Ржавчина - Наталья Изотова

Врач осуждающе склонил голову набок.

— Молодой человек, успокойтесь, — наставительно произнес он, — иначе я вынужден буду отметить в документах вашу неустойчивую психику. — Эта фраза окатила холодом, мигом заставила Айзека закрыть рот, превратила гнев в бессильную горечь обиды. — Ваша вина здесь также присутствует — вывих не мог возникнуть сам собой. Вы не следили за своим здоровьем, а подобные случаи четко прописаны в договоре.

Разум Айзека метался в черепной коробке, ставшей внезапно безумно тесной. Что делать? Как жить дальше? Кто вообще возьмет его на работу?

— Я с самого детства делал все, чтобы пробиться сюда, — глядя уже не на врача, а куда-то в пространство, упавшим голосом пробормотал он. — Столько лет… столько усилий напрасно. Чтобы меня просто выкинули на улицу.

Перед внутренним взором Айзека всплыл грязный угол на пересечении улиц: и вспыхнувшая мысль о том, что бродяга просто уступил ему свое место, уже не казалась такой дикой.

Врач ещё раз внимательно изучил изображение на экране и задумчиво нахмурился.

— Возможно, у меня будет для вас предложение. А пока надо произвести очистку памяти.

Глава 2

Любой человек побоялся бы потерять при очистке памяти какие-то личные воспоминания. Любой, исключая Айзека. В его жизни действительно не происходило ничего особенного, кроме бесконечного мелькания лиц одноклассников, других соискателей на его место, коллег… Ни с кем он не заводил дружеских отношений. Если в школе ещё посмеивались над его упорством и обходили «зануду» стороной, то позже Айзека окружали точно такие же нацеленные на успех люди, которым дела не было до других. Что остается от мужской дружбы, если не пить и не рисковать здоровьем? От общения с женщиной, если не испытывать эмоций? От обычного разговора с приятелями, если не забивать голову лишней информацией? И когда находить на всё это время, если ни в коем случае нельзя нарушать режим восьмичасового сна?

Ощущая звон в ушах и сильное головокружение, Айзек поднялся из-под медицинской установки и по указке врача пересел на кушетку, чтобы прийти в себя. Он даже не пытался что-то проверить: смог вспомнить свое имя, адрес — и остался этим доволен.

— Ступайте домой и отоспитесь, дайте организму отдохнуть, — продолжил напутствия врач, — все документы компания оформит сама и пришлет вам завтра. А насчет работы, — он быстро написал что-то на листе бумаги и вложил ему в руку, — как придете в себя, загляните по этому адресу. Вы можете им подойти.

Всё ещё находясь в какой-то прострации, то ли от стремительного увольнения, то ли после процедуры, Айзек растерянно кивнул и поплелся к выходу. Он не помнил, как добрался домой, как, не раздеваясь, упал на кровать — чего давно себе не позволял, ведь это ухудшало качество сна и работоспособность. Ничего из этого уже не имело смысла. Темный купол нависал над ним, давил, сжимался до размера его комнаты, огораживая от всех вокруг… давний кошмар из детства вернулся, став реальностью взрослой жизни.

Айзек проснулся от звонка в дверь — посыльный принес его документы. Окинул взглядом адресата, задержался на измятом лице и офисной рубашке, но промолчал и, получив подпись, удалился. А Айзек вернулся в комнату, бросил пакет на прикроватный столик — и заметил, как вниз слетел небольшой клочок бумаги. Серой, с полупрозрачными отпечатками букв, много раз переработанной… скоро ее совсем не останется. Подняв с пола, он поднес ее к глазам и прочел нацарапанный размашистым почерком адрес: эта короткая улочка обрывалась у самого подножия купола, и, насколько он знал, ютились там ремонтники, грузчики, сборщики мусора… Ему предлагали стать одним из них? Это такая злая шутка?

Однако, привычка взяла верх, и Айзек на корню пресек разгоравшееся раздражение. Эмоции всегда казались ему непозволительной роскошью, он корил себя за вчерашний всплеск и больше не намеревался нарушать собственные правила. Для начала надо поесть, затем — всё выяснить. И только потом делать выводы. Квартира оплачена до конца месяца, еды хватит на неделю. Если не терять время — это достаточный срок, чтобы найти хоть какой-то источник дохода. Он привык добиваться результатов, он справится. Надо просто отказаться от мечты.

Только это оказалось самым сложным. Пробираясь по грязному тротуару к куполу, едва не теряясь на незнакомых улочках, становившихся всё более узкими и темными, Айзек прилагал всё больше усилий, чтобы прогнать застрявший в горле ком обиды. Он высоко себя ценил, зная обо всех затраченных усилиях, и не желал опускаться до уровня работавших здесь людей, возможно, даже школу не окончивших. Хотелось плюнуть на всё, вернуться в центр города и отправиться на поиски новой работы, пока оставалось время. Но какое-то упорство гнало его вперед, вопреки этим порывам, убеждая, что не будет покоя, пока не проверит этот адрес.

Отыскать нужный номер дома всё никак не удавалось. Перепрыгивая через большие, поддернутые радужной пленкой лужи стекавшего по куполу конденсата, почти не разбирая облупившиеся цифры, кое-как выведенные дешевой краской много лет назад, а порой и вовсе нацарапанные на дверях, Айзек задыхался от духоты и вони и мечтал уже лишь о том, чтобы отсюда сбежать. Ходить по задворкам окраинных улиц оказалось совершенно невыносимо, а, кроме того, опасно — Айзек осознал это, когда в куче наваленного прямо на тротуаре металлолома заметил выдиравших провода бродяг. Их было трое, он — один. Поблизости — ни полицейского, ни даже прохожего. И, кажется, все четверо, несмотря на разный уровень развития мозга, очень быстро просчитали вероятности окончания этой встречи.

Айзек кинулся прочь по улице, а бродяги, перемахнув через раскуроченный холодильник — следом за ним. Переулки проносились мимо: то темными дырами, то тусклыми проблесками, почти сливаясь с раскрашенными граффити стенами домов, поэтому он с легкостью проскочил тот, по которому пришел сюда, даже не заметив. Очередная трехэтажная развалюха внезапно вильнула в сторону, вплотную прижимаясь к куполу и преграждая ему путь.

Загнанный в темный угол, Айзек резко обернулся, всё ещё слабо надеясь, что это его разыгравшаяся фантазия и в современном мире люди не нападают на людей. Однако он жестоко ошибался: бродяги подходили всё ближе, намереваясь отхватить себе, как минимум, новую одежду, а спасительный переулок остался далеко за их спинами. Дверей и окон, что не удивительно, на эту сторону тоже не было. В тщетных попытках отыскать невидимый выход, Айзек впился пальцами левой руки в пористый бетон, поросший слизким мхом, а правой царапнул по металлической оболочке купола — и внезапно зацепился ногтями за какую-то щель. Вскинув голову,