Тёмные пути - Андрей Александрович Васильев

Ну, выходит, не все вы знаете, Карл Августович, не все. Стеллы-то у меня здесь нет. И не было.

И не факт, что будет, потому что обиделась она на меня в этот раз очень сильно. Не как ведьма или напарница, пусть даже случайная. Как женщина обиделась. А это очень серьезно.

Вчера, когда мы уехали из Останкино, у меня адреналин в крови так и бурлил, требуя выхода. А дальше все просто: дорожное покрытие хорошее, движок отменный, руки легли на руль так, будто и не было нескольких последних лет, в результате я сам не заметил, как разогнался почти до ста пятидесяти километров. Инстинкты на автомате сработали, других обоснований у меня нет. Скорость всегда пьянит, тем более что трасса, на которую, направляясь неведомо куда, я в результате выскочил, в обе стороны практически пустовала, не считая вечных дальнобойщиков. И вот нога все сильнее вдавливает педаль газа в пол, а мое истинное «я», которое столько лет загонялось вглубь души, вдруг получает свободу. Еще бы «Далмора» глотнуть от души — и вот оно, счастье! Да какого черта? Машина, особенно такая, не может ехать медленно. Не должна. Ей нужна скорость, как, впрочем, и мне. Этой ночью я мог умереть, но остался жив и имею право на маленький приз.

Стелла с самого начала сидела молча и только знай зыркала на меня из-под накладных ресниц да посверкивала двумя бриллиантиками, к ним приклеенными. Я вообще никогда ее такой не видел. Впрочем, в тот момент я особо на эту тему не задумывался.

Голос она подала, когда автомобиль разогнался почти до двухсот километров.

— Валера, сбавь, — попросила она, — не гони так!

— Да ладно тебе. — Поморщился я недовольно. — Эта детка куда больше выжмет без проблем.

— Она выжмет, — подтвердила ведьма, — но не надо этого делать. Пожалуйста. Я прошу тебя! Ночь, незнакомая дорога. Это добром не кончится.

— Да ты трусиха! — рассмеялся я. — Кому-то следует проверить нервы. И потом, если уж ты села со мной в машину, то…

Фразу я не закончил, потому что понял, что нынешняя ситуация абсолютно зеркальна той, которая случилась… Которая случилась. И наш разговор повторяет тот, давнишний, почти дословно. А следом пришло понимание факта, что следом за разговором прошлое снова может стать днем сегодняшним.

Короче, сбросил скорость, после прижался к обочине, вышел из машины и закурил. Кураж ушел, словно его и не было.

— Зря я все это затеяла, — пробормотала Воронецкая, выбираясь из салона. — Не надо было тебя к матери тащить. Не надо. Ты прежний мне нравился больше, чем теперешний. Нет, бесил жутко, но я того Валеру хоть не боялась. Точно тебе говорю — лучше бы мы в ресторан какой пошли гадов морских кушать и шампусик пить. Мама твоя прелесть, но тем не менее.

— Не люблю экзотические морепродукты, — ответил я, глубоко затягиваясь сигаретой. — Как-то раз траванулся ими сильно, меня чуть наизнанку не вывернуло, даже скорую ребята вызывали. С тех пор всех этих морских ежей и трепангов видеть не могу. Треску жареную или селедочку с удовольствием наверну, а всех этих обитателей южных морей ешьте без меня.

— Поедем домой, — попросила ведьма тихо, прижавшись щекой к моей спине. — Эта ночь кончится, и все вернется на свои места. Интриги, поиски предметов, я, ты… Наверное.

— Наверное, — повторил я, выбрасывая сверкнувший ярким росчерком окурок в сторону. — Наверное. Садись за руль.

— Что? — удивилась девушка. — Ты вроде уже успокоился. Или нет?

Я показал ей свою руку, которая немного подрагивала. Да, внутри меня еще немного бушевал тот старый Валера Швецов, но полыхавшее в душе пламя потухло, и адреналиновые угли снова подернулись привычным пеплом. Все потихоньку начинало вставать на свои места.

— Н-да. — Стелла, похоже, тоже возвращалась к своему привычному образу, в ее голосе появились знакомые нотки. — Прямо отходняк какой-то.

— Он и есть. — Я сел на пассажирское сидение и захлопнул за собой дверь.

— К тебе, ко мне? — деловито уточнила Стелла, пристраиваясь за руль и натягивая на руки черные перчатки с обрезанными пальцами. — Давай лучше ко мне. В холодильнике две бутылки хорошего шампанского стоят, и клубники полно.

— Ты к себе, я к себе, — холодно ответил я. — Ничего не изменилось, ведьма. Мы с тобой не друзья, мы партнеры, причем поневоле, а не половые. А еще раньше или позже мы с тобой непременно на узенькой дорожке столкнемся, ты же понимаешь, что это неизбежно. Давай не будем усложнять друг другу выбор, который придется делать.

— Сволочь ты, Валера Швецов из Москвы! — неожиданно тонким голосом сообщила мне Воронецкая, и машина рванула с места в карьер со скоростью, не сильно отличавшейся от той, которую держал я, когда был за рулем.

И уже очень скоро она тормознула у моего подъезда, с неженской силой метнула узелок с золотом, чуть не попав им мне в голову, и столь же стремительно укатила в ночь.

— Вот и вся любовь, — сообщил я невесть кому. — И так бывает.

— Сам, небось, накосячил, — отозвался откуда-то со второго этажа девичий голос, а после там же мелькнул огонек сигареты. — Знаю я вас таких! Козлы! Лишь бы нервы нам поднять.

— Не без того, — согласился я с невидимой собеседницей. — Но, может, оно и к лучшему, что вот так. Всем спокойнее жить будет.

Ничего мне не сказала на это суровая соседка, только чинарик непотушенный чуть за шиворот не свалился.

А вот антиквар, похоже, не знал, что Воронецкая у меня не ночевала. Что уехали мы из Останкино вместе, был в курсе, а про остальное — нет. Кстати, интересно, у кого сквозит — у Ростогцева или у Марфы? Или у обоих по слухачу от Шлюндта в свите имеется? Карл Августович может, он такой.

— Сегодня не поеду, — заявил я антиквару, решив не углубляться в тему моих отношений со Стеллой, — устал как собака. Ну и, повторюсь, мне же завтра к девяти на службу. Надо морально подготовиться.

— Хорошо, — неожиданно покладисто согласился тот. — В конце концов, монеты никуда не убегут. Старое золото — оно как хороший коньяк, с годами только крепнет. В смысле в цене.

— Это да. — Я встал с кровати, подошел к столу, прижал телефон к плечу щекой и развязал косынку. — Это верно.

А прилично я вчера нагреб золотишка. В темноте и на нервах как-то внимание на этом не фокусировалось, не до того было, а сейчас, при свете дня и на столе, кучка монет смотрится вполне внушительно.

Я разворошил ее и цапнул первую