И финн - Александр Ильянен

Если б меня спросили: кому хотел бы подражать. Ответил бы: Сей Сенагон. Потому что: настоящая литература. И: подражать совершенно не возможно. Потому что: настоящая литература. И мэтру: из учтивости. Как подобает. Ет сетера.

( ( (

Нам свежесть чувств... Да! Профессиональный риск: для каскадеров - сломать шею, для царствующих и президентствующих - получить пулю етс для художника вообще - сойти с ума (не дай Бог) заболеть от одного из наслаждений жизни подобно бонвивану или просто человеку как таковому: от любви или музыки). Ц.Байшпиль: Мопассан, Батюшков, Бодлер; Бетховен, Мэтр - от внутренней музыки. Вино или страсть? Иногда: то и другое. У Есенина: боязнь заразиться сифилисом. Фобия - тоже болезнь. Это ли скажут не преступный а ля Вольтер ( или Э.) релативизм: как ни верти, выбирай из двух зол. К лучшему? К худшему? Где уверенность в правильности выбора: картезианское мучительное сомнение. Повышение (скачок!) энтропии ет сетера.

Прошу прощения за философический пассаж. Все таки госпиталь: нечем больше заняться. От скуки, праздности: все любомудрствование.

( ( (

Ван Гог в затруднительном положении. Рассуждает куда ему податься: в иностранный легион на пять лет. Или в психиатрическую лечебницу. Я в свое время сделал выбор в пользу иностранного легиона. Вот уже тринадцать лет... Не буду длинно и мучительно сомневаться по Декарту в ночи. Я ведь не философ, а писатель. Повторю лишь за Пушкиным: скорее всего от судьбы защиты нет. Определенно: нет! Резюме: смирись в больничной пижаме. М.Кузмин: я не покоя жажду, а любви. Браво!

( ( (

В больничном саду. В синей пижаме я жалок. Как заключенный. Как больной. Она права!

С желтой книгой в руках на зеленой скамейке, а кругом синие пижамы! А пропо: читаю Письма Ван Гога. Утешительно и ободряюще эпистолы врачуют. Как песнопенья.

( ( (

Капитан Игорь Иваныч, молодой симпатичный инквизитор, наливает в колбу розовый раствор. Болезни несмертельной но опасной должны соответствовать и пытки-процедуры невысшего разряда. Промывание, пар экзампль. Начинает жечь. На робкие стоны Доктор отвечает: терпи!

Внутренний амплификадор (простите хочется по-испански в память о инквизиции назвать) доводит мои страдания до стона...

( ( (

Возвращение из госпиталя (франц.)

Встречает у входа. Идем по Фонтанке, дальше через мост к Садовой. Обедаем в ресторанчике Белые ночи . Он снимает комнатку поблизости: у Никольского моста. Уютная комнатка: темно зеленые обои. Окна во двор: сейчас там цветет черемуха. По утрам и вечерам благовест.

Семейные сцены (франц.) Быт. Роман продолжается.

Забыть все и жить? Молчать или болтать? Москву (о Москве?) Все! Храм. Сцены.

Много пошлости. Море.

( ( (

У монахини Руфины в келейке живет певчий Василий (ах музыкант мой музыкант!). Но это не музыкант из моего романа (тот - в Тавриде). Комнатка-келейка обставлена бесхитростно: справа стена с иконами, шкафчик, зеленый диванчик, на нем спит Руфина. (она тридцать лет проработала грузчицей, похоронила мужа, дала обет, теперь живет монахиней в миру. Ей уж за восемьдесят лет).

Слева: железная кровать с мягкими тюфяками и подушками, где спит Василий. Портрет (франц.): здоровый малый, с усами для неотразимости, рыжую бороду шелковую состриг. Густая шевелюра. Возраст: примерно лет тридцати.

На стене противоположной цветные фотографии: кошки, собаки, обезьяны, цветы. И вообще цветы - в изобилии. Пети паради (фр.) Комнатные цветы (фр.) Из-за кактусов не видно окна. Два чучела птиц. Если открыть окно может создаться впечатление что пение доносится не с улицы, а поют именно эти птицы. Иллюзия счастливой земной комнаты (до грехопадения). Серый рябчик и коростель среди кактусов, традесканций и др. А также календари и фотографии с изображением певиц и певцов.

Пародия на Распутина Василий? Размах, кажется, не тот...

Говорит: у меня в деревне пять... Сами приходят... Я им, конечно, подарки привожу...

Василий соперник? Мне так кажется. Хотя Сашенька обижается и клянется, что нет.

Да. Василий певчий в хоре... Мягкая кровать. Комната полукелья. Полу... Я не считаю, что это пошлейший стиль: цветы, птицы, фотографии. Просто мироустройство такое. Рядом - святость очищающая. Василий любит природу. Мечтает: куплю себе дом. Уточек буду разводить. Курочек.

Еще говорит: надо следить за собой если хочешь нравиться. Он холеный. А усы какие! Голос - мягкий. (Повадки все мягкие но не как масло.) Туалет пошл: светло-зеленые брюки, красная рубашка.

( ( (

Такая ситюасьон (фр.): приехали в Москву позвонили Василию. Сашенька сказал, что приехал со мной. Он непосредственный. Василий нас приглашает на обед. Там меня ждет сюрприз: кровать-то в келейке у матушки одна! Я аск: где же Саша спать будет? Да вот кровать большая - ответ. Вертеп! - мысль в голове. Он мне: ты вечно плохое думаешь. Майн Гот!

Первый день в Москве. Сентиментализм и романтизм утра: московские дворики ет сетера. Завтракаем в кафе недалеко от церкви Иоанна-воина на Якиманке: смеемся, веселое настроение. Сидим во дворе рядом с деревянным зайцем. Идем смотреть Кандинского в Зал на Крымском валу.

Ночью записано, желтым карандашом: ревность. В пустой комнате бьют часы. Я не сплю - думаю о нем. Он лежит в одной кровати с певчим Василием.

В оправдание себя: я же не знал, что у Васи нет другой кровати. Когда вечером я уезжал ночевать к знакомым я грустно сказал ему: можешь оставаться с Василием. Он: какая глупость!

Я уехал и полночи не мог заснуть. На следующий день я ультимативно заявил: или остаешься там, где ты ночевал или ищем место для двоих. Василий проявил благородство и договорился со своими друзьями о ночлеге. Он был обижен на Сашеньку за то, что тот остался со мной. Но это все произошло на следующий день. До этого - музыка ревности в крови.

Объяснение на Рогожском кладбище. Примирение. С. клянется в невинности. Василий обижен. Идем в гости к его друзьям.

На следующий день опять обедаем в комнатке Руфины (с одной стороны: коты-обезьяны, певицы, цветы, с другой - иконы, старушка на зеленом диване, монахиня). Главное - кровать.

От пошлости спасает Васина любовь к пению.

Соседка пьяная старушка (не монашка Марфа Владимировна) поет. Вечер вечереет. (записано в деревне, где провел несколько дней, уехав из Москвы, Сашеньку в тот же день отправив в Ленинград).

( ( (

Чтобы утолить ненужную тревогу... Выхожу на улицу посмотреть закат. Бани, скворечники, огороды - небо спокойное перед ночной тьмой. Покоя не нахожу: московские сцены перед глазами (а до них - ленинградские). За мученье, за гибель. Я знаю. Все равно ет сетера. Таково настроение.

( ( (

Думаю о подлости, предательстве. За несколько мгновений счастья туман ревности. Сырой окутывает, не дает заснуть. Полная апатия. Читаю Спинозу в деревне: у леса... О свободе, пар экзампль. Всякое думаю: дни в больнице неволя. Недуг защищает. На воле - любовь. Без него нет свободы-покоя. С ним тоже тюрьма. В деревне-непокой-свобода. Ах дайте, дайте мне: относительно поется? Кстати: Бородин-химик тоже в Академии служил.

Думаю о романе (ин мемориам Пушкин), сравнивая две формулы: я не покоя жажду, а любви (на свете счастья нет, но есть покой. Известное. А свободу забыл!

( ( (

воля (свобода) необходимое условие для чего то (для остального) для письма, например и другого

( ( (

смотрю из деревни на мою жизнь. На какое-то время стены больницы спасают меня от соблазнов, грехов, в общем, неправедной жизни. Москва: объяснение с Василием (во многом мне противным: рыжим, с мягким малороссийским говором и блудливыми повадками. Как он смог к нему в постель! Взял его от Василия, увел из келейки. Оправдывает Василия лишь любовь к пению.

В деревне все читаю о свободе (Спиноза). А роман?

Простить все: болезнь, муки ревности - этот туман...

Повстречались у пушкинской квартиры, в злачном знаменитом полуподвале, на Мойке... Мне приглянулся юноша-гейша.

40 дней.

( ( (

потерял покой, свободу. Узнал, что это такое. Все равно. В деревне переживаю все настроения: открываю в себе новое. Опять импрессионизм: различные сцены-впечатления переживаю. Вагон. Разлука (мелькает разное за окном, стучат колеса - классическое).

Ранним утром приезжаю в деревню. Рассвет как водится. Классическое и академическое. Цветет черемуха, в огородах - яблони и вишни. Слушаю и не понимаю птиц, гляжу на синее. Рассвет. Ветр гонит облака. Лес вдали. Поднимаюсь на крыльцо.

( ( (

Сцена: прощальный ужин в Москве. У Вольдемара (он врач, живет вместе с Сашей, приятным похожим на Давида канд.хим.наук, лет за тридцать). Музыкальный фон: поет Дайана Росс. Вася приводит Лешу, лысоватого юношу с бородой. Тот от смущения говорит тривиальности. Василий и Леша уходят, мы с Сашенькой остаемся ночевать на кухне, на широком диване.