Цветочный код - Зоя Выхристюк

– Какая ты стала! – они сидели за коньячком, и он внимательно изучающе разглядывал ее, словно пытаясь понять, что в ней осталось от той, молодой Ляльки.

– Старая, ты хочешь сказать…

– Прекрати, ты же не настолько глупа, чтобы ожидать, что я скажу: «Ты не изменилась, и время над тобой не властно». Время есть время, но ты стала… – он выждал паузу, подбирая подходящее слово, – ты стала загадочной. В тебе нет ничего лишнего.

Она не смогла скрыть удивления – так о ней никто еще не говорил.

– Да, да. И дело даже не в твоем аскетично-элегантном наряде, – Лялька была в черном брючном костюме с цветным нашейным платочком – как без этого. – Хотя в нем тоже – ты же его выбрала, и он очень идет тебе. В тебе всего в меру: косметики, парфюма, и даже то, что на тебе нет украшений – серег, колец, браслетов – тоже кстати. Хотя могла бы порадовать старика – хоть одну цацку из далекой молодости надеть.

– Ну, во-первых, не кокетничай, на старика ты не тянешь, а с твоими бриллиантами – отдельная история. Как-нибудь расскажу.

– Ты хочешь сказать, что их у тебя нет?

– Да, но ты не расстраивайся…

– Украли? – сочувственно спросил он.

– В некотором смысле. Они пошли в уплату долга, – Лялька понимала, что «украли» – это фатум, а расплата по долгам подаренными им драгоценностями – это форс-мажор, бросающий, как бы то ни было, тень на нее – не уберегла, пренебрегла памятью, не сочла возможным. Она посчитала за благо сменить тему. – Слушай, я что, летела сюда, чтобы доложить о сохранности бриллиантов? Расскажи о себе, как живешь? Как семья? Люся, дочки? Внуки есть? Чем занимаешься?

– Нет-нет, давай о тебе. Что все же произошло?

– Произошла перестройка. Ты что, на другой планете жил? – она начала заводиться от такого допроса с пристрастием.

– Ну и… – объяснение его явно не удовлетворило.

– Коротко так. В период приватизации мы с одним комсомольским другом сначала «отжали» молкомбинат у директора. Знаешь же, выборы руководителя… Комсомольский друг работал главным технологом. Друг стал генеральным, а я исполнительным директором. Пахала на комбинате я. У того, помимо этого объекта был еще целый воз и маленькая тележка. Он – парень ловкий, много подобрал, что под ногами валялось, – в ее голосе прозвучали откровенно саркастические нотки. – Поначалу все было нормально, а потом он вообразил, что я у него девочка на побегушках. Пришлось его переизбрать, теперь уже я стала генеральным. Поддерживал меня один товарищ из налоговых больших чинов, но это я тогда думала, что он меня поддерживает, а он моими руками себе бизнес выстраивал, – воспоминания ей удовольствия не доставляли, но что поделать – она на его территории, да и бриллианты – его подарок, приходится отчитываться. – В бухгалтерии я слаба. Знаешь, в комсомоле рулить – это одно, а бизнес – нечто совершенно другое, да еще и в 90-е. Ну, этот патрон мне и порекомендовал «крепкого» бухгалтера, как потом выяснилось, она была его любовницей. Короче, подвели комбинат под банкротство, запутали все в налогах, поставили перед выбором: или комбинат отдай, или уголовная ответственность, а еще и зарплату работягам за три месяца. В общем, отдала им комбинат, а рабочим выдавала зарплату лично наличными и каждому в руки. Спасибо твоим бриллиантам, – сказала она искренне примиряюще. – Зачем мне дурная слава в городе, где меня каждая вторая собака знает? Бизнес – не мое. А когда поняла, что моими руками меня же в пропасть толкнуть хотели… Ой, ты сам наверняка знаешь, ради денег люди родных и друзей предавали. Умом тронуться можно было…

Наконец в его лице она увидела понимание, а значит и своеобразное прощение.

– Хорошо, у меня подружки надежные, а так не знаю, сидела бы я сейчас здесь. Нельзя мне впутываться в темные схемы, хитрить, изворачиваться. Кому-то может и можно, а мне не прощается.

– И что, ничего нельзя было сделать?

Она видела, что его мозг буквально «прощелкивает» варианты.

– Может и можно, но я поняла, за что я эту ситуацию схлопотала и ничего не предпринимала, – он уже завоевал кредит доверия, и она говорила все, что думает.

– То есть? Что значит «за что»? Бизнес – это соперничество, война, если хочешь – конкуренцией называется, – в голосе прозвучали воинствующие нотки.

Лялька подумала: «Да ты неплохо повоевал, парень, судя по антуражу. Наш пострел и в столице поспел».

– Ой, не надо красивых слов. Война – единственно подходящее, – у нее был свой взгляд на эту проблему.

– Так, и за что ты это получила? – его интересовали факты, аргументы, полная картинка. Он всегда был таким.

– Скорее даже для чего, – она объясняла в свойственной ей манере.

– Да формулируй, наконец! Ничего понять не могу! – эти «вокруг» да «около» не для его конкретной логики.

– Не все средства хороши для достижения цели. Я должна была усвоить эту истину, – изрекла она.

– Да ты что? Усвоила?

И Лялька поняла, что сейчас он о другом, о личном, том, что было между ними много лет назад.

– Надеюсь, – она с легким вызовом посмотрела ему прямо в глаза. – Не все средства хороши, если хочешь выйти замуж за чужого мужа. И еще, если обманным путем, как американцы у индейцев за бусы отбирали землю, а ты таким же путем у работяг оттяпываешь акции их предприятия, то будь готова, что и у тебя эту «игрушку» точно также отобрать могут.

– Ну, у американцев ничего не отобрали, – он уже ее провоцировал.

– Да, для этого пришлось индейцев истребить. Ты забыл? А потом, еще не вечер, и у истории есть возмездие. Про твой путь, как это принято сейчас говорить, к успеху, я спрашивать не буду. Давно уже почитаю за благо такие глупые вопросы не задавать, но рада, что ты на коне, – закончила она абсолютно искренне.

– И что, тебе совершенно не интересно чем я занимаюсь? – провокатор в нем веселился по полной, чтобы ей, женщине было это не интересно – да никогда.

– Почему? Вероятно, ты для этого и хотел меня видеть? – она поддержала его провокационный пинг-понг.

– Что ты понимаешь, – он прервал «партию» и взял в руки маленькую вазочку с лялькиным букетиком фиалок, поднес к лицу, словно желая проверить их свежесть и аромат.

– Слушай, не нюхай, ты же знаешь, цветы не в сезон, привезенные из теплых стран, обрабатывают какой-то химией, но мне, не скрою, было приятно в первые минуты в Москве получить такой букетик, – ее тронул его жест с фиалками, и у нее напрочь пропало желание с ним пикироваться.

Конец ознакомительного фрагмента.