Синдром - Джон Кейз

Директор фонда пожал посетителю руку и дружески похлопал его по плечу.

– Как доехал? Проблем в дороге не возникло? – поинтересовался скандинав, пропуская гостя в зал и прикрывая за собой дверь.

– Еще сказывается смена часовых поясов, – пожаловался Макбрайд. – А так ничего, прекрасно долетел.

– Как тебе «Флорида»? – спросил Опдаал и с некоторым смущением принял вещмешок Льюиса.

– Роскошный отель!

Норвежец хохотнул:

– Номера большие, согласен. Но роскошными я бы их не назвал.

Молодой исследователь тоже рассмеялся:

– Главное – не дорого.

Опдаал неодобрительно покачал головой:

– В следующий раз советую остановиться в «Цум Шторхен», а уж остальное – забота фонда. Я же говорил тебе, и не раз: создавать условия для ученых – наша прямая обязанность.

Макбрайд смущенно кивнул, пожав плечами, и осмотрелся. Штаб-квартира Института почти не изменилась с тех пор, как он был здесь последний раз: персидские ковры на мраморных полах, рельефные потолки, холсты с цветами и пейзажами на обитых дубом стенах, журналы на деревянных антикварных столиках.

И хотя прежде Льюису довелось побывать здесь лишь два раза, он удивился царящей в здании тишине. Заметив замешательство гостя, Опдаал похлопал его по плечу и махнул в сторону лестницы.

– Мы здесь одни! – воскликнул он, жестом приглашая молодого ученого следовать за ним.

– Во всем здании? – удивился тот.

– Конечно, сегодня же суббота. У нас по выходным на работу ходит лишь босс, и то потому, что у него нет другого выбора!

– Как же так? – поинтересовался Макбрайд, поднимаясь вслед за норвежцем по лестнице. – Неужели…

– Потому что я здесь живу, – объяснил директор.

Хозяин повел американского гостя на третий этаж.

– А я думал, у вас квартира в городе, – заметил Льюис.

Опдаал покачал головой, и лицо его посерьезнело.

– Нет. Здесь, как говорится, мой второй дом. – Он задержался на лестничной площадке и, обернувшись, пояснил: – Жена предпочитает жить в Осло. Ненавидит Швейцарию, говорит, здесь все слишком буржуазно.

– А по мне так в этом и заключается прелесть страны, – возразил Макбрайд.

– Согласен, только у каждого ведь все равно свой взгляд на такие вещи.

– А дети?

– Разлетелись по всему миру: один сын в Гарварде, другой – в Дубае, дочь – в Ролле.

– В колледже?

– Да. Полжизни провожу в небе.

– А остальное время?

Опдаал слегка улыбнулся и направился дальше, вверх по лестнице.

– Остальное время я выбиваю деньги для Института или втыкаю флажки на карту, отслеживая перемещения вашей ученой братии.

Теперь усмехнулся Макбрайд и, не останавливаясь, сострил по поводу того, что совсем запыхался.

– Я всегда считал, что в таких зданиях предусмотрены лифты, – заметил он.

– Здесь есть лифт, но по выходным я им не пользуюсь, – объяснил директор фонда. – Не дай Бог, отключат электричество, и тогда… Ну, ты представляешь.

Прежде Льюис встречался с боссом и его помощниками в конференц-зале на втором этаже, и потому его заинтересовало, как выглядят жилые помещения наверху. Спутники поднялись на третий этаж и приблизились к стальной, необычайно громоздкой двери, совершенно не вписывавшейся в общий интерьер здания.

Опдаал нажал три или четыре кнопки на блестящем кодовом замке, и дверь пружинисто отворилась, издав металлический щелчок. Директор фонда закатил глаза:

– Уродство.

– Хм… впечатляет, – ответил Макбрайд.

Норвежец заговорщически усмехнулся.

– Одно время здесь снимал помещение некий частный банк. О его клиентуре ходили такие слухи, что, думаю, большая дверь была весьма кстати.

Они зашли внутрь: просторный, удобный офис с яркими лампами под потолком и современной обстановкой так не походил на помещения первого этажа. Здесь стояли стенки с книгами и кожаный диван, на журнальном столике из оргстекла – массивный серебряный поднос с чашками, блюдцами и дымящимся чайником.

– Чаю? – предложил Опдаал гостю.

Тот кивнул: «Да, спасибо», и зашел за письменный стол, чтобы полюбоваться чудесным видом из окна: за деревьями просматривалось прозрачное, словно отполированное озеро, на котором искрилась блестящая водная рябь.

– Восхитительное зрелище, – сказал Макбрайд.

Опдаал согласно кивнул, разливая по чашкам чай.

– С сахаром?

– Нет, добавьте немного молока, – ответил Макбрайд и тут, заметив компьютер на столе директора, склонил набок голову и нахмурился. – А где диск «А»? – поинтересовался он.

– Извини, что?

– Флоппи-дисковод, для дискет.

– Ах ты об этом, – ответил босс. – Здесь нет дисковода.

Макбрайд искренне удивился:

– Как?

Опдаал равнодушно пожал плечами.

– Следим за тем, чтобы информация не вышла за пределы этих стен. А так она уж точно не попадет в чужие руки. – Норвежец протянул гостю чашку и, усаживаясь за письменный стол, жестом пригласил того располагаться на диване.

Директор фонда отхлебнул чаю и воскликнул:

– Итак, ты прекрасно потрудился!

– Что ж, спасибо, – ответил Макбрайд.

– Я не преувеличиваю, Льюис. Мне известно, как тяжело работать в таких местах, как Гаити. Гнусный остров, а без подготовки туда соваться вообще опасно.

– Что ж, я рискнул.

– И все-таки уверен, – продолжил директор, чуть подавшись вперед и откашлявшись, – тебе не терпится узнать, ради чего ты здесь?

Льюис переменил позу и улыбнулся:

– На этот счет у меня есть некоторые предположения: через пару месяцев заканчивается финансирование моей работы.

Директор кивнул, давая понять, что догадка верна, хотя к настоящей причине и не имеет никакого отношения:

– Да-да, правильно. Только я пригласил тебя не поэтому.

– Не поэтому? – Макбрайд поднял на босса удивленный взгляд.

– Да.

В коридоре что-то застрекотало, и собеседники обернулись на шум.

– Лифт? – удивился Лью.

Норвежец кивнул, и на его лбу стала заметна глубокая вертикальная морщина.

– Но вы же говорили…

– Наверное, кто-то из персонала, – предположил Опдаал. – Вероятно, забыли что-нибудь.

Затем шум смолк, открылся лифт, и немного погодя в кабинет постучали.

– Тебя не затруднит? – Директор указал в сторону двери.

Макбрайд нахмурился: ведь Опдаал утверждал, будто в здании никого, кроме них, нет, и лифтом советовал не пользоваться, – но решил исполнить просьбу босса.

– Да-да, сейчас, – сказал Лью, встал с дивана и направился к двери. Открыл ее и…

Все произошло в доли секунды – достаточно, чтобы дать себе отчет в происходящем, но слишком быстро, чтобы отреагировать. Макбрайд увидел человека в костюме хирурга и противогазе. Затем струя газа из пульверизатора ударила Льюису в лицо. Сноп искр. Темнота.

Вне всякого сомнения, его везли в машине «скорой помощи»: на потолке бежали по кругу отсветы красных огней маячка. Рядом сидел какой-то человек в костюме хирурга и рассматривал Лью с выражением умеренного любопытства на лице.

Макбрайд захотел спросить, что с ним произошло, но говорить он не мог: во рту пересохло, язык точно одеревенел. Он попытался что-то сказать, но прозвучало нечто невнятное, словно он был пьян. Через некоторое время Макбрайд оставил попытки издать членораздельный звук и попробовал сосредоточиться на недавнем происшествии: «Человек в маске, видимо, из какой-то спасательной службы. Наверное, произошла утечка газа или что-то в этом роде. А как же тогда баллончик в руке? Что все это значит?»

Льюис попытался приподнять голову, хотел сесть – но не смог. Он оказался пристегнут ремнями к каталке и безвольно лежал на спине, усталый и апатичный. Судя по ощущениям, ему вкололи транквилизатор, причем довольно сильный – не исключено, что тирозин. Лью закрыл глаза и подумал: «При таких обстоятельствах я должен бы испытывать страх – это здоровая реакция».

Они ехали уже около часа, и за все это время водитель так и не включил сирену – только маячок. Каждый раз, когда Макбрайд поднимал дрожащие веки, на потолке сменялись огни: красный, желтый, опять красный.

Странно: где бы они ни находились, дорога оставалась свободна. Машина «скорой помощи» двигалась со скоростью, одинаковой в течение длительного времени, словно по пустынной пригородной автотрассе. Это совершенно не увязывалось со здравым смыслом – в Цюрихе полно больниц, так зачем выезжать из города? Если случилось ЧП – а это не что иное, как ЧП, потому что иначе…

По мере того как ослабевало действие транквилизатора, где-то глубоко в груди Макбрайда начало пробуждаться беспокойство.

А потом внезапно прибыли к конечной цели, в место, о котором Льюис не имел ни малейшего представления. По гравию захрустели шины, автомобиль остановился, и маячок потух. Кто-то хлопнул дверцей так, что кабина содрогнулась, послышалась немецкая речь со швейцарским акцентом, рывком открылись задние двери. Макбрайда обдало струей свежего воздуха, и каталка, на которой он лежал, двинулась с места.