Будущее упадка. Англо-американская культура на пределе своих возможностей - Jed Esty

сюжетные линии, которые определяют восприятие упадка большинством американцев. Во-вторых, такие статьи имеют тенденцию фильтровать тревоги, связанные с упадком, через элитарное мировоззрение. Деклинизм в большинстве своих форм чрезмерно отождествляется со страхами элиты перед утратой власти и положения. Он недооценивает небелых, немужчин, непродвинутых граждан. В-третьих, пророки и прорицатели упадка США слишком часто используют призраки павшего Рима и сократившейся Британии, чтобы скорее шокировать, чем информировать читателей.

В этой книге, напротив, история Великобритании используется для того, чтобы доказать, что утрата национального величия не является ни быстрой, ни катастрофической, ни трагической, ни устранимой. Опыт Великобритании дает наводящие примеры - и контрпримеры - для граждан США, надеющихся прожить хорошую, содержательную жизнь в бывшей сверхдержаве. Вместо того чтобы вспоминать британский импи-риализм как зрелище упадка, он рассматривает историю Великобритании после Суэца как историю борьбы за неравномерно распределенные ресурсы. Упадок Великобритании заставил ее граждан попытаться заново определить свою национальную идентичность без управляющих нарративов короны и империи на переднем плане. Brexit показывает, насколько далек от завершения этот процесс (Барнетт, О'Тул, Уорд и Раш). Но это культурный процесс, не скованный железными законами глобальной торговли. Бывший гегемон может стать не просто тенью себя прежнего. В ближайшие десятилетия американцам придется отказаться от уверенности в американской мощи времен холодной войны, чтобы заново придумать общий смысл американского общества.

На данный момент нарциссическая мысль об "утраченном величии" все еще находит отклик у многих американцев, и не только у правых патриотов. Она будет звучать и после того, как память о грубой демагогии Трампа исчезнет. Она находит отклик, потому что существует широкое, двухпартийное и народное желание остаться на вершине после четырех десятилетий угасающего экономического господства.

 

Больше всего он вызывает резонанс потому, что у американцев нет доступа к альтернативному языку, способному вдохновить их на достижение общей национальной цели. Пришло время отбросить старый привычный язык доминирования США, посмотреть в лицо многополярному миру будущего, рассказать новые американские истории. Найти и распространить эти истории - сложная, но необходимая задача. Они должны быть яркими и чувственными, насыщенными реальной историей США, созревшими для коллективного восприятия. Они должны сделать многорасовую демократию и социальное обеспечение совместимыми с жизненным опытом и популярной культурой большинства американцев - не некоторых, не половины. Это серьезный проект для медийной, политической и академической элиты, для культурологов и работников сферы знаний всех видов. Чтобы продвинуть его, традиционный центр должен отказаться от языка превосходства США, а прогрессивные левые - от языка антинационализма. Сейчас Америка должна представлять нечто большее, чем глобальное превосходство. Вечный статус сверхдержавы - это фантазия, и даже если бы это было правдой, это в целом антидемократическое стремление, противоречащее эгалитарным идеалам нации.

Консервативный упадок блокирует как либеральную цель постепенного прогресса, так и прогрессивную цель социальных преобразований. Он говорит своим озабоченным приверженцам, что Америка когда-то была более настоящей, чем сейчас. Это бессмыслица. Америка 2020 года - не менее (и не более) Америка, чем в 1950 году. Героические повествования о бесконечном росте теперь скорее затушевывают, чем раскрывают смысл Америки. Мы больше не можем просто зажечь свет в пограничье. Сегодня нация - это не Гек Финн, если он вообще когда-либо им был. И даже Гек не был невинным.

 

Вместо того чтобы подражать ностальгии британских правящих классов по долгим имперским сумеркам, граждане США, как бы сильно они ни были привязаны к социальной иерархии, предпочли бы отказаться от нездоровых и меланхоличных иллюзий. Возможно, они предпочтут видеть в США достойное общество, а не ослабленного гегемона. Американское будущее не должно повторять настоящее Brexit - нации, которая держится за дни своей славы, как стареющий квотербек. Это геополитическое продолжение, которое никто не хочет видеть. Потеря гегемонии - это экономическая данность. Но культура и политика ответных действий - нет. Сейчас американское внимание привлекает история британской адаптации к потере, а не само зрелище этой потери.

И все же деклинизм почти всегда продается как часть эпического торического цикла имперского подъема и падения. Эта завораживающая эпопея в некотором смысле является подтекстом почти всех современных исторических размышлений, от "Истории упадка и падения Римской империи" Эдварда Гиббона до "Цивилизации VI" Сида Мейера. Она служит подтекстом и контекстом почти всех значимых дискуссий об искусстве, политике, экономике, идеях и социальных институтах в США с 1975 года. Множество литературы об увядающей гегемонии подпитывает национальное увлечение тем, как быстро и далеко мы падем, или - для тех, кто надеется - как долго Америка продержится в статусе одинокой сверхдержавы. Обе стороны - трагическая и магическая - скрывают фундаментальный вопрос: Что означает упадок? Каково значение жизни в стране, пережившей свой расцвет, в практическом и повседневном плане - в чувствах и фантазиях, а также в метриках и политике? Мы знаем много о восходящих и падающих империях.

 

Но у нас есть фундаментальный - и двухпартийный - дефицит в нашем воображаемом понимании жизни после гегемонии.

Америке уже достаточно лет, чтобы иметь два архива, рассказывающих о ее судьбе. Один существовал до того, как она стала глобальной державой (но все еще оставалась жонглером континентальной и колониальной экспансии). Другой появился, когда она была глобальной державой, в двадцатом веке. На новом витке истории начинает формироваться третий архив. Какие траектории мы можем наметить для американского будущего после его пика в качестве глобальной державы - даже, возможно, после того, как американцы признают и приспособятся к спаду истории? В попытке отвести взгляд от утраченного величия эта книга реализует четыре взаимосвязанных проекта: (1) критический обзор упадка США с 2000 года, описывающий его ошибки и особенности; (2) список из десяти тезисов для описания будущего упадка без всепроникающей ностальгии по сверхдержаве; (3) сравнительный анализ британского и американского мышления о национальной идентичности после глобального превосходства; и (4) карта возникающих нарративов об американской истории и американской судьбе для эпохи пределов.

Когда я рос в 1970-е годы, на меня постоянно обрушивался поток упадочных образов и нарративов. В отличие от этого, я верю, что мои бабушки и дедушки, достигшие совершеннолетия в 1920-х годах, видели в США нацию на подъеме, а мои родители, достигшие совершеннолетия в 1950-х годах, видели в США надежную сверхдержаву. Сейчас, когда эта книга выходит в печать в 2022 году, я не уверен, что мои дети верят в значимое американское будущее. Четыре поколения, одна дуга: от подъема к пику, от пика к спаду, от спада к кризису. Сезон глобального господства Америки замаячил на горизонте ожиданий Великого поколения и бэби-бумеров. Даже когда они уходят в историческую дымку,