Любимая, когда ты рядом - Ричард Матесон

Они вошли в гостиную, и Линделл попробовал, как сидится в мягком кресле. Он откинулся на спинку и с довольным видом погладил подлокотники.

— Критическое ли там положение или нет, — сказал он, — а устроена эта станция с полным комфортом.

Он еще немного посидел в кресле, вспоминая ее глаза. То были громадные глаза, занимавшие добрую треть лица, похожие на большие фарфоровые блюдца с темными чашками зрачков посередине. И еще они были влажные, блюдца, наполненные влагой. Он пожал плечами и отбросил от себя эту мысль. Подумаешь, решил он, какая разница.

— А? Что? — переспросил он, услышав голос Мартина.

— Я сказал, будь осторожен. — Мартин держал в руке сверкающий газовый пистолет. — Он заряжен, — предостерег он.

— Кому он тут нужен?

— Тебе не нужен. Просто стандартный набор.

Мартин положил пистолет обратно в ящик стола и задвинул его.

— Где хранятся книги, ты знаешь, — продолжал он. — Контора на складе устроена точно так же, как и все остальные наши конторы.

Линделл кивнул.

Мартин посмотрел на часы.

— Что ж, мне пора.

— Дай-ка подумать, — продолжал он, пока они с Линделлом шли к двери. — Все ли я тебе рассказал? Ты, разумеется, знаешь правило насчет оскорбления служащих действием?

— Да кто ж их будет оскорблять действием… Ой!

Выходя из комнаты, они едва не сбили ее с ног. Она отскочила назад одним стремительным прыжком и уставилась на них громадными испуганными глазами.

— Ничего страшного, детка, — успокоил ее Линделл. — В чем дело?

«Кушать?» Мысль съежилась перед ним, словно нищий попрошайка у задней двери его разума. Он поджал губы и покивал.

— Ты просто читаешь мои мысли.

Он посмотрел на нее и сосредоточился. «Я вернусь, как только провожу второго пилота обратно на корабль. Приготовь что-нибудь вкусненькое».

Она энергично закивала и кинулась на кухню.

— Куда это она метнулась летучей мышью? — поинтересовался Мартин, когда они подошли к лестнице. Линделл ему объяснил.

— Вот это я называю обслуживанием по высшему разряду, — сказал он, посмеиваясь, пока они спускались. — С телепатией хорошо. На других станциях либо приходилось выучивать половину местного языка, чтобы получить бутерброд с ветчиной, либо учить английскому их, чтобы не помереть с голоду. В любом случае приходилось здорово попотеть над ужином, пока все не налаживалось.

Он выглядел довольным.

— А жарко здесь, — заметил он.

Их тяжелые ботинки хрустели по высокой ломкой голубой траве, пока они приближались к устремленному ввысь кораблю. Мартин протянул руку.

— Ну, не переживай, Линделл. Увидимся через полгода.

— Точно. Пни за меня старину Уэнтнера под зад!

— Считай, сделано.

Он наблюдал, как второй пилот уменьшается в размерах, поднимаясь по лестнице к люку. Превратившийся в карлика Мартин забрался внутрь корабля и с лязганьем захлопнул за собой металлическую дверцу. Линделл помахал крошечной фигурке у иллюминатора, потом развернулся и припустил во весь дух, чтобы избежать удара воздушной волны.

Он стоял на холме под густой багровой кроной дерева. Из брюха корабля раздался влажный кашель — начали выходить отработанные газы. Он наблюдал, как ракета повисела секунду в огненных выхлопах, а затем рванулась в сине-зеленое небо, оставив по себе выжженную траву. Через миг она исчезла.

Он неспешными шагами двинулся обратно к дому, оценивающим взглядом окидывая роскошную растительность на лугу и похожих на луковицы насекомых, висящих над цветками.

Он снял пиджак и перекинул его через руку. Солнце приятно грело его худую спину.

— Парни, — сообщил он напоенному ароматами воздуху, — вы все придурки!

Огромное ослепительное солнце почти ушло, залив небосклон кровью своей ежедневной казни. Скоро взойдут три луны, которые доведут до безумия любого, кто захочет отыскать свою тень.

Линделл сидел в гостиной, изучая вид из окна. «Да, лучше не бывает», — думал он, потому что и воздух, и климат, и все, что росло на Земле, по сравнению с этим было окрашено в бедные цвета «техниколора»[1]. Природа превзошла самое себя на этих задворках галактики. Он вздохнул и потянулся, гадая, как обстоят дела с ужином.

«Выпить?»

Он вздрогнул, подавив на середине зевок, и сжал пальцы с такой силой, что захрустели суставы.

Он увидел, что она стоит рядом, держа поднос со стаканом. Линделл протянул руку, ощущая, как после первого же глотка утихает сердцебиение.

— Ты бы постучала, или что еще, — предложил он.

Теперь огромные глаза сделались овальными. Они глядели на него, отражая полное непонимание.

— Ладно, забудем, — сказал он, глотнув еще теплой терпкой жидкости. Он облизнул губы и сделал глоток побольше. — Чертовски вкусно, — одобрил он. — Спасибо, любимая.

И заморгал, удивляясь самому себе. «Так и подавиться недолго, — решил он, — Любимая?» Из всех слов во Вселенной он выбрал самое неподходящее. Линделл глядел на нее, и сдерживаемый смех клокотал у него в горле.

Она не шевельнулась. Лицо ее искривилось, и он рассудил, что это улыбка. Однако рот ее не был создан для того, чтобы улыбаться.

— Эй, а когда мы будем есть? — спросил он, чувствуя себя несколько неловко под неподвижным взглядом этих влажных сфер.

Она развернулась и поспешила к двери. Потом обернулась.

«Все уже готово», — получил он сообщение.

Он усмехнулся, опрокинул в рот остатки выпивки, поднялся и пошел по тускло освещенному коридору вслед за ее проворно шаркающими ногами.

Он со вздохом отодвинул от себя тарелку и откинулся в кресте.

— Вот это я называю поесть как следует, — сообщил он.

Линделл ощутил, как блаженство стремительно разворачивается в мозгу, словно отпущенная пружина. «Любимая благодарит тебя». А она быстренько освоилась с этим именем, подумалось ему. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Интересно, это она снова пытается улыбнуться? Лично ему все выражения ее лица казались совершенно одинаковыми — гримасами идиота. Но из-за содержания переданной ею мысли он решил, что это все-таки улыбка.

Потом он ощутил, что глаза его сочувственно увлажнились, и он отвернулся, часто моргая. Несколько нервным движением он кинул в кофе ложку сахару и помешал. Он ощущал на себе ее взгляд. Всплеск недовольства задел его мысли, и она резко отвернулась. Так-то лучше, подумал он и снова ощутил себя в полном порядке.

— Э, скажи мне, Любимая… — Он вздрогнул от звука этого имени. Ладно, потом привыкну, решил он. «У тебя есть муж?» Ее ответные мысли представляли собой недоумение.