прошлом году, мы всей семьей ели до конца февраля этого года. Мы с дочерью, картошку ели каждый день с утра до вечера. У нас не было ни хлеба, ни муки, ни денег. Так вот, картошка, оставленная твоими родителями, не дала нам с Галиной умереть. Пособие, которое я пыталась оформить на ребенка, много заняло времени. И когда мне показалось, что мне уже оформили эту сумму, я была очень счастлива. Но мне это действительно показалось. Чтобы получить право на пособие, нужно было дать на мохнатую лапу одному из чиновников. Но у меня в этот период времени даже мелочи в кармане не было. Я везде ходила пешком, так как без билета меня могли высадить посреди улицы из любого транспортного средства.