Королева яда (ЛП) - Мерседес Сильвия

Тьма подступала, напоминая глубины озера. Он не мог бороться с ней. Даже магия его тени не могла отогнать этот мрак.

— Айлет, — прошептал он, онемевшие губы едва двигались. — Айлет… Ай…

Тьма окутала его.

* * *

Они нашли меня в день моей свадьбы.

Я не забуду, как они приехали в поместье моего кузена, красные капюшоны скрывали лица. Я не забуду шок, который ощутила, когда первый из них сбросил капюшон, и я увидела, что это была женщина, и она управляла двумя другими. Я верила, что жизнь женщины могла быть только такой, как у меня — брак с толстым гадким стариком, работа по дому, пока не умру, рожая ему потомков.

Женщина на лошади передо мной была властной. Она вызывала уважение у всех, кто смотрел на нее. Она точно не позволила бы оскорблять ее и заставлять рожать.

Я была в льняном свадебном платье, сжимала небольшой букет цветов в руках. Они вели меня к часовне, где меня ждал жених, где я произнесла бы клятву перед Богиней. Но этого не случилось.

Женщина остановила лошадь, но не спешилась. Она смотрела на моего кузена свысока, а тот сжимался и вытирал пот с глаз.

— Миледи венатрикс, — прохрипел он. — Если на моих землях тень, клянусь, я не знал об этом!

Он лепетал так какое-то время. Она смотрела на него безмолвно, ожидая, пока он притихнет. Ждать пришлось долго, но она была терпеливой. Когда мой кузен вдохнул, она сказала:

— Мне сказали, тут с вами живет последняя из дома ду Мовалис.

— Да-да, — мой кузен тут же сжал мою руку и выставил меня перед собой, как щит. Тощий щит в льняном платье. — Это она. Моя кузина. Далекая кузина. У нас почти нет родства по крови, но я пообещал своей старой матери, и девочка…

— Как тебя зовут, дитя?

Мой кузен тут же затих. Его ладонь, сжимая мою руку, дрожала. Я хотела, чтобы он отпустил меня. Я хотела отодвинуться от него.

Я посмотрела на венатрикс. Хоть она пугала меня, все в ней вызывало желание быть смелее, чем я была. И я постаралась звучать ясно и твердо, когда ответила:

— Одиль ди Мовалис.

— Имя твоей матери?

— Одесса ди Мовалис.

— А ее матери?

— Одиана де Мовалис.

Один из двух Красных капюшонов склонился в седле, низким голосом сказал:

— Это она. Должна быть.

Венатрикс кивнула. Она посмотрела на мое свадебное платье, вуаль и цветы в руке.

— Тебя ждет сегодня свадьба, Одиль ди Мовалис? — спросила она.

Я замешкалась, а потом кивнула.

— Ты предпочла бы вместо этого уехать со мной?

— О, — дыхание резко вылетело из меня. — Да!

И так я попала в Орден святого Эвандера.

ГЛАВА 2

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Боль приходила и отступала волнами.

Сейчас она сжимала ее, и чем больше Айлет боролась, тем больнее было, ее сознание билось об камни, на ее духе оставались кровь и синяки. Она не могла сбежать, не могла одолеть это. Она с трудом терпела это.

Но она знала, что это не навсегда. Ненадолго. Если она хоть немного продержится, еще удар сердца, а потом еще один…

Айлет выдохнула.

— Проклятье, — прорычала она сквозь зубы. Но худшая боль прошла. Агония понемногу утихала с каждым вдохом. И ее сознание медленно возвращалось.

Хотя реальность не была намного лучше.

Но она хотя бы ощущала коня под собой. Она могла быть благодарна за это. Она давно не была верхом на лошади, и ощущение движения сильных мышц, стук тяжелых копыт по брусчатке как-то дополняли ее.

Но, когда она медленно приоткрыла глаза, ее сердце сжалось. Она увидела перед собой не каштановую шею Честибора, не его черную гриву трепал ветер. Это был неизвестный серый зверь.

И она была привязана к седлу. Наверное, чтобы не упала, когда боль сжимала ее сильнее всего.

Она скривилась, посмотрела на свои ладони. Они были закованы в железные рукавицы, так сдерживали в Ордене. Точнее, пытали. Меньше часа назад ее опустили на колени и заставили подставить руки для рукавиц. Близость железа вызывала тошноту, но одно железо не вызвало бы такие волны боли.

Нет, пытка приходила волнами, потому что внутри каждой рукавицы были мелкие шипы. Если она не сжимала ладони в тугие кулаки, шипы пронзали ее кожу до кости. Когда конь шагал неровно, и ее ладони невольно дергались, шипы вонзали железный яд в ее плоть. В ее душу.

Дорога была гладкой пока что, и она могла избегать шипов. Но она была напряжена всем телом, ожидая следующей волны агонии, которая была неотвратимой.

«Ларанта?» — прошептала она в голове, не надеясь на ответ. Яд железа прогнал ее тень в укрытие, оставив Айлет одну. Или не совсем одну.

Она стиснула зубы, оторвала взгляд от закованных ладоней, посмотрела на всадников перед ней. Красные капюшоны скрывали их головы, трое ехали впереди, двое по бокам и двое сзади. Сопровождали ее, будто ведьму на казнь.

Она смотрела на их плечи и головы. Кефан был среди них? Она видела его в последний раз в коридоре Дюнлока с дротиком в горле. Он еще часы будет парализован.

Нет, она не могла надеяться на друга среди этих людей. Они были чужаками. Врагами. Она не знала их лица… кроме одного.

Она взглянула вправо, оскалила зубы. Фендрель ду Глейв ехал близко. Если бы ее руки не были скованы железом, она могла бы дотянуться и поймать его за горло.

Он знал, что она смотрела на него. Она видела, как мышцы на его щеке напряглись. Он ехал с черным капюшоном на плечах, лицо было открыто, взгляд был прикован к горизонту, а небо светлело на рассвете. Но она не могла прочесть выражение его лица, не могла понять, что пряталось за каменной маской лица.

Он на самом деле сделал это?

Мысль покалывала разум Айлет, она не сдержалась. Она попыталась отпрянуть. Если ее мысли отправятся туда, она затеряется в горе и страхе. Но вопрос пронзал ее, дрожал в ее голове.

Фендрель на самом деле приказал убить Террина?

Она знала, что не было смысла сомневаться в этом.

Лошадь тряхнула Айлет, ее ладони ударились об железные шипы, и боль в тех точках пронзила ее кожу, посылая яд к душе. Боль росла, кружила голову и обрушилась на нее волной. Айлет снова какое-то время не могла ни о чем думать. Только о боли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда боль прошла, был уже день. Странно, что солнце поднялось высоко и светило ярко на чистом небе, когда все хорошее разбилось на миллион кусочков.

Она подняла тяжелую голову и осмотрела холодный пейзаж, по которому они путешествовали. К ее удивлению, они не забрались далеко. Они покинули сады вокруг Дюнлока и направлялись к главной дороге. Чем Фендрель думал? Это не ощущалось как гонка за ведьмами. Это было как серьезная процессия в день праздника. Или похорон.