Правдивые и доподлинные записки о Мандельшпроте, найденные в фисгармонии бывого Пуськинского Дома настройщиком роялей Василиском Бурляевым. Charitas omnia kredit - Алексей Козлов

Отвели Мандельшпрота в детский сад имени товарища Шверника. Вывеска! Бродил-бродил он по этому дивному саду среди дикорастущих настурций, глициний и баобабов, с абсолютно кислой рожей личика и всячески делал вид, что все ему здесь страшно не нравится. Впечатлительный пингвин. Даже баобаб – краса тропических лесов, древо, не произвел на него никакого чувственного впечатления фауны. Потом взял Мандельшпрот на КПЗ ржавый гвоздик и выцарапал на стене корявыми буквами такие словеса:

Вот сижу я под кустом.Вижу дерево и дом,Мандельшпрот пред ним сидитИ стишки свои кропит.Очень много накропалИ в милицию попал.Он в милиции сидитИ опять стишки кропит.Разъярился милитон,Говорит малютке: «Вон!»В детский сад его везут,Продолжает кроха труд,По бумаге он скребет,Чтобы лучше жил народ.

Попугай Попа. Это и было его первое классическое стихотворение. Вшивота. Маленький лорд Фаунтлерой. Он им всегда гордился и на гастроли в Бердичев с ним ездил. И всегда аншлаг имел очертенный. Не такой, как у некоторых. Козлы вонючие! Сопли Мира! Загадили все поэтические пажити! Я сам потомственный беспризорник. Посмотри, какие пап-пиро-сы! Пап-пиросы!

Мираж для Мэри и АнныПусть где-то растут золотые маслины.И пряный, и сладостный свой ароматСчастливые чащи, немые долиныВ нагретые синие долы струят.Ведут в эти долы прямые дороги,Пути к воплощенью заветной мечты.Но эти долины и эти чертогиЖелезной рукою для всех заперты.У Мэри и Анны не в редкость обиды,Неведомы полные им закрома.Но разве лишь тот, чьи карманы набиты,На счастье и радость имеет права.Но вечно надеются Анна и Мэри —Железной рукою безжалостный стражОткроет свои заповедные двериИ впустит их в этот счастливый мираж.Пусть где-то растут золотые маслины.И пряный и сладостный свой ароматСчастливые чащи, немые долиныВ нагретые синие долы струят…

Черный СверчокНа похороны романтизмаВеселой, шумною толпойПришли:Поэт.СверчокИ Клизма.И – шляпы гордые – долой!От Клизмы, ждавшей переменыВ закомплексованых мозгах,Все дождались потока пеныИ бормотания впотьмах.Поэт, пуская сопли долу,Вскипая как девятый вал,Все ж предпочтение глаголуВ своих ноэлях отдавал.В партере пели половые.Колонна пала от толчка.И плыли желтые и злыеГлаза желтушного сверчка.

24 мая 1932 г.

Отсутствие в юности жизненного трамплина хотя и лелеет нашу честность, но мало способствует нашим успехам. Мой отец, будь он чуть порасторопнее в былые времена, мог бы лучше позаботиться о будущем любимого сына, а не тратить свои силы на каждодневные разрушительные возлияния, так подрубившие его крепкое здоровье. Моя мама, спуская свои фамильные безделушки на образ жизни, который также с большим трудом можно назвать здоровым, могла бы хоть на несколько секунд представить себе завтрашний день своего сына и опустить виноватые глаза. Все, все растрачено, разбито, опустошено. Нет, я не осуждаю их, хотя и лишние комплименты считаю неуместными. Я не осуждаю их, ибо человек, увидевший будущее, случись такая возможность, может быть, вообще потерял бы человеческий облик, зная о своем уделе.

Это, в конце концов, не просто антропософия. Это просто измена. И других слов для обозначения этого нет. Измена – она и есть измена. Муж изменяет жене, солдат – родине, учёный – науке. Нет такого человека, который никогда и никому бы не изменял. Возьми любого святого и надави ему на нос, что из святого потечёт? Правильно – одна измена! Плохо ли это? С одной стороны – очень плохо! В самом деле, видели ли вы когда-нибудь хоть самую завалященькую родину, которой нравится, что ей изменяют, в особенности, изменяет такая ничтожная вошь, как солдат. Этот солдат, вместо того, чтобы тихо погибнуть, бегает от своей ненаглядной родины и не слушается её команд! Итак, солдат вместо того, чтобы погибнуть и дать своим подвигом пример другим солдатам, жрёт в плену сосиски, удивляясь их первородному вкусу, а верные долгу сыны родины питаются доброхотными даяниями, всякой саранчой, показывая всем совершенно обратный пример и небу – голую задницу! Это очень плохо. С другой стороны – это хорошо! Измена диалектична. Она не даёт возможности никому и никогда зазнаваться, ибо на то в пруду щука, чтобы карась в поле не дремал. Настают времена, когда миллиграмм чести будет куплен ценой пудов предательства. Скоро никто этому и не удивится!

Золотые воротаПутник под терньями, кто ты-Кто ты, усталый в пути-Мост Золотые ВоротаГордой стопой перейди.Даруй им хлеб и улыбку,Даруй им свет и добро.И золотистую рыбкуТихо пусти в серебро.

Немецкий бойскаутМир раздвигает свои берегаОт высших сфер до ручья,Когда ступает твоя ногаТам, где не ступала ничья.Все эти скалы и этот песокТы должен запомнить успеть,Когда подошва вминает цветокВ холодную дикую твердь.Люди уходят за годом год.Вспомни тогда о них,Когда Господь тебя призоветПервым в ряду других.Мир раздвигает свои берегаОт высших сфер до ручья,Когда ступает твоя ногаТам, где не ступала ничья.

Кланяйся святому, сынок, кланяйся!

За считанные часы вырос Мандельшпрот и в школу пошел. Сущей дылдой стал Мандельшпрот. Каланча, сущая каланча. Фасция на юру. В школе Мандельшпрот стишки не писал, а больше за трепетными девочками субтильного возраста созревания бегал, дружбу предлагал, сатанински ржал, пукал и дрался на переменах милицейской дубинкой N 6. Королевский олень. Рогоносец. Больше никаких сведений, заслуживающих доверия общественности и внимания простых граждан, об отроческих годах Мандельшпрота не сохранилось. А жаль. Вот смеху бы было. Уписиться можно было бы от смеху. Честное слово, господа! Честное слово! Я тоже хотел быть молодым. Быстро. Где мое танго шпагатом? А!

МиггодвекГосподь сияет в небесах,Олени шествуют в лесах,Пасутся гуси на лугу,Вороны прыгают в снегу.Но тотчас умерли мечтыВ тот миг, когда родился ты.При виде жалкого рабаШуту и арлекинуНеблагодарная судьбаПоказывает спину.Господь поблек твой и зачах,Олень укрыт в густых кустахИ онемели гуси вдруг,Ворон заслышав кар и стук.И значит – умерли мечтыВ тот час, когда родился ты.Ты вверх стремился и страдал,Не став никем, ты чем-то стал.Рожденный для великих дел,Ты стать великим не сумел.Погребены твои мечтыТем днем, когда родился ты.Пусть убаюкает тебяВ раю качание стебля,И охраняет твой покойВ широком поле дуб седой.И знай: к забвенью присужденТот век, которым ты рожден.Олень качает головой,Ель распахнулась над совойЗеленым сумрачным шатром,И ты идешь в зеленый дом,Забыв помедлить у чертыВ тот миг, когда вступаешь ты.

ГеографияНа Севере айсберг в торосах застыл,На Западе лошади – в дроке,На Юге в болоте сидит крокодил,А башня стоит на Востоке.Без стрелок часы не умеют ходить,Без солнца недвижна планета,Лечу я быстрее пчелы, может быть,Летящей со скоростью света.В пустыне в норе затаился сурок,В Гренландии долгая ночь.Вот так я мечтаю, и только звонок,И только один дребезжащий звонок,И только ужасный звонок на урокМечты мои гонит прочь.Гренландия где? Где сияющий Нил?Стигматы и крылья Дедала?Увы, но не нильский большой крокодилВ дневник мой поставил два балла!

Том из БедламаПока наша мама волнуема ветром,На кухне творит без конца,Давайте упрямо натягивать гетрыИ Том из БедламаПридёт с Того Света,И вспомнится всё до конца.

Том из Бедлама,Чей сундук,На коем, крепко сбитом,Достав еду, расселся вдругТы с самым важным видом?Том из Бедлама,Важный видЦенней любой индейки.Им обладая,Будешь сыт,Начнешь ходить в шубейке.Том из Бедлама,Ты бедняк!Одни глаза и мощи!До самой смерти будешь такСмешить кухарок тощих.Пускай пуста, легка сума,Издревле знают боги,Приятнее сойти с ума,Чем с правильной дороги.Том из Бедлама,Что приникТы вдруг к шипящим кружкам-И не показывай языкПрохожим побирушкам.В земле за городской чертойДавно зарыта яма,В которой поселился мой,Мой Томми из Бедлама.

7 июня 1932 г.

О, моя молодость! Оказывается, я еще способен влюбляться. Я анализирую это новое чувство, внезапно озарившлее мою жизнь, светлое и прекрасное, и оно отвлекает меня от шершавого и колючего Мандельшпрота, но свет, проливаемый на все окружающее моей влюбленной душой, смягчает своей частицей угрюмость самого Мандельшпрота. Она – ангел, и мне кажется, что и у меня скоро вырастут крылья, и я буду порхать вместе с ней над грешной землей, как мотылек беззаботный в своем истинном произволении. Как хорошо! А потом я пришёл домой и тайно настроил свой приёмник. Представляете, из него брызнула прекрасная «Лили Марлейн», слава Богу не в исполнении этой гнилой беглой бабы, а в сильном и оригинальном исполнении. А потом я убавил громкость, ибо из динамика потёкла музыка столь же прекрасная, сколь запрещённая! Брутальный хор! Идеальное исполнение! Мужчины поют мужскими голосами! Никаких голубых! Гадость!!! Нельзя народцу такого слушать! Нельзя!