Из Записок Желтоплюша - Уильям Теккерей

- Действительно, - говорит, - давно мы с вами не виделись.

- С тех пор, помнится, как вместе обедали у сэра Джорджа Хуки. Что за вечер мы там провели, а, мистер Блюит? Что за вино! Что за песни! Помню, как вы спели нам "Майское утро", - клянусь, не слыхал ничего лучше в комическом роде. Еще вчера я об этом рассказывал герцогу Донкастеру. Вы ведь, кажется, знаете герцога?

- Нет, - говорит угрюмо мистер Блюит. - Не знаю.

- Неужели не знаете? - восклицает мой хозяин. - Зато он вас знает; да кто же из английских спортсменов вас не знает? Весь Ньюмаркет повторяет ваши остроты.

Так вот он и морочил мистера Блюита. Тот сперва только бурчал в ответ, а потом, наслушавшись лести, размяк и всему этому вранью поверил. А там оба прошли к мистеру Блюиту и затворили за собой дверь.

Что уж они там делали - не знаю; через час хозяин вернулся желтый, как горчица, и весь пропахший табаком. Ну и тошнило же его! Оказывается, курил с Блюитом сигары. Я, конечно, молчу, а сколько раз слыхал, что он табаку не выносит, что табак ему хуже отравы. Но не таковский он был, чтобы делать что-нибудь зря; раз курил, значит, так надо.

Я их разговора не слышал, зато слыхал слуга мистера Блюита.

- Ах, мистер Блюит, какие сигары! Не найдется ли хоть одна для друга? (Ох, хитрый лис! Не к сигарам он подбирался!)

- Войдите, - говорит ему мистер Блюит; и заходит у них беседа о том, о сем; а хозяин все больше о молодом человеке, что к ним переехал, о Докинсе, - надо, мол, соседям жить в дружбе; вот он, например, очень рад, что сошелся с мистером Блюитом, и рад бы дружить со всеми его друзьями, и так далее. Мистер Дик, однако ж, почуял ловушку.

- Я, - говорит, - этого Докинса, собственно, и не знаю; так, сын какого-то сыровара. Визит я ему отдал, а продолжать знакомство не имею намерения; это вовсе ни к чему, когда тебе кто не ровня.

И сколько хозяин ни закидывал удочку, мистер Блюит на крючок не шел.

- Черт бы побрал ворюгу, - бормотал потом мой хозяин, лежа на софе и мучась тошнотой. - Травись тут его распроклятым табаком, а дело ни с места. Чертов мошенник! Думает обобрать бедного сыровара? Как бы не так! Я его предостерегу.

А я слушаю и со смеху прямо лопаюсь. Мне-то отлично известно, как он его "предостережет". По пословице: конюшню запрет, а коня прежде сам выведет.

На другой день он подстроил одну штуку, чтобы познакомиться с Докинсом, и очень ловко это у него вышло.

Мистер Докинс, кроме стихов и флейты, любил еще хорошо покушать и выпить. Весь день он сидел за книгами и за флейтой, а вечером шел в трактир обедать и пить вино со своим дружком Блюитом. Сперва-то он был тихоня, и приучил его все тот же мистер Б. (конечно, ради своих целей). А кто хорошо пообедал и выпил лишнее, тому наутро нужна содовая, а может, и жаркое. Так и мистеру Докинсу; ровно в двенадцать по нашей лестнице всегда подымался официант из ресторации Дика с горячим завтраком для мистера Докинса. Никто бы такого пустяка и не приметил, а хозяин мало что приметил - так и накинулся на него, как петух на зерно.

И вот посылает он меня на Пикадилли к Морелю, за Страсбургским паштетом - по-французски "патэ де фуа-гра". Потом берет карточку и прикалывает в коробке (паштеты эти продаются обыкновенно в деревянных круглых коробках наподобие барабанов - и что вы думаете он пишет на ней? "Достопочтенному Элджернону Перси Дьюсэйсу и т. д. и т. п. С приветом от князя Талейрана".

С приветом от князя Талейрана! До сих пор смеюсь, как вспомню. Ох и змей лукавый был этот Дьюсэйс!

И надо ж такой беде случиться: мистеру Докинсу несут завтрак, а тут как раз спускается по лестнице мистер Элджернон Перси Дьюсэйс. Идет себе веселый, как пташка, напевает мотивчик из оперы и помахивает тростью с золотым набалдашником. Идет он очень быстро и случайно задевает тростью поднос. Так и полетело жаркое, перец, кетчуп и содовая! И как это хозяин подгадал время с такой точностью? Правда, его окно глядело во двор, и ему был виден всякий, кто к нам входил.

Эта несчастная случайность страх как рассердила моего хозяина. Он осыпал официанта бранью, пригрозил ему тростью и тогда только угомонился, когда увидел, что официант будет его потяжелее и ростом повыше. Потом хозяин вернулся к себе, а официант Джон - в ресторацию Дика за новой порцией жаркого.

- Экое досадное происшествие, Чарльз, - говорит мне хозяин немного спустя - он тем временем написал какое-то письмо, вложил его в конверт и запечатал фамильной печатью, - но я вот что придумал: отнеси мистеру Докинсу это письмо и паштет, что вчера купил; да смотри, мерзавец, не проболтайся, откуда ты его принес, не то я тебе все кости переломаю.

Такие обещания он, не в пример прочим, всегда выполнял; а мне мои кости были дороже; я отнес письмо и, конечно, ни слова. Прождал сколько-то времени у мистера Докинса и вернулся с ответом. Могу привести здесь и письмо и ответ, потому что снял копии:

"Достопочтенный Э.-П. Дьюсэйс

Т.-С. Докинсу, эсквайру,

Темпл, вторник.

М-р Дьюсэйс шлет м-ру Докинсу наилучшие пожелания и одновременно самые искренние сожаления по поводу случившегося.

На правах соседа м-р Дьюсэйс просит разрешения возместить, насколько возможно, причиненный ущерб. Если бы м-р Докинс согласился отведать содержимое прилагаемой коробки (полученной прямо из Страсбурга, от друга, на чей гастрономический вкус м-р Докинс может всецело положиться), оно, быть может, заменит блюдо, погубленное из-за неловкости м-ра Дьюсэйса.

М-р Дьюсэйс убежден, что и отправитель паштета рад будет узнать, что он попал к столь известному ценителю, каков м-р Докинс".

"Темпл, вторник,

Т.-С. Докинс, эскв.

Достопочтенному Э.-П. Дьюсэйсу.

М-р Томас Смит Докинс благодарит дост. м-ра Дьюсэйса и с величайшим удовольствием принимает его великодушный дар. М-р Докинс почел бы за особое счастье, если бы м-р Дьюсэйс простер свою любезность далее и согласился разделить с ним роскошную трапезу, которую он столь щедро предложил".

Я не раз смеялся над этими письмами, а переписал их для меня писец, служивший у мистера Браффи. Штука с князем Талейрапом удалась на славу. Докинс раскраснелся от удовольствия, читая записку. Прежде чем сочинить приведенный ответ, он изорвал несколько листов бумаги, и рука у него дрожала от радости. А каким торжеством сверкнули злые черные глаза Дьюсэйса, когда он его получил! Мне еще не доводилось видеть черта, но думаю, что он так же вот улыбается, когда поддевает на вилы грешную душу. Дьюсэйс вырядился во все самое лучшее и пошел, а прежде послал меня сказать, что принимает приглашение с удовольствием.

Паштет разложили по тарелкам, и джентльмены за едой дружески разговорились. Дьюсэйс так и расстилался, так и мел хвостом - во всем соглашался с Докинсом, хвалил его вкус, мебель, сюртук, образованность и игру на флейте; послушать его, так на свете не было другого такого фпломена как Докинс; а такого скромного, искреннего и честного малого, как Дьюсэйс, тоже не сыщешь, кроме как на нашей лестнице. Бедный До всему поверил. Хозяин обещался представить его герцогу Донкастеру и не знаю еще скольким вельможам, так что Докинс прямо захмелел от радости. Знаю достоверно (и это очень на него похоже), что он в тот же день заказал два новых костюма на случай знакомства со знатью.

Но самое смешное еще впереди. Как раз в это время по лестнице, с песней, руганью и бахвальством, подымается мистер Дик Блюит. Распахивает дверь к Докинсу и орет: "Эй, До, старина, как живешь?" И вдруг видит Дьюсэйса; тут он разевает рот, бледнеет как известка, краснеет как рак и готов упасть.

- Дорогой мистер Блюит, - говорит мой хозяин, улыбаясь и подавая руку, - рад вас видеть. Мы только что говорили о вашей лошадке. Прошу садиться.

Блюит так и сделал; и стали они друг друга пересиживать. Но куда Блюиту до моего хозяина! Он хмурится и молчит, а хозяин, напротив, любезен. Никогда не слыхал, чтобы он так разливался, такие отпускал шуточки. Наконец мистер Блюит сдается и начинает прощаться; хозяин - за ним, берет его под руку, ведет к себе и все с любезностями.

Но Дик так был зол, что не слушал, а когда хозяин начал что-то рассказывать про герцога Донкастера, Блюита прорвало:

- К черту герцога! Нечего из меня дурака строить! Меня не заморочишь россказнями про герцогов да герцогинь. Думаешь, я тебя не знаю? Тебя всякий знает, и чем ты живешь. Ты метишь на Докинса, думаешь его обобрать; так нет же... (Тут приходится опустить некоторые его выражения.) А когда он их выпустил целый залп, мистер Дьюсэйс сказал этак спокойно:

- Слушай-ка, Блюит. Я тебя тоже знаю за величайшего мошенника и вора, по каком плачет виселица. Будешь меня стращать -прибью тростью. Не уймешься - пристрелю. Станешь между мной и Докинсом - сделаю и то и другое. Я про тебя, каналья, все знаю. Знаю, что ты уже обставил мальчишку на двести фунтов и подбираешься к остальному. Давай пополам, иначе ни гроша не получишь.

И верно, что хозяин много чего знал, только откуда?