По ту сторону тьмы - Тори Халимендис

— Позови стражу! Немедленно!

Вот теперь я испугалась — впервые за все время нахождения в кабинете Благодатного. Если меня сейчас запрут где-нибудь в подвале (о подземных казематах Храма даже думать не хотелось, слишком уж мрачные ходили о них слухи), то там я и сгину. Искать меня некому. Да, я пришла к главе Храма не таясь, среди бела дня и меня видели прохожие — но кому из них есть дело до незнакомки в поношенном плаще и запыленных сапогах. Мои вещи остались на постоялом дворе, где я сняла комнату, но вряд ли хозяин начнет разыскивать пропавшую путницу. Скорее уж, если я не вернусь, то он просто присвоит мой нехитрый скарб.

Пока я лихорадочно пыталась сообразить, что же мне делать — кричать? отбиваться? наброситься все-таки на Благодатного? — в кабинете появились два крепких парня. Я метнулась было к окну, но один из них тут же ухватил меня за локоть. Вроде бы сжал и несильно, но от боли у меня потемнело в глазах. Все желание сопротивляться тут же куда-то испарилось.

— Куда ее? — равнодушным тоном осведомился державший меня охранник. — На улицу или в камеру?

Раздумывал Благодатный недолго.

— В особую комнату, — отрывисто распорядился он. — Еды пока не давать.

Мне зажали рот огромной лапищей и вытащили, но не через приемную, а через прикидывающуюся деревянной панелью потайную дверь.

Особая комната больше всего походила на дорогой гостиничный номер, вот только окон в ней не было, и дверь не запиралась изнутри. А когда я, оставшись в одиночестве, решила подпереть ее креслом, то обнаружила, что вся мебель привинчена к полу. Попинав от злости злополучное кресло, я принялась осматриваться дальше, и вскоре поняла, отчего Благодатный запретил приносить мне пищу, но ни словом не обмолвился о воде. Дело в том, что в моем распоряжении оказалась чудесная ванная комната — тоже без задвижки, зато со стопкой пушистых полотенец разного размера и абсолютно новым халатом, который оказался мне великоват. Пожав плечами, я набрала в утопленный в полу небольшой бассейн горячей воды и решила искупаться, раз уж все равно заняться мне пока больше было нечем. Вымыла волосы душистым мылом, облачилась в любезно предоставленный мне халат, закатала слишком длинные рукава и вернулась в комнату. И вскрикнула от неожиданности. В кресле сидел Благодатный и не отрываясь смотрел на меня.

ЗАМОК ДЕЛЬ ЛЕРОЙ

ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД

— Король слишком слаб.

— Он еще юн, Себастьян. Я верю, что Карл себя проявит, дай ему только время.

— Время! Можно подумать, у нас его в избытке. Храм набирает силу и все чаще вмешивается в светские дела. Я уж и не знаю, кто именно является истинным правителем — король или Благодатный.

— Себастьян!

Тамалия прикрыла рот рукой и испуганно оглянулась, опасаясь, не услышал ли кто слова ее супруга. Юная Северина сжалась за шкафом в комок, боясь даже подумать о том, какая выволочка ее ожидает, если родители обнаружат невольную свидетельницу их разговора. Не спасет даже то, что она считалась уже почти взрослой — в прошлом месяце ей исполнилось шестнадцать. Еще через пару лет девушке надо будет подыскивать жениха. Можно было бы заключить помолвку и не дожидаясь восемнадцатилетия Северины, но Себастьян даже думать пока не хотел о расставании с единственной дочерью. Тамалия не торопила супруга. Ее девочка знатного рода, неглупа, хороша собой, за ней дают хорошее приданое — без жениха она точно не останется. Правда, ей присуща фамильная вспыльчивость — но кто без недостатков? Главное, чтобы Северина сама одобрила подобранную отцом кандидатуру. Но сейчас супругу Себастьяна занимал иной вопрос, куда более важный. Муж ее ввязался в дела столь опасные, что любой промах грозил погибелью всей семье.

— Проблема есть, Тамалия, и от замалчивания она никуда не денется! — раздраженно воскликнул Себастьян. — Как бы мы ни желали остаться в стороне, никто нам держать нейтралитет не позволит. Да я и сам не смогу смотреть, как наша страна постепенно становится королевством храмовников.

Меньше всего невольную свидетельницу семейной ссоры в ту пору интересовала политика. В кабинет отца Северина пробралась с единственной целью — узнать, что именно написал старый друг семьи, гостивший в замке в прошлом месяце со своим сыном. Юноша оказывал дочери хозяев недвусмысленные знаки внимания, и она полагала, что их родители могли обрадоваться возможности заключить брачный союз. И лишь несвоевременное возращение отца заставило девушку прятаться за шкафом, а затем еще и выслушивать абсолютно неинтересный ей разговор…

***

— Вы удивительно хладнокровны, — сказал Благодатный.

В голосе его звучала не то насмешка, не то уважение — я так и не смогла определить.

— О чём вы?

— О том, что вас, похоже, вовсе не волнует собственная судьба. Едва оставшись в одиночестве, вы поспешили принять ванну. Признаться, я поражен.

Поскольку единственное кресло в комнате было занято главой Храма, я присела на кровать. Стоять перед Благодатным подобно распекаемой ослушнице я больше не была намерена.

— А вы бы предпочли, чтобы я провела время, заливаясь слезами?

— Скажем так — я бы не удивился, застав подобную картину.

Я хмыкнула.

— Жаль разочаровывать вас. Мое же поведение объясняется просто: я не могу знать, что вы решите сделать со мной дальше. Возможно, последуете совету своих подчиненных и отправите в камеру. Там уж точно не будет возможности вымыться. А я, знаете ли, успела изрядно пропылиться в дороге.

Блеснули в улыбке крепкие белые зубы.

— Похоже, дерзость — фамильная черта дель Лерой, — весело произнес Благодатный.

Я подалась вперед.

— Значит, вы поверили мне? Тогда зачем все эти проверки? Почему меня заперли здесь? Я не понимаю…

— Милая моя Северина Леонора… Кстати, на редкость неудобно обращаться к вам подобным образом. Пока выговоришь, позабудешь, что именно хотел сказать. У вас есть домашнее имя?

— Есть, конечно же, — я была совсем сбита с толку. — Рина.

— Рина, — собеседник словно бы пробовал мое имя на вкус. — Рина. Замечательно. Можете звать меня Франц.

Я насторожилась. Посмотрела на свои босые ноги и тут же надежно прикрыла их длинными полами халата, затем перевела взгляд на кровать и стянула у горла ворот дрожащей рукой. Как бы я ни храбрилась, но отлично понимала, что помощи мне ждать неоткуда.

— Вы не о том думаете, Рина. Впрочем, если желаете, то я возражать не стану. Все-таки вы молоды и привлекательны, полагаю, мы оба получим удовольствие. Так как?

Я вспыхнула и помотала головой. Мне было нестерпимо стыдно за свои предположения, но облегчение из-за того, что Благодатный не собирался насиловать меня, перевешивало стыд.

— Ну как пожелаете. Если передумаете — обращайтесь, — он открыто насмехался надо мной. — Но сейчас я хотел бы поговорить на другую тему.

— А я бы хотела пообедать, — буркнула я, пытаясь скрыть смущение за привычной дерзостью.

— Пообедаете потом. Быть может, — загадочно ответил Благодатный, которого я пока даже в мыслях не осмеливалась называть по имени.

— Хотите сказать, что намерены морить меня голодом?

— Вы произвели на меня впечатление неглупой девушки, Рина. Мне очень не хотелось бы в вас разочаровываться.

— Мой обед зависит от результатов нашей беседы?

— Не только обед. Признайтесь, вам ведь понравилось ваше временное жилище? Полагаю, подземный каземат обрадовал бы вас гораздо меньше: там не только, как вы справедливо заметили, отсутствует ванная комната, но еще темно, холодно и сыро. И вместо удобной постели спать придется в лучшем случае на тюфяке, набитом полусгнившей соломой. А еще там водятся крысы. Вы боитесь крыс, Рина? На редкость омерзительные твари. А ведь в моих силах отправить вас в подземелье. Или же приказать высечь плетьми на площади на потеху толпе как самозванку и мошенницу. А то и вовсе велеть придушить вас и выбросить труп в выгребную яму. Догадываетесь, почему я столь откровенен с вами?

— Это не похоже на откровенность, — возразила я. — Скорее уж на запугивание, чтобы я прониклась ситуацией и согласилась на ваше предложение, в чем бы оно ни заключалось.

— А вы мне нравитесь, — неожиданно признался глава Храма. — Давненько я не получал такого удовольствия от словесной пикировки. В последнее время все так стараются сразу же со мной согласиться, что порой бывает даже скучно.