Гарри Поттер и Принц-полукровка - Джоан Роулинг

Тут к премьер-министру наконец вернулся дар речи.

– Так, значит… вы не розыгрыш?

Это была его последняя, отчаянная надежда.

– Нет, – мягко сказал Фадж – К сожалению, нет. Вот, смотрите.

И он превратил чайную чашку премьер-министра в тушканчика.

– Но, – задохнулся премьер-министр, глядя, как тушканчик обгрызает уголок его будущей речи, – почему… почему никто мне не сказал…

– Министр магии показывается только действующему магловскому премьер-министру, – сказал Фадж, убирая за пазуху волшебную палочку. – Мы считаем, что так надёжнее с точки зрения секретности.

– Но тогда, – жалобно проблеял премьер-министр, – почему прежний премьер не предупредил меня…

На это Фадж откровенно расхохотался:

– Дорогой мой премьер-министр, а разве вы сами когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажете?

Всё ещё продолжая посмеиваться, Фадж бросил в очаг щепотку какого-то порошка, шагнул в изумрудно-зелёное пламя и исчез, только фукнуло в камине. Премьер-министр стоял столбом, сознавая, что никогда, ни одной живой душе не отважится проронить хоть слово об этой встрече, потому что – кто ж ему поверит.

Он долго не мог оправиться от потрясения. Поначалу пытался убедить себя, что Фадж на самом деле всего лишь галлюцинация, вызванная недосыпом, накопившимся за время трудной предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от любых напоминаний об этой неприятной встрече он подарил тушканчика племяннице, которая пришла от зверюшки в полный восторг, а затем приказал своему личному секретарю убрать из помещения портрет безобразного человечка, возвестившего о прибытии Фаджа. Но, к большому огорчению премьер-министра, удалить портрет оказалось невозможно. Его поочерёдно пытались снять со стены целый отряд плотников, несколько строительных рабочих, искусствовед и канцлер казначейства, но успеха не добились. В конце концов премьер-министр махнул рукой и просто стал надеяться, что в течение оставшегося срока его пребывания в должности мерзкая штуковина будет хранить молчание и неподвижность. Порой он готов был поклясться, что видел краешком глаза, как обитатель картины зевает или почёсывает нос, а один или два раза тот просто уходил из рамы, оставляя грязновато-коричневый холст совершенно пустым. Но премьер-министр приноровился пореже смотреть на картину, а в случае чего, твёрдо говорил себе, что это просто обман зрения.

Но вот три года назад, в очень похожий вечер, когда премьер-министр сидел один у себя в кабинете, портрет вновь объявил о посещении Фаджа, который тут же и выпрыгнул из камина, промокший насквозь и в состоянии полнейшей паники. Не успел премьер-министр поинтересоваться, чего ради он поливает водой ценный аксминстерский ковёр, как Фадж понёс дичайшую околесицу про тюрьму, о которой премьер-министр в жизни своей не слыхал, про человека по имени Серый Ус Блэк, про какой-то неведомый Хогвартс и про мальчика по имени Гарри Поттер. Всё это ровно ничего не говорило премьер-министру.

– Я только сейчас из Азкабана, – пыхтел Фадж, стряхивая воду с полей своей шляпы-котелка прямо к себе в карман. – Это, знаете ли, посреди Северного моря, полёт весьма неприятный… Дементоры волнуются, – тут Фаджа передёрнуло, – у них никогда ещё не случалось побегов. Словом, я вынужден обратиться к вам, премьер-министр. Известно, что Блэку уже случалось убивать маглов и, возможно, он планирует снова присоединиться к Сами-Знаете-Кому… Но вы ведь даже и Сами-Знаете-Кого не знаете! – Фадж безнадёжно уставился на премьер-министра, затем сказал: – Ну ладно, ладно, садитесь, я уж вас проинформирую… Выпейте виски…

Премьер-министра слегка задело, что его в собственном кабинете приглашают присесть, да ещё и угощают его же собственным виски, но тем не менее он сел. Фадж вытащил волшебную палочку, создал прямо из воздуха два больших бокала с янтарной жидкостью, сунул один в руку премьер-министру и пододвинул себе стул.

Фадж говорил больше часа. В какой-то момент он не пожелал произнести вслух некое имя и вместо этого написал его на бумажке, которую вложил в не занятую бокалом руку премьер-министра. Когда Фадж наконец собрался уходить, премьер-министр встал следом за ним.

– Так вы считаете, что… – Он прищурился, вглядываясь в запись на клочке пергамента, который держал в левой руке, – что лорд Вол…

– Тот-Кого-Нельзя-Называть! – прорычал Фадж

– Прошу прощения… Вы считаете, Тот-Кого-Нельзя-Называть всё ещё жив?

– Как сказать… Дамблдор утверждает, что жив, – ответил Фадж, застёгивая у горла свой полосатый плащ, – но мы его так и не нашли. Если вас интересует моё мнение, то, по-моему, он не опасен, пока у него нет сторонников, поэтому волноваться следует главным образом по поводу Блэка. Так вы опубликуете наше предупреждение? Отлично. Что ж, надеюсь, мы с вами больше не увидимся, премьер-министр. Спокойной ночи!

Но они увиделись снова. Меньше года спустя встревоженный и сильно утомлённый Фадж возник прямо посреди зала заседаний кабинета министров и уведомил премьер-министра о небольших беспорядках, имевших место на Чемпионате мира по квиддичу (или что-то в этом роде), причём в происходящее «оказались вовлечены» несколько маглов, но, по его словам, премьер-министру не о чем беспокоиться, появление Чёрной Метки – знака Сами-Знаете-Кого – ровным счётом ничего не означает. Фадж абсолютно уверен, что это всего лишь единичный случай, и Управление по связям с маглами уже принимает необходимые меры по модификации памяти у пострадавших.

– Да, чуть не забыл, – прибавил Фадж под конец. – Мы собираемся ввезти из-за границы трёх драконов и сфинкса для Турнира Трёх Волшебников. Это вполне обычная практика, но Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, ссылаясь на существующие правила, требует поставить вас в известность о ввозе в нашу страну существ повышенной опасности.

– Я… Что? Драконы?! – завопил, брызгая слюной, премьер-министр.

– Да, три штуки, – подтвердил Фадж – И сфинкс. Ну, всего хорошего!

Премьер-министр безнадёжно надеялся, что драконами и сфинксами дело и ограничится, но нет. Не прошло и двух лет, как Фадж снова появился из камина, на сей раз с известием о массовом побеге из Азкабана.

– Массовый побег? – севшим голосом переспросил премьер-министр.

– Не нужно волноваться, не нужно волноваться! – прокричал Фадж, уже снова одной ногой в пламени. – Мы их мигом переловим! Это я уж так, чтоб вы были в курсе!

И не успел премьер-министр прокричать: «Эй, подождите минуточку!» – как Фадж уже скрылся, рассыпавшись дождём зелёных искр.

Что бы там ни говорили пресса и оппозиция, премьер-министр был вовсе не глуп. От него не ускользнуло, что, несмотря на все заверения Фаджа при той первой встрече, им приходится видеться довольно часто, причём Фадж с каждым разом появляется во всё более растрёпанных чувствах. Хотя премьер-министру отнюдь не доставляло удовольствия вспоминать о Фадже, он невольно опасался, что, когда министр магии (или, как он его про себя называл, Другой министр) появится снова, причина окажется ещё более серьёзной. А потому вид Фаджа, в очередной раз выходящего из камина, взлохмаченного, раздражённого и строго отчитывающего премьер-министра за то, что тот не может сам догадаться о цели его визита, стал достойным завершением исключительно тяжёлой недели.

– Откуда же мне знать, что там у вас происходит в этом вашем, как его… волшебном сообществе? – огрызнулся премьер-министр. – На мне, между прочим, руководство целой страной, и в настоящее время мне вполне хватает своих забот…

– У нас с вами одни и те же заботы, – перебил его Фадж – Брокдейлский мост обрушился не сам по себе. И ураган на самом деле – не ураган. И убийства совершены не маглами. И Герберта Чорли безопаснее будет изолировать от семьи. Сейчас мы готовимся перевезти его в клинику магических недугов и травм – больницу святого Мунго. Перевозить будем этой ночью.

– О чём вы?.. Боюсь, я не совсем… Что?! – взвыл премьер-министр.

Фадж сделал глубокий вдох:

– Премьер-министр, я должен с огромным сожалением сообщить вам, что он вернулся. Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся.

– Вернулся? Вы хотите сказать, он жив? То есть…

Премьер-министр спешно искал в памяти подробности кошмарного разговора трёхлетней давности, когда Фадж рассказывал ему про волшебника, которого боялись больше всех других волшебников, который совершил тысячу ужасных преступлений, после чего загадочно исчез пятнадцать лет назад.

– Да-да, жив, – ответил Фадж. – Впрочем, не знаю… Можно ли назвать по-настоящему живым человека, которого нельзя убить? Я этого толком не понимаю, а Дамблдор не хочет ничего объяснять, но, во всяком случае, у него теперь есть тело, он ходит, говорит и убивает, так что, видимо, в рамках данного обсуждения можно считать: да, он жив.