Отель «Нантакет» - Хильдебранд Элин

Когда Лизбет позвонила Джордану Рэндольфу, главному редактору газеты «Нантакет Стандарт», чтобы сообщить, что интерьер отеля закончен и можно «провести закрытый показ и написать об этом статью», он даже не взял трубку. Джордан — скептик. Ему претит сама мысль о том, что какой-то заграничный миллиардер вроде Ксавьера Дарлинга купил представляющее историческую ценность здание вроде отеля «Нантакет». Да, Джордан знает, что Герман Мелвилл написал «Моби Дика» еще до того, как побывал на Нантакете[3], и это его тоже не особо радует. Но в то же время Джордан считает: если не Ксавьер Дарлинг, то кто еще взялся бы за отель? Даже Историческое общество Нантакета не стало его восстанавливать: слишком большой и дорогой проект.

Поэтому на третий звонок Джордан все-таки ответил и нехотя согласился прислать репортера.

Редактор раздела «Дом и быт» Джилл Тананбаум, как видно из ее «Инстаграма»◊, просто обожает дизайн интерьеров (особенно @ashleytstark, @elementstyle и @georgantas.design). В «Нантакет Стандарт» она скорее ради опыта — хочет написать что-то сенсационное и начать работать в более престижном издании (скажем, в «Домино» или даже «Архитектурал Дайджест»[4]). Статья о реновации отеля «Нантакет» подошла бы просто идеально. Джилл ни малейшей детали не упустит!

Джилл стояла в дверях главного входа и едва могла поверить своим глазам. Под сводчатым потолком холла висела люстра в виде остова старой китобойной лодки; деревянные балки над ней, оставшиеся от старого здания, придавали комнате исторический вид. На полу стояли широкие кресла с обивкой цвета «голубая гортензия» (который, как позже выяснилось, был основным для отеля), замшевые пуфики и журнальные столики. На последних были красиво разложены книги и настольные игры: нарды, шашки, четыре набора мраморных шахматных фигур. В углу величественно стоял белый рояль, а на длинной стене позади стойки регистрации висела огромная фотография Атлантического океана с Санкати-Хед, созданная Джеймсом Огилви, привнося в атмосферу холла что-то морское.

У Джилл даже слов не было. «Вау… Просто вау».

Ей ужасно хотелось достать телефон, но Лизбет не разрешила — сказала, что фотографировать интерьер пока нельзя.

Лизбет устроила Джилл экскурсию по обычным и люкс-номерам. Потолок каждого из них был вручную расписан под ночное небо Нантакета местной художницей Тамелой Корнеджо. Освещались номера стеклянными сферами, опутанными латунными цепями, — они выглядели словно буйки на пляже. А кровати! Какие там были кровати! Каждая огромная, особого, императорского размера, с каркасом из корабельной древесины и морских канатов, пологом и белоснежным постельным бельем. А ванные комнаты! Джилл в жизни не видела настолько красивых. Санузел без бачка находился в отдельной комнате, душевые кабины были выложены ракушками, а ванны покрашены снаружи в фирменный цвет «голубая гортензия».

— И все же главное в любой ванне — не то, как выглядит она сама, а то, как в ней себя видит гость отеля, — заметила Лизбет и в подтверждение своих слов щелкнула выключателем. Длинное зеркало над сдвоенной раковиной тут же подсветилось. — Вот так! Видите, как льстит?

Джилл и Лизбет посмотрели в зеркало, чувствуя себя школьницами, позирующими для селфи. «Все верно», — подумала Джилл. Никогда еще она не выглядела так свежо и молодо, как в этом зеркале в ванной номера двести семнадцать.

Затем Лизбет рассказала Джилл о мини-барах.

— Сколько раз мне хотелось бокал вина и что-нибудь соленое к нему, когда я останавливалась в отеле! Но я считаю, что платить семьдесят долларов за бутылку шардоне и еще шестнадцать — за пакетик арахиса, когда я уже столько потратила на комнату, — это перебор. Поэтому содержимое наших мини-баров включено в стоимость номера. Они набиты едой и напитками, поставляемыми из Нантакета, а запасы пополняются каждые три дня.

Затем она перечислила ассортимент: пиво от «Циско», водка от «Трайпл Эйт», копченый паштет из голубой рыбы от «167 Роу» и многое другое.

«Бесплатный мини-бар с продуктами местного производства!» — отметила Джилл в своем блокноте. Да только за это ее статья должна быть на первой полосе!

Лизбет продолжила экскурсию и отвела Джилл к двум бассейнам. Один был рассчитан на гостей всех возрастов и украшен роскошными водопадами. Лизбет добавила, что каждый день в три часа здесь будут подавать лимонад и свежее печенье. Второй же бассейн был только для взрослых: ромбовидный, цвета морской волны, он был окружен стенами из серого кирпича, которые летом будут оплетать нежные розы. Вокруг него стояли, по словам Лизбет, «самые удобные на свете шезлонги» — широкие и с регулируемой спинкой, а на них лежали стопки сделанных на заказ турецких хлопковых полотенец цвета «голубая гортензия».

Следующим пунктом стала студия йоги. Джилл никогда не была на Бали, но читала «Есть, молиться, любить»[5], и дух этого острова ей был по вкусу. Потолок студии был сделан из тикового дерева и украшен традиционной резьбой — его заказали из храма в Убуде.

«Наверное, привезти его сюда и установить стоило целое состояние! Просто взрыв мозга», — пронеслось в голове Джилл.

В стену был встроен каменный фонтан в форме несколько пугающего лица бога Брахмы, и вода из него лилась в корытце из речной гальки. Солнечный свет приглушался шторами из рисовой бумаги, а из музыкальной системы звучал гамелан. Чем не идеальное место, чтобы постигать дзен?

Однако, по мнению Джилл, настоящей жемчужиной отеля был бар. Он был выполнен в синей цветовой гамме компании «Фэрроу энд Болл» (что-то между сапфировым и аметистовым), а сама стойка сделана из гранита. Подвесные светильники были похожи на медные чаши, перевернутые вверх дном, а декоративная стена, покрытая начищенными пенни, ярко сверкала. Каждый вечер в девять часов под потолком появлялся медный диско-шар. Нигде на острове не было ничего подобного! Джилл была просто потрясена. Как же хотелось пойти и тут же забронировать номер!

Джилл, как на крыльях, вернулась в офис. Вдохновение переполняло ее — она печатала с бешеной скоростью, не упуская ни детали: радужные коврики от Annie Selke, тщательно отобранные книги на полках в номерах, обшитые бархатом барные стулья. Затем она внимательно вычитала статью, подбирая слова и выражения, наиболее подходящие столь богатому и великолепному отелю.

Закончив с редактурой, Джилл распечатала статью и отнесла ее в кабинет Джордана Рэндольфа — ему нравилось читать статьи именно на бумаге и делать пометки красной ручкой. Джилл с коллегами подшучивали над ним: он будто Максвелл Перкинс, редактирующий Фицджеральда и Хемингуэя. Для кого, интересно, придумали гугл-документы?

Джордан читал статью, а Джилл стояла в дверях, предвкушая обычное «Великолепно!». И вот наконец он бросил бумаги на стол и сказал:

— Хм.

Джилл никогда не слышала, чтобы ее начальник, человек с идеальной дикцией, произносил что-то столь невнятное.

— Что-то не так? — спросила она. — Вам стиль не нравится?

— Со стилем все в порядке, — нахмурился Джордан. — Может, все как-то слишком гладко? Похоже на рекламу, которую обычно публикуют в середине Travel + Leisure[6].

— Да? Ну, тогда…

— Я хотел увидеть что-то вроде истории.

— Не думаю, что там есть что рассказать. Отель едва стоял, а потом его купил Ксавьер Дарлинг и нанял местную…

— Действительно, — вздохнул Джордан. — Жаль, что нельзя взглянуть на все это под другим углом…

Он, казалось, о чем-то задумался.

— На этой неделе статью публиковать не будем. Подумаю, чем ее можно дополнить. Но спасибо за репортаж о «закрытом показе». — Джордан улыбнулся и согнул пальцы, имитируя кавычки.

«Типичный бумер», — подумала Джилл.

В глубине души Джордан Рэндольф считает, что отель «Нантакет» будет чем-то вроде граффити Бэнкси: после открытия он ненадолго прославится, а затем о нем все забудут. С ним вполне согласен Минт Бенедикт, девяносточетырехлетний житель местного дома престарелых. Минт — единственный ребенок Джексона и Далии Бенедикт, пары, которая владела отелем «Нантакет» с тысяча девятьсот десятого по тысяча девятьсот двадцать второй год. Недавно он попросил свою медсестру Шарлин довезти его до Истон-стрит на инвалидной коляске, чтобы взглянуть на обновленный фасад отеля.