Искатель. 2014. Выпуск №3 - Людмила Малёваная

— Интересует, — насупился Саша. — Потерпевшую зовут Кравцова Татьяна Васильевна, 1970 года рождения, замужем, детей нет. Паспорт при ней был. В сумочку обнаружили.

Иван Дмитриевич нахмурился и решил не особо наседать, чтобы домой не отправили, все-таки они на службе, а он так… Отдых на пенсии давно набил оскомину.

— А что муж?

— Должны были сообщить. Еще не докладывали. Муж у нее вроде бы не бедный человек.

— Саша! Я не к тому, чтоб лезть не в свое дело, но сообщать нужно было лично. — Иван Дмитриевич разволновался и теперь нервно чесал отросшую на подбородке щетину.

— Потому что муж — первый подозреваемый? — Саша насупился, скривив губы.

— Ты сам все знаешь, — хмыкнул Иван Дмитриевич, подошел к секционному столу и спросил у патологоанатома: — Позволите, я гляну?

У покойницы были вполне ухоженные, коротко подстриженные светлые волосы, аккуратно подщипанные брови и в целом ничего. Смутило только одно: вроде бы из обеспеченных, но тогда непонятно, почему лицо отечное, как у алкоголички? Словно бы дамочка любила выпить много и часто. Иван Дмитриевич наклонился, потер пальцем лицо покойницы, присмотрелся поближе и нахмурился: под толстым слоем тонального крема на коже оказались сосудистые звездочки. Сомнения вызывал легкий горьковатый запах миндаля, но для того и существуют анализы, чтоб их развеивать.

Вещи лежали здесь же, их не успели отнести в лабораторию, первичный осмотр ничего не давал: слишком уж в хорошем состоянии находилась одежда погибшей. Иван Дмитриевич приподнял за рукав пальто, потом тонкий свитер: все пропиталось влагой, а в остальном выглядело вполне сносно. В сумочке обнаружили паспорт, косметичку и мужской носовой платок.

— Чует мое сердце, что анализировать здесь нечего будет — все новехонькое. Ни пятна, ни дырки. Только носовой платок с истрепанным уголком — тоже мне аргумент, — пробубнил он под нос и ухватился за поясницу. Радикулит напомнил о себе в холодном помещении прозекторской, и Иван Дмитриевич согнулся над телом, не выпуская из одной руки свитер покойницы, а второй держась за поясницу.

— Если вы решили ее одеть, то рановато, — сказал патологоанатом совершенно серьезным тоном. — Я еще вскрытие не закончил. Вот заштопаю — и пожалуйста, прихорашивайте на здоровье. Можете и макияжик ей подправить.

Иван Дмитриевич тихо ругнулся на специфический юмор, медленно, не разгибаясь, отошел от секционного стола и страдальчески спросил у Саши:

— Что в паспорте у нее написано? Где живет?

— В сиротских домиках. Знаете тот новый коттеджный поселок, что на выезде из города? Шишкино называется. Вот там она и жила.

— Хорошее место. Сосновый бор, воздух чистый, — мечтательно произнес патологоанатом, раскладывая инструмент на столике. — Значит, легкие будут в порядке.

— Легкие будут в порядке, если она не курила, — заметил Иван Дмитриевич и спросил: — Но я так понимаю, что причину смерти еще не установили?

— Пока что не готов ответить. После вскрытия только. Предположительно — отравление, — сказал патологоанатом. — Внешних повреждений нет, поэтому будем искать внутренние.

— Саша, выйдем на улицу?

Иван Дмитриевич вышел на свежий после мертвецкой воздух, глубоко вдохнул и достал из кармана пачку сигарет.

— Иван Дмитриевич, а вы разве не бросили? — ехидно заметил Саша.

— Я с этой собакой скоро запью! — ответил он и оглянулся. — А где моя такса?

— Так ведь там осталась, в прозекторской. Вы ее к ножке стола привязывали, — сказал Саша. — Я сейчас схожу за ней. Курите.

Через минуту он вышел, недоуменно пожал плечами и сказал:

— А нету вашей таксы, Иван Дмитриевич. Убежала.

— Растудыт твою… — Иван Дмитриевич смачно выругался и сплюнул под ноги. — И что я теперь дочке скажу? Что потерял собаку в морге?! Заметь, Саша, пропала она здесь, недалеко от райотдела, значит, буду у вас частым гостем.

— Я разве против? — улыбнулся Саша. — Лучше скажите, что вы думаете об этом деле? Мне накануне Восьмого марта еще одного висяка не хочется. Может, подскажете что-то полезное.

— Отравили вашу дамочку, — сказал Иван Дмитриевич, потирая поясницу и глубоко затягиваясь сигаретой. Откашлялся и продолжил: — Смерть наступила несколько часов назад, точнее специалист скажет. Снег пошел часов в пять утра, я не спал, получается, что к тому времени труп уже лежал в кустах.

— С чего вы взяли, что ее отравили?

— А ты не видишь, что носогубный треугольник у нее синюшный? Трупные пятна красноватые. Желудок смотреть надо и кровь на анализ. Миндальный запах явственно слышен — или съела, или выпила что-то с ядом. — Иван Дмитриевич аккуратно и не спеша затушил окурок об урну. — Мне теперь скучно, Саша, времени вагон, так что я вполне могу тебе помочь. Если хочешь, могу соседей их опросить и прислугу, если она имеется.

Иван Дмитриевич трясся в троллейбусе, думая о потерянной собаке. Нужно было написать объявление и расклеить. Глядишь, вернут собачку. Дочка вечером позвонит, сюсюкать начнет: «Как там моя Мерседес, моя маленькая девочка…» Тьфу… Решив, что завтра же попросит Сашу, чтоб объявление написал и расклеил, Иван Дмитриевич стал обдумывать план действий. Его распирало ожидание расследования, выданный Сашей карт-бланш и гарантия поддержки в случае чего.

«Вот вам адрес. Здесь проживала наша покойница. Я тут записал ее фамилию, имя и прочее. В общем, Бог в помощь, Иван Дмитриевич», — Саша пожал руку и дал распечатанный лист. Буквы ближе к правому краю казались выцветшими и бледными, демонстрируя, что ничего не изменилось и райотдел по-прежнему плохо обеспечивают. Саша уже не казался тем несмышленым угловатым юношей, прячущим длинные руки в карманы. Это был уже состоявшийся следак — Александр Васильевич Тумаков, в звании капитана и с одутловатым от водки лицом. Худоба его никуда не делась, а только стал он больше напоминать жилистого и не особо церемонящегося волка, готового при необходимости рвать все, что сопротивляется.

Мысли тряслись вместе с троллейбусом, засыпая на остановках и просыпаясь каждый раз вместе с криком кондукторши, требующей оплаты. Не то чтобы Иван Дмитриевич согласился помочь в расследовании из доброго отношения к Саше, а скорее из любви к искусству, то бишь к сыску, как говорится, и от безделья. Ехать в Шишкино решено было завтра с утра.

Коттеджный поселок Шишкино располагался вдали от шоссе. Иван Дмитриевич вышел из маршрутки вместе со всеми пассажирами.

— Конечная! — проорал водитель. — Хватит спать! Выходите, вас уже буржуины заждались.

Водила оказался веселым и шумным, с таким можно и поговорить при случае, только нужно будет занять место рядом.