Журнал «Вокруг Света» №04 за 1988 год - Вокруг Света

— Долина по берегам реки Кабул образована двумя хребтами Асмаи и Шер-Дарваза, которые в одном месте сходятся так близко, что в просвет едва прорывается наша река. Исторически она делит город на две части. Левобережные районы — это новый город, примыкающий к бывшему королевскому дворцу «Apr», где теперь разместились высшие органы народной власти. Старый город расположен на правобережье у подножия Шер-Дарваза. Здесь проходит главная магистраль — проспект Мейванд. Он, словно клинок, рассекает лабиринты торгового центра на две части. А в новых центральных кварталах есть его двойник — Пуштунистан-ват — проспект Пуштунистана, который тянется до самого аэропорта. Дальше можете знакомиться с Кабулом сами, не заблудитесь. И советую не жалеть ног, иначе ничего не увидите,— смеется Соруш. И тут же, посерьезнев, добавляет: — Только учтите, древних памятников, до которых так охочи туристы, в Кабуле мало, почти все были разрушены во время англо-афганских войн...

Конечно, нам потребовался не один день, чтобы познакомиться с городом, где нашлись и древние памятники, и достопримечательности, и просто красивые уголки, не считая 583 мечетей, 38 шиитских молитвенных домов, 11 индуистских храмов и христианских церквей.

Первым объектом нашего паломничества стал проспект Пуштунистана. И вот почему. В северо-восточной его части уже выстроились современные четырехэтажные дома со всеми удобствами, есть школы и детские сады, зоны отдыха и спортивные площадки. Посмотреть на Микрорайон, как здесь называют кварталы новостроек, приходят и жители старого города с его одно- или двухэтажными жилищами, замурованными среди глухих глинобитных дувалов, словно тюремные камеры, с крохотными пятачками раскаленных солнцем дворов. Оживленный проспект Пуштунистана выводит в центр. На площади перед «Аргом» стоит на пьедестале танк, который в апреле 1978 года первым ворвался на территорию дворца... Буквально в нескольких шагах от памятника — комплекс массивных каменных зданий с бойницами и башнями, служивший наследственной резиденцией эмиров, а теперь ставший «Народным домом». Рядом высится здание ЦК НДПА.

Пройдя немного дальше, попадаешь в деловой центр — на шумную площадь Пуштунистана, вокруг которой сгруппировались здания министерств, почтамт и телеграф, ресторан «Хайбер», кинотеатр «Ариана», наконец, Афганский национальный банк и отель «Кабул». Днем здесь настоящее столпотворение: автобусы, троллейбусы, грузовики, моторикши и тут же старик на ишаке или караван неспешно шествующих верблюдов. А по краям все это обрамляют яркие краски национальных одежд различных пуштунских племен, хазарейцев, узбеков, таджиков, туркмен.

Торговое же сердце Кабула — бесспорно проспект Мейванд на правом берегу реки, названный в честь сражения у одноименного местечка под Кандагаром, где в 1880 году ополчение племен наголову разбило английскую экспедиционную бригаду. В ознаменование этой победы на проспекте высится устремленная вверх конусообразная башня с отделанными кафелем ажурными крыльями. Рядом с Мейвандом издавна располагались базары. Впрочем, о кабульских базарах следует рассказать особо.

Взять, например, Чар-Чата — «Четыре арки», хотя на самом деле это целый лабиринт узеньких улочек. Тысячи и тысячи людей, заполняющих его, все разом говорят, спорят, торгуются, воздевают руки к небу и прижимают их к сердцу. Только продавцы тканей — сикхи молча сидят, поджав ноги, рядом с цветными горами шелка, рулонами тяжелого бархата и легкой парчи, которыми при желании, наверное, можно одеть весь Кабул. Перебирая четки, они вроде бы даже не замечают покупателей и лишь покачиванием тюрбанов принимают или отвергают предлагаемую цену за свой товар. На другом базаре вы увидите груды арбузов, влажно сверкающие кучки редиски, мешки риса. На третьем, где продают мясо, на крючках висят бараньи и бычьи головы.

Но вот и король кабульских базаров — Миндаи. Ряды дуканов, лавок, мастерских, чайных и шашлычных тянутся насколько хватает взгляда. Торгуют всем — оптом и в розницу — и мясом, и мукой, и кожаными изделиями, и поделками из камня; на витринах и прилавках — зажигалки и одеколон, лезвия и транзисторы, сигареты и пуговицы; висят дубленки, а рядом на земле стоят чайники, сковороды, тазы. По соседству с дуканом, торгующим каракулем, продают лепешки, у ларька с фруктами расположился уличный цирюльник, который платит за свое место хозяину ларька. Не зря кабульцы шутят: «Если вы не нашли на Миндаи какую-нибудь вещь, то скорее всего ее вообще не существует в мире».

Главная же достопримечательность города видна отовсюду. Это — остатки древней глинобитной крепостной стены с большими неровными зубцами и слепыми отверстиями бойниц, которая, то карабкаясь вверх, то круто сбегая вниз, тянется над Кабулом по хребту Шер-Дарваза. Издалека она кажется игрушечной, но высота ее стен достигает семи метров, а толщина у основания — не менее четырех. Благодаря столь внушительным габаритам стена и сохранилась, хотя была возведена в V веке нашей эры.

Немного ниже ее, у восточного отрога Шер-Дарваза, высится другое крепостное сооружение — цитадель Бала-Хиссар, куда, по преданию, испокон веков заточали народных вождей, восставших против власти эмиров. Печальную славу ей прибавили и англичане, когда осенью 1879 года ворвались в Кабул. В цитадели была сооружена виселица в форме круга, которую завоеватели назвали «каруселью смерти»: на ней одновременно казнили по нескольку десятков человек.

Впрочем, на Шер-Дарвазе есть и более веселые места, например, сад Бабура, террасами спускающийся по склону хребта. Этот парк, где бьют радужные струи фонтанов,— излюбленное место отдыха горожан. Они приходят сюда целыми семьями, пьют чай под широкими кронами столетних чинар, слушают птичье разноголосье, поскольку тут же собираются и продавцы птиц со своими клетками. А ведь всего два года назад сад Бабура был безлюден и небезопасен для прогулок: пришедший сюда рисковал попасть под обстрел душманов, устраивавших засады на вершине горы.

Кабул просыпается очень рано. Уже в половине четвертого утра в предрассветную тишину врываются протяжные, зычные голоса муэдзинов, призывающие мусульман к первой утренней молитве. Поскольку мечетей множество, нет такого жилища, куда бы не проникали прочитанные нараспев слова Корана. Но зримо город оживает с рассветом, когда на улицу выходят тысячи ремесленников и торговцев.

Площадь перед гостиницей «Спинзар», где часто останавливаются советские и зарубежные журналисты, и окружающие ее кварталы в этом отношении не исключение. Первым каждое утро раскидывает что-то вроде шатра из большого белого полотнища чайханщик, раздувает угли в трубах двух больших самоваров и выставляет на деревянном столике около дюжины чашек, приглашая отведать чай, какого, по его словам, нигде больше не приготовят. Почти сразу за ним появляется чистильщик обуви, мальчик лет двенадцати, выучивший несколько десятков английских слов и потому зарабатывающий чуть больше, нежели его сверстники. Торговцы зеленью, овощами и фруктами расставляют свои лотки на тротуаре, натягивают над головой тент, памятуя о полуденном зное, и на все лады начинают зазывать покупателей. На подстилке из окропленных водой листьев — арбузы, дыни, аккуратные рядки слив, яблок, абрикосов, персиков, гроздья винограда, горки вишни. Сверху обязательно положены небольшие кусочки льда, сохраняющие прохладу и свежесть плодов.

Прямо на улице манящими запахами жарящегося в пряностях мяса начинают исходить мангалы. Рядом, в лавке сидящий на корточках пекарь, ловко раскатав и надрезав тесто, кидает его на стенку встроенной в пол печки-тандури. Через несколько минут лепешка попадает на лоток продавца. Редко кто покупает целую, если только на семью, обычно берут четвертушку. Многие тут же и завтракают, благо самый популярный уличный напиток — сок продается на каждом шагу. Скверик напротив входа в гостиницу превращается в букинистическую лавку под открытым небом. Книги в ней настолько разнообразные и изданы в столь различных уголках мира, что трудно даже представить, как могли сойтись здесь их пути. А небольшой отрезок набережной до моста становится выставкой-распродажей изящных гончарных изделий. С тыльной стороны гостиницы под деревянными навесами — редкостный выбор медных самоваров и всевозможной металлической посуды. Забор, окружающий строящееся рядом здание, постепенно одевается в мужской наряд: скорые на выдумку торговцы увешивают его разноцветными рубашками.

А по тротуарам течет людской поток. Спешат молодые парни, одетые, как в летний день на московской улице: рубашка с короткими рукавами, брюки, сандалеты. Степенно идут люди постарше, демонстрируя полное несходство во вкусах: каракулевая шапочка и строгий европейский костюм; белая чалма, белая рубаха под черным жилетом и широченные серые штаны; просторные халаты, запахнутые на манер римских тог. Бегут, смеясь, девушки в джинсах и пестрых кофточках, а за ними движутся бесформенные фигуры в длинных зеленых или табачного цвета мешках с черной сеточкой, нашитой на уровне глаз. Этот уличный водоворот будет продолжаться до самого заката, пока в вечерней тишине не раздастся голос муэдзина, призывающий к совершению намаза.