Зимнее чудо для босса - Юлия Гауф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец хмыкнул, а затем нахмурился, наблюдая как я потянулся к еще одной конфете, и резко придвинул к себе блюдце.
Вот черт, не успел.
— Почему не сказал? А потому что ты ее не уволишь, – заявил он.
— Уже уволил. Ты на пенсию уходишь, новый глава компании – я. И мне такая секретарша не нужна.
— Надя – идеальный сотрудник.
— Бездельница твоя Надя, – парировал я.
— Душа компании! – сузил отец глаза. — И, к слову, компанию я на тебя пока не переписал. Ее владелец я, а не ты. И если ты решил уволить Надю, то прости, сынок, я с директорского кресла не встану. Потерплю истерики твоей матери, но работу не брошу.
Я присвистнул.
— Мы действительно спорим из-за твоей секретарши? Из-за этой пигалицы? – покачал я головой.
Я здесь не первую неделю, и даже не первый месяц дела принимаю. И сам желанием не горел сидеть в офисе, одеваться в душный костюм и целыми днями думать о том, как не потерять клиентов, решать вопросы с партнерами, товар которых задержали на таможне, и воевать с налоговиками.
Но отец уже стар. Мать начала доставать меня, что он спивается на старости лет, даже детектива наняла. И выяснила, что его лентяйка-секретарша наливает папе не только кофе, но и кое-что покрепче. А все ради того, чтобы ерундой заниматься, пока старик на диване дремлет.
— Неужели тебе Надя не понравилась? – хитро прищурился папа.
Вспомнил золотисто-карие глаза, темные локоны и мягкую улыбку отцовской секретарши, и признался самому себе – не знай я «милых» подробностей про эту девушку, может, и повелся бы на нее. Пару недель или месяц с удовольствием бы провел с ней.
Но я в курсе, что она жуткая лентяйка, которая про деловую этику даже не слышала. И вдобавок ради того, чтобы бездельничать вместо того чтобы работать, моего отца спаивала.
— Нет, не понравилась, – отрезал я.
— Какого дурака и сноба я вырастил, – отец наморщил лоб, и выдал: — Вот тебе мое условие, при котором я перепишу на тебя компанию: секретаршу мою ты не уволишь! Более того, ты на ней женишься! Да, Никита, вот так! Даю тебе год, пока мы с матерью в круизе будем. За этот год я должен получить приглашение на вашу свадьбу, а как женишься на ней, то так и быть, увольняй. Пусть дома сидит.
— Что? – не поверил я своим ушам. — Отец, это бред какой-то! Или ты шутишь? В каком месте смеяться?
— Надя – девушка хорошая, – строго сказал папа. —Ты слишком рано командовать начал, я пока на тебя компанию не переписал, напоминаю еще раз. И условие я озвучил. Иначе через год я вернусь, вычеркну тебя из завещания, сяду в это кресло и буду руководить. И в истериках матери виноват будешь только ты, сынок, – отец встал с кресла, обошел стол, и похлопал меня по плечу, довольный сотворенной пакостью.
— Ни за что! – рыкнул я.
— Твое право. Но один год у тебя есть время подумать. А пока иди к Наде, и скажи, что насчет ее увольнения ты пошутил. Иначе я на пенсию не выйду точно, и твоя мать поедет в круиз одна.
Ненавижу шантаж!
Я уже хотел послать отца с его самодурством и старческими бреднями куда подальше, но представил, как мама будет проедать плешь и мне, и папе, и всем родственникам. Скандалить она умеет красиво – со слезами и битьем посуды, с заламыванием рук и обмороками.
Бррр, ну уж нет.
— Ладно, пусть эта бездельница остается. Твоя взяла!
Я встал, и направился к двери, чтобы поговорить с любимицей отца, который окончательно сбрендил.
Время и повод уволить негодяйку я найду.
И уж точно не женюсь на этой особе!
НАДЯ
Нет, ну что за подлец, а?
Я застыла с елочным шариком в ладони, так и не повесив его на белую красавицу-елочку.
Я – лентяйка?
Я постоянно в отпуске и на больничном?
Я спаиваю Бориса Ефимовича, который… да он мне как отец! Знаю, конечно, что он коньячок держит в столе, и добавляет его в мой кофе, и ругала его за это, но как мне запретить это?!
— Ну и прекрасно! – возмутилась я, и начала складывать свои вещи в пакеты. — Уволили, так я уйду!
Барахла набиралось много. Сувениры, чашки, блокноты, игрушки для Лизаветы, которые она забывала у меня на работе. И все это я складывала в пакеты, в которые еще утром упаковывала сладости, чтобы всех угостить.
И обидно-то как, хоть плачь! Этот свин неблагодарный, который сын Бориса Ефимовича, ни разу в компании не появлялся, даже не думал отцу помочь, поинтересоваться, как он и что. Наслышана я про их отношения, и как этот самый Никита в юности родителям нервы трепал.
А тут пришел, как кое-кто с горы, и меня выгнал!
Обида схлынула быстро, и я рассердилась. А затем посмотрела на свои почти до конца собранные вещи по-новому.
— Хм, а с чего это я должна уходить? – пробормотала я, и тут дверь кабинета открылась.
Кто бы это ни был – Никита Борисович, или Борис Ефимович, свое слово я скажу любому из них!
Но это оказался Никита Борисович собственной не самой чудесной персоной.
— Надя, ты… – заговорил он, состроив недовольное выражение лица, и я вспыхнула.
Сейчас скажет какую-нибудь гадость в стиле: «Ты еще здесь? Сейчас охрану позову, и вышвырнут тебя, как преступницу!»
Потому я перебила:
— Да, я еще здесь! – вскинула я подбородок. — Уволить меня вы не сможете, так и знайте! Трудовую дисциплину я не нарушала, работала добросовестно. Отпуск, которым вы меня попрекнули, положен каждому человеку, а больничный… я сломала ногу и руку, лист нетрудоспособности в бухгалтерии лежит, сходите и проверьте! – набрала в грудь воздуха, подстегивая себя, и продолжила: — А еще я мать-одиночка, вот так-то! И незаконно меня увольнять, я в суд подам, так и знайте!
— Все сказала?
Никита хмыкнул, недовольство исчезло с его лица, и на смену ему пришло любопытство, и нечто похожее на умиление. Так смотрят на маленьких детей, которые наслушались взрослых разговорах, и пытаются вещать что-то умное, ни черта при этом не понимая.
