Жизнь на кончиках пальцев - Маруся Новка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вам, гражданочки, нужно задержаться, — лейтенант, возглавлявший опергруппу, строго посмотрел на женщин.
— Да что ж это такое?! — волала баба Нюра. — И так на электричку опоздали из-за этой сцыкухи!
— Не кричите! — одёрнул голосистую бабу лейтенант. — Сделаем все, как положено, и отвезём вас.
* * *Женщины выбрались из милицейского УАЗика у небольшого домика в районе Слободки. Здесь снимали комнату их дочки, учившиеся в швейном техникуме и не пожелавшие жить в обшаге.
— Ну и горлатая ты, Нюрка, — говорила подруга бабе Нюре, — такой ор подняла, чуть всё село не переполошила.
— Да если бы я не разоралась, — говорила баба Нюра, вынимая из сумок банки с домашними соленьями, — так и остались бы в том оперпункте до утра!
— Если бы ты умела держать язык за зубами, — усмехнулась подруга, — мы бы еще на электричке уехали!
— Ага, — кивнула баба Нюра, — и оставили с этим иродом ребятёнка! Да он бы девчонку точно голодом уморил!
— Мам, — а что случилась? — глаза дочки бабы Нюры заблестели от любопытства.
— Человечью жизнь мы сегодня спасли! — с пафосом ответила баба Нюра.
* * *Мишка сменился с дежурства только утром. Дома его ждала мама с тарелкой горячего борща и рюмочкой водки. Ну а как же?! Положено! У сына такая ответственная работа! Не грех и расслабиться.
Прихлёбывая борщ, Мишка рассказывал маме о происшествии, случившемся вчера вечером. Мама охала, качала головой, удивляясь людской подлости и бессердечности.
Вечером Мишка обо всем рассказал невесте. Не забыл упомянуть и о том, что баба Нюра советовала ему забрать девочку, вырастить, а потом на ней жениться.
— Ну и что ж ты не забрал? — надулась невеста.
— Дурочка, — Мишка притянул девушку к себе, — на кой она мне?! Я тебя люблю!
* * *Через месяц девочку перевели в грудничковое отделение детского дома в Южной Пальмире.
Еще совсем молоденькая медсестричка, оформлявшая ребёнка, спросила у доставившего девочку милиционера:
— Какие-то бумаги, документы были при ней?
— Нет, — покачал головой милиционер, — мать-кукушка даже записку с именем не оставила! Так что называйте сами как-нибудь.
— Будешь ты у нас Дианой! — медсестра улыбнулась девочке.
— Не маловата она для такого имени?! Не слишком ли оно для неё хорошо? — из-за плеча девушки выглядывала санитарка. — Смотри, какая страшненькая, ручки-ножки, как палочки.
— Ну а что? — задумалась медсестра. — Жизнь у неё неказисто началась, так пусть хоть имя красивое будет! А фамилия — Малышкина. Потому что маленькая…
Глава вторая
Деревянный допотопный двухэтажный дом, выстроенный в форме буквы П, раним утром был разбужен громкими криками. Впрочем, жильцы дома давно привыкли к тому, что раз в месяц, в аккурат после получки, живший на первом этаже левого флигеля дворник «учил уму-разуму» свою жену, которая мела и двор, и соседние улицы на пару с мужем.
Каждый раз после очередного «концерта» жильцы возмущались, грозили написать заявление участковому, но уже на следующее утро, видя довольно улыбающуюся невысокую дворничиху, весело выгребающую мусор из углов, что-то мурлыкающую себе под нос и сверкающую свежим синяком под глазом, махали рукой на буйную семейку, оставляя их жить так, как им нравится.
Женщины дворничиху жалели. Качали головами, советовали:
— Да написала бы ты на него заявление! Пусть упекут на пятнадцать суток! Будет знать, как руки распускать!
Дворничиха отнекивалась:
— Не, я не могу. Он знаете, как меня любит! — хихикала. — Особливо после того, как поколотит.
Женщины пожимали плечами и расходились по своим квартирам. Ну а что? Чужая душа — потёмки. Пусть терпит, если нравится синяками сверкать!
Мужчины подходили к дворнику, работой которого было приведение в чистоту и порядок улиц у дома:
— Ты бы поаккуратней там, — советовали, прикуривая. — Баба твоя — от горшка три вершка. Такую и соплёй перешибить недолго. А ты — вон чего!
Дворник смущенно опускал голову:
— А а я чё? Не каждый же день! А только если выпимши. В народе как говорят? Бьет — значит любит!
— Ну люби, — усмехался очередной советчик, бросая окурок прямо под ноги дворнику, — только насмерть не «залюби»!
Утром, перед тем как начинать работу, дворничиха выносила свою дочь Леночку и усаживала на бортик песочницы:
— Сиди тихо! Сейчас набегут ребятишки, будет тебе с кем поиграть.
Леночка мамин приказ выполняла. Безмолвно и недвижимо сидела в ожидании тех, кто выйдет во двор намного позже её. Кто принесёт куклу или машинку. Как жаль, что мама не покупает ей таких игрушек. Вот только формочки для песка да пирамидку, у которой соседский мальчишка украл два самых красивых колёсика, купила.
Раз в месяц дворничиха отводила Леночку к сердобольной соседке, одинокой пенсионерке, жалеющей «непутёвую бабу» и её дочурку:
— Пусть малАя у вас заночует, — просила дворничиха. — Мой сегодня зарплату получит, шуметь будем! — и улыбалась, предвкушая то, чем обычно заканчивался «шум».
— Ты бы о дочке подумала! — возмущалась соседка. — Давно этот изверг тебе рёбра ломал?!
— Да ничего он не ломал, — оправдывала мужа дворничиха, — просто прижал покрепче, а я виш какая неженка оказалась.
— Ну смотри, тебе жить, — соседка брала Леночку за руку и уводила в свою квартиру. — Идём, моя хорошая, сейчас чаю с печенюшками попьем.
* * *Жильцы дома, знающие о том, когда дворникам выдают зарплату лучше, чем о дне своей собственной получки, однажды утром проснулись в непривычной тишине.
Соседка-пенсионерка, к которой как всегда привела на ночлег Леночку её мать, разбудив девочку и, на всякий случай, накормив её завтраком,
