Приключения инопланетянина в России - Сергей Чупров

– Первоклассный первач, – пояснил Потапыч. – Я вчера немного подхалтурил. Маруся, бывшая соседка Доктора, попросила электропроводку посмотреть и водопроводный кран починить. Вот и рассчиталась, чем могла. Самогон у нее что надо…

Как выяснилось позднее, Потапыч был поистине уникальным человеком. Родом из дворян. Родители дали ему хорошее образование. Он легко декларировал наизусть стихи известных поэтов, любил почитать перед сном. Книги находились здесь же, на свалке. Но больше всего он предпочитал возиться с железками, постоянно занимаясь их поиском в мусорных кучах. Во время такого рейда Михаил и набрел на меня…

Кем он только не работал в свое время. И электриком, и сантехником, и сварщиком, и еще Бог знает кем. Мастер на все руки, одним словом. Казалось, для него не было ничего невозможного. К примеру, одной хозяйке во время ремонта потребовалось передвинуть унитаз. Специалисты уверяли ее, что ничего не получится. Но женщина упорствовала. И тут появился Потапыч. Выслушав просьбу хозяйки, он немного подумал, а потом изрек:

– В жизни ничего невозможного нет. Не переживай. Как говорится: «Пусть волнуется море – оно большое». Придешь с работы, все будет готово.

И сделал. С той поры слава о его «золотых» руках пошла по всей округе. К нему образовалась очередь из желающих воспользоваться его услугами. Деньги текли к нему рекой, но он их не считал. Вместе с друзьями детства, соседями по двору проматывал их направо и налево. Вокруг него постоянно крутились желающие поживиться за чужой счет. Но Михаил, или как его называли в то время, «Данила-мастер» (по аналогии с персонажем сказки П.П. Бажова «Каменный цветок»), не хотел замечать этого. Его широкая душа не принимала дурного.

Но вот беда. Каждый, в своем стремлении отблагодарить мастера за отличную работу, старался напоить его водкой. Да и дружки подначивали. И покатился Миша по наклонной дорожке. Семейная жизнь у него не сложилась. Семь раз он был женат. И каждый раз не долго. Какая жена выдержит беспробудное пьянство своего мужа? Если только такая же пьяница, как и он сам. А женщины ему попадались на удивление умные и красивые.

Закончилось все тем, что Михаил продал и «благополучно» пропил свою столичную квартиру. Так и оказался на свалке. При этом у него не было никакого сожаления об утерянном. Наоборот.

– Для меня свобода дороже всего, – любил повторять Потапыч. – Пил, пью и буду пить. Я ради водки всю свою жизнь положил и меняться не намерен.

Между тем Потапыч и Доктор продолжали суетиться вокруг колченогого стола.

– А где огурцы? Неужели все съели? – обратился Михаил к Доктору.

– Да вот же они, – откликнулся тот, ставя на стол трехлитровую банку с солеными огурцами.

– Это тоже от Маруськи. А еще она нас хлебом и консервами угостила. Так что живем…

Поймав в банке три огурца, Доктор положил их прямо на газету. Затем разломил остатки черного хлеба на три части. Сверху каждой он положил по маринованной кильке, оставшейся, судя по всему, с вечерней трапезы. Налил из бутыли по полстакана мутной жидкости и торжественно произнес:

– Прошу к столу!

Меня, как почетного гостя, усадили на хромоногий стул, а сами хозяева заняли места на ящиках.

– За знакомство! – произнес Потапыч и поднял стакан.

– С прибытием! – дополнил Доктор.

Они стукнули стаканом о стакан и посмотрели на меня.

– А ты чего? Брезгуешь?

– Да нельзя мне, – попытался отказаться я.

– Обижаешь, – с укоризной произнес Потапыч. – Мы к тебе со всей душой… Давай по первой!

Ничего не оставалось, как принять предложение. Чокнувшись с моими новыми приятелями, я с трудом заставил себя проглотить эту отвратительно пахнувшую жидкость и чуть было не задохнулся. Внутри меня все загорелось. Дыхание перехватило. На глаза навернулись слезы.

– Классный первач! – резюмировал Доктор. – Градусов семьдесят. Ничего. Сейчас все пройдет. Привыкнешь. Это я как врач говорю. А тебе только на пользу. Всю заразу вытравишь. Да и согреешься. Замерз, поди, голышом-то?

Чувство тошноты, подступившее к горлу, стало отступать. В голове зашумело и меня бросило в жар.

– Закуси! – Доктор протянул мне соленый огурец, с хрустом откусил от своего и принялся жевать.

– Ты пить или жрать будешь? – укорил своего приятеля Потапыч. – Закуси и так мало. Однако… С опозданием выпитая вторая полностью аннулирует результаты первой.

С этими словами он плеснул в стаканы новую порцию отравы. В том, что это был яд, у меня не было сомнений. Безвредная жидкость на организм так воздействовать не может. Но яд такой, что сразу не убивает. Иначе, зачем бы мои сотрапезники, стали бы его употреблять? А действительно, зачем?

«Ладно. Всему свое время. Разберусь…», – подумал я и последовал примеру хозяев.

Крякнув, Потапыч с Доктором схватили по куску хлеба с килькой и с видимым удовольствием стали его нюхать. Меня разобрало любопытство, и я сделал то же самое. Результат оказался поразительным. Запах хлеба заглушил вонь самогона и исключил, как мне показалось, реакцию отторжения организма. Во всяком случае, тошноты я уже не почувствовал.

– Закуривай! – Потапыч протянул мне замызганную пачку с набитыми чем-то бумажными палочками.

– Не хочу, – отрезал я.

– Не хочешь, как хочешь. Нам больше достанется.

С этими словами Потапыч протянул пачку Доктору. Они вытащили из пачки по палочке. Сунули их в рот, подожгли с одного конца и, вдохнув, выпустили из себя клубы едкого сладковатого дыма. Мне стало дурно. Тошнота вновь подступила к горлу, а в голове зашумело еще больше.

На некоторое время я отвлекся, пытаясь справиться с охватившими меня симптомами отравления, а когда стал способен вновь адекватно воспринимать происходящее, услышал заливистый смех. Это Михаил делился своими воспоминаниями о том, как он в свое время, будучи привлеченным к строительству ракетодрома где-то в Азии в качестве сварщика, бегал по пустыне в соседний поселок за водкой.

– Так вот, – обращаясь ко мне, продолжил Потапыч. Он и не заметил, что на некоторое время его собеседник был «выключен». – Добравшись на попутке до поселка, а до него, как уже говорилось, было верст пять, не меньше, я направился к магазину. Подхожу, а там – длиннющая очередь. Если стоять, то к вечеру может быть и подойдет. Ты ведь помнишь. Такое было время. Тогда повсеместно боролись с алкоголем. Самое интересное, что эти самые борцы, втихаря от всех, себе в водочке не отказывали, а народ заставляли мучиться в очередях. Ничего из этого, естественно, не вышло. Запретами и ограничениями вопросы не решаются. Наш народ на выдумки горазд, если захочет, обязательно что-нибудь придумает. Это так, к слову.

Потапыч на секунду замолчал, откусил от огурца, почмокал губами и продолжил:

– Подхожу, значит, к магазину, а сам присматриваюсь. Не мелькнет ли знакомая физиономия. Кое-кого из тамошних дельцов я знал. Накинешь процентов десять – пятнадцать сверху – и никакой очереди. Бери, сколько хочешь… Мои поиски увенчались успехом. Целую сумку затарил. Благо денег у меня всегда было хоть отбавляй, и направился назад, на стройку. Попутки не предвиделось, и мне предстояло путешествие по пустыне. Я решил двигаться напрямки, а не по дороге. Так короче. По песку, надо признать, идти удовольствия мало. Но ничего. Не впервой. Так вот, вышел я из поселка и потопал по пустыне. Прошел где-то с километр. Смотрю – верблюд. Не домашний и не из зоопарка, заметь, а дикий. А было время гона. Это когда верблюды себе пару ищут. Чем-то я этому верблюду не понравился. Он посмотрел на меня и двинулся в мою сторону, все увеличивая скорость.

Тут Михаил вновь замолчал, подцепил из консервной банки кильку, пожевал и вернулся к своему рассказу:

– Представляете себе эдакую махину. При беге ее корму заносит на полтора-два метра. Наскочит – раздавит в лепешку. И глазом не успеешь моргнуть. Меня обуял страх, и вместо того, чтобы побежать в сторону поселка, до которого было рукой подать, я рванул домой. Так быстро еще никогда не бегал. Сначала в руках держал сумку с водкой. Жаль было расставаться с родимой. Но когда увидел, что верблюд меня догоняет, бросил ее на песок. Жизнь-то дороже. Так и давал стрекача до самой стройки. Проклятая животина отстала только возле КПП. Еле отдышался. Думал все, конец. Но ничего. Отошел помаленьку. А на утро меня жаба душить стала. Это что же такое получается? Водка в пустыне осталась! Попросил у ребят подмоги. Ведь не только для себя старался. Ну и пошли мы. Уже втроем. Верблюда нигде видно не было. Удрал, скотина. Память у меня хорошая, и мы достаточно быстро нашли бесценный груз. Сумка так и лежала на песке. Ни одна бутылка не разбилась. Такие вот дела. Ну и посмеялись мы тогда…

За разговорами, перемежавшимися распитием первача, время летело незаметно. И вот что удивительно. Я больше не чувствовал отвращения к этому сомнительному напитку. Более того, окружение стало казаться мне довольно милым. Перестала бросаться в глаза убогость обстановки, бессмысленность информации, которую излагали мои сотрапезники. Наоборот, я почувствовал какой-то необъяснимый прилив энергии, настроение резко улучшилось. Мне самому захотелось что-то рассказать. Меня просто распирало. И только боязнь выдать себя не позволила мне «блеснуть» в глазах окружающих своей исключительностью.