Похищенный жених - Хокинс Карен

Фиона не любила врать. Однако чем меньше священник будет знать, тем меньше шансов, что его настигнет возмездие со стороны ее братьев. Испытывая боль от потери их младшего брата, они носились по замку Маклейнов, и гневу их не было предела.

Проклятия Маклейнов накликали настоящий потоп. На несколько дней разверзлись хляби небесные, лил дождь, сверкали молнии и гремел гром, река вздулась от первых весенних дождей, угрожая затопить тех, кто жил в деревне ниже замка.

Фиона не могла допустить, чтобы это произошло. И она знала, как прекратить вражду. Прежде всего следовало найти Джека Кинкейда. Спасибо провидению, до Хэмиша дошли слухи о шашнях Джека с некоей женшиной недалеко от Стерлинга. После этого найти прожигателя жизни не составило труда.

Ей оставалось лишь надеяться, что ее дальнейшие планы можно будет осуществить. Фиона сильно сомневалась, что ей настолько повезет. Пожав плечами, она беззаботно сказала:

– Мы нашли его.

– Без сознания?

– Да.

– Где?

– На дороге. Должно быть, его сбросила лошадь.

Похоже, это не убедило священника.

– Почему он до такой степени промок? – В глазах его засветилось подозрение. – В этой части Шотландии не было дождя в течение трех недель.

Фиона решила отвлечь священника.

– Хэмиш, ты можешь разбудить этого оболтуса? Отец Маккенни не поженит нас до тех пор, пока он не придет в сознание.

Хэмиш хрюкнул, затем наклонился, схватил бесчувственного Джека Кинкейда за волосы и приподнял ему голову.

Фиона увидела его лицо, и сердце у нее сжалось. Даже забрызганное грязью и облепленное мокрыми рыжеватого оттенка волосами, оно было мучительно прекрасным. Точеные черты, крепкий подбородок, гордый мужской нос, темно-каштановые волосы, и если бы они были открыты, голубые глаза были бы достойны лика ангела.

Но уж кем-кем, а ангелом Джек не был.

Прогремевший в отдалении слабый раскат грома заставил священника бросить взгляд в сторону открытых окон. Снаружи солнечные лучи золотили каменные стены, на ясном небе не было ни единого облачка.

Фиона задержала взгляд на Кинкейде. Ей понадобились значительные усилия для того, чтобы сдержаться и не пнуть, хотя бы слегка, его ногой. С того мрачного дня пятнадцатилетней давности, когда она обнаружила истинную сущность натуры Джека Кинкейда, она все свои эмоции и мысли хранила в тайне. Она уже было решила, что все это давно умерло, но, очевидно, остатки гнева и негодования где-то в глубине души еще сохранились.

Продолжая держать Джека за волосы, Хэмиш покачал головой и посмотрел на Фиону:

– Этот болван не просыпается.

– Вижу, – вздохнула Фиона. – Оставь его в покое. Хэмиш отпустил голову Джека, не обеспокоившись тем, что она со стуком ударилась об пол, что заставило священника поморщиться.

Отец Маккенни с облегчением сказал:

– В таком случае ты не сможешь выйти за него замуж.

– Нет, смогу, – твердо проговорила Фиона. – Он скоро проснется.

Священник вздохнул:

– Ты самая упрямая из девчонок, которых я когда-либо встречал.

– Только тогда, когда я должна быть такой. Вы не можете отрицать, что такому оболтусу пойдет на пользу, если он окажется под опекой сильной женщины.

– Верно, – сдавленным голосом признал отец Маккенни, – этого я отрицать не стану.

– Я не смирюсь ни с его пьянством, ни с его разгулом. Я заставлю его регулярно посещать церковь. Знает он об этом или нет, но разгульные дни Джека закончились.

Во взгляде священника промелькнуло нечто вроде жалости.

– Ты не сможешь заставить человека измениться, девочка. Он должен захотеть измениться сам.

– В таком случае я заставлю его захотеть измениться.

Священник взял ее за руку.

– Почему ты затеяла все это, девочка?

– Только так можно положить конец вражде. Смерть Каллума должна стать последней, – твердо заявила она.

Глаза священника наполнились слезами.

– Я также оплакиваю твоего брата, девочка.

– Вы не можете оплакивать Каллума больше, чем я. Мои братья призывают к мести, словно его смерти недостаточно. Кто-то должен остановить это безумие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Каллум, красавец Каллум! Ее младший брат с белозубой улыбкой, порывистый и импульсивный, лежит сейчас на глубине шести футов, и только каменный столб напоминает о его жизни. И все из-за этой идиотской вражды, которая началась сотни лет тому назад.

Маклейны и Кинкейды воюют так давно, что никто даже не помнит об истинной причине их взаимной ненависти. И вот из-за глупого отказа Каллума простить оскорбительное замечание со стороны одного из Кинкейдов разыгралась драма. Он полез в драку и заплатил за это своей жизнью. Один удар о край мраморного камина – и все было кончено. Каллум умер, а искры давней вражды превратились в пламя.

Священник сжал ее руку.

– Я слышал, Кинкейды считают, что смерть Каллума произошла не по их вине. Что, вероятно, кто-то другой…

– Пожалуйста, святой отец, не надо…

Священник посмотрел на ее лицо. Она знала, что он видит: круги под глазами, бледность, дрожание губ, поскольку она отчаянно боролась со слезами.

– Святой отец, – тихо сказала она, – мои братья в смерти Каллума обвиняют Эрика Кинкейда. И ничто не может их переубедить. Но если я выйду замуж за Джека, он и вся его родня станет частью нашей общей семьи. Мои братья будут вынуждены смириться. – Ее решительный взгляд встретился со взглядом священника. – Я не могу больше терять братьев. – Чувствовалось, что в ней нарастает гнев.

Тем временем раскаты грома усилились, ясный день превращался в пасмурный и мрачный. Хэмиш кивнул, как бы соглашаясь с невысказанной мыслью. Лицо отца Маккенни побледнело.

Молчание священника затягивалось, и Фиона могла видеть, что он был близок к тому, чтобы согласиться. Его нужно было лишь слегка подтолкнуть.

– Кроме того, святой отец, если я принесу эту жертву и выйду замуж с целью положить конец вражде, это может снять проклятие.

Отец Маккенни шумно сглотнул и выдернул из ее рук свою руку.

– Тсс, девочка! Я не хочу говорить о проклятии в этом святом месте.

Объяснялось все тем, что он в него верил. Согласно старинным преданиям, некая Белая Ведьма, которой пришлись не по душе нрав и своеволие прапрабабушки Фионы, заявила, что отныне каждый член семейства Маклейнов будет оказывать определенное влияние на нечто столь же буйное, как и они сами, – на погоду.

Похоже, кто-то из Маклейнов потерял над собой контроль, потому что молнии уже поджигали соломенные крыши домов в деревне, а земля загудела. Град стал безжалостно крушить листья деревьев и кустарников. Потоки воды побежали по низинам, губя все на своем пути.

Увидев, что над стоящим на холме замком Маклейнов собираются тучи, люди в страхе попрятались в своих жилищах.

Фиона закрыла глаза. Это были ее люди. Ее. Подобно тому, как Каллум был ее братом. Она не может подвести их. Если она не вмешается, то гнев и ярость ее братьев сокрушат все вокруг.

Снять проклятие можно было, только совершив поступок, от которого последует большая польза людям. Пока что ни одно Поколение в этом не преуспело. Возможно, зачтется жертвоприношение Фионы.

Девушка посмотрела на священника из-под опущенных ресниц:

– Проклятие время от времени дает о себе знать, отец.

Священник покачал головой:

– Я сочувствую твоей семье, девочка, но это сумасбродная затея…

Фиона в отчаянии прижала руки к животу. «Это моя последняя надежда», – подумала она и сказала:

– Святой отец, у меня нет выбора. Кинкейд должен на мне жениться.

Глаза у отца Маккенни округлились.

– Святые небеса, ты имеешь в виду… ты хочешь сказать…

– Да, у меня будет ребенок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Священник выхватил из кармана платочек и промокнул бровь.

– О Господи! Это меняет дело. Я не потерплю, чтобы в моем приходе появился незаконнорожденный.

Фиона обняла священника за шею:

– Ах, спасибо, святой отец! Я знала, что могу положиться на вас.

Он также обнял ее и, вздохнув, сказал: