Душитель со 120 страницы - Валерия Леман

И вот с тех самых пор я – одинокий волк, лишь издали наблюдающий за красавицей Соней, влюбляющейся то в одного, то в другого счастливца. Когда ее ветреное сердце пресытится легкомысленными связями и обратится в мою сторону – одному богу известно. Мне остается лишь одно – ждать. И я жду.

Ждал я, кстати сказать, и на этой вечеринке. Известное дело: Ольга с Соней – великие подруги, и, само собой, Соня была в числе приглашенных. Вот я и нарезал круги в толпе звездного гламура, надеясь повстречать знакомый тонкий силуэт, узкое лицо с синими, как небо, глазами, удлиненными к вискам, с удивительной улыбкой… Все было напрасно! Вечеринка в самом разгаре, а Соня все не появлялась. Только теперь я понял, почему: конечно, наша светская львица Соня Дижон была в курсе того, что на вечеринке ожидается явление Славы & Патти. Вот она и сторожила их приезд, явившись в хвосте свиты.

– Потрясающий камушек! – Соня алыми губами ловила воздух, словно задыхаясь от восторга. – Да и сам Слава недурен. Взгляни-ка на его плечики! Ей-богу, очень даже ничего.

– Да уж: что камушек, что Слава – оба камушки, только Слава – из пород попроще.

– Ах, мы пытаемся острить!

– Ах, мы пытаемся хамить!

– Мы не хамим, мы просто оцениваем…

– …плечики Славы.

– Но ведь хорош парень, признай это!

При последней фразе-выдохе глаза Сони так дивно заблестели, что мне впору было заскрежетать зубами. Ну, вот, следующая наша цель – Слава Ершов. Ясное дело, что в его тени скромный менеджер по рекламе косметической фирмы «Сады Семирамиды» Ален Муар-Петрухин – просто жалкий пенек, только и умеющий расхваливать шампуни, гели да парфюмы родной фирмы.

Я вздохнул.

– Здравствуй, Соня.

Она не сразу поняла смысл моей реплики, мимолетно нахмурившись, при том ни на секунду не отрывая взгляда от направления Патти – Слава.

– Ты это к чему? А-а-а… – Она только хмыкнула и махнула ручкой. – Все понятно: я забыла тебя поприветствовать. Но, мой милый Ален, мне кажется, мы с тобою ни на мгновение не расстаемся.

Признаться, последнюю фразу она произнесла таким голосом – с ноткой еле уловимой ностальгической грусти, – что это в одно мгновение подняло мне настроение, заставив многозначительно приподнять бровь.

– Правда? То бишь засыпаем вместе и вместе просыпаемся…

– …и во сне бродим, взявшись за руки!

Соня завершила мою фразу и на мгновение отвлеклась от знаменитой пары, обернувшись ко мне, одарив меня теплой улыбкой, словно и на самом деле мы с ней были навеки неразлучны.

Каюсь, я тут же расплылся в блаженно-идиотской улыбке.

– Что ж, приятно это слышать. Я бы даже осмелился пригласить тебя на танец. Слышишь дивную музыку? Это знаменитый оркестр Павла Скоблика, заскочивший на историческую родину с гастрольного маршрута по миру; отец оплатил его божественную игру небожеской ценой, так что предлагаю тебе воспользоваться оказией, сделав тур волшебного вальса…

Я еще договаривал свою фразу, а по внезапно изменившемуся выражению лица Сони понял: тура не будет. Обернувшись ко мне с теплой, дружеской улыбкой, Соня вдруг наткнулась на кого-то взглядом, и эта «кочка» весьма ее заинтересовала. Разумеется, я тоже оглянулся.

За моей спиной, среди оживленно болтающей, пьющей шампанское и флиртующей богемы стоял, небрежно засунув руки в карманы брюк роскошного костюма от Версаче, красавец с внешностью Антонио Бандераса, известный гораздо больше последнего благодаря сумасшедшим бабкам, что он спускал направо и налево на тусовках мира, а последние полгода – в ночных заведениях Москвы.

Миша Альмасли – как и мы, полукровка, с отцом-арабом из шейхов-миллионеров Арабских Эмиратов и русской мамой, оставившей наш бренный мир еще в годы розового детства сыночка, – именно он фотогенично скалился, пытаясь привлечь к себе внимание красавицы Сони.

По всему выходило, что наглецу это удалось.

Дальше все развивалось по классическому сценарию. Пританцовывающей походочкой Миша приблизился к нам, не вынимая рук из карманов, кивнул, широко оскалившись своими лошадиными зубками.

– Привет, друзья! Я очень рад знакомиться: Мыша, русский имя, русский мам, очень приятно! Мыша тусоваться в Москва так давно, но первый раз Мыша видеть такой красавица, хабиби!

Произносил он эту потрясающую фразочку с потрясающим акцентом, лениво-пресыщенным тоном, улыбаясь вроде бы нам обоим, но при всем при том глаз не спуская с Сони, которая ответила арабчонку не менее ослепительной улыбкой и столь же ленивым голосом с интересной хрипотцой:

– Лично мне тоже приятно познакомиться. Полагаю, хабиби – это я?

И они оба усмехнулись с одинаково пресыщенным видом, абсолютно довольные миром и друг другом. Мне же после такого вступления только и оставалось, что беззвучно слинять, не привлекая к себе излишнего внимания. Впрочем, с таким же успехом я мог уйти, с грохотом топая ботинками или яростно матерясь – эти двое меня в любом случае не заметили бы, настолько были поглощены друг другом.

Я огляделся. Как выражается Ольга, вечеринка удалась: вокруг мелькали знаменитые лица, а сам воздух, казалось, вибрировал от голосов и смеха.

Богема расслаблялась, оттягиваясь по полной программе. На подиуме к тому времени пела очередная звездочка, Патти Мусс в окружении восторженных поклонников грациозно подписывала заранее заготовленные листочки со своей самой удачной фотографией, а ее славный Слава, удобно устроившись перед стойкой, бутылками глушил шампанское, два ящика которого затащили за ними бойкие ребята. Мне только и оставалось, что устроиться с ним по соседству, угостив самого себя очередным бокальчиком мохито.

Слава тут же развернулся ко мне, презрительно оттопырив губу на мою зелень в бокале.

– Что ты там пьешь муру какую-то? – не спрашивая разрешения, он придвинул к себе пустой фужер и щедрой рукой плеснул своего шампанского. – Вот это – штука! «Кристель», обалденная шампань. Слыхал – Фредди Меркури презентовал пару ящичков такого же пойла Монсеррат Кабалье. А вот я угощаю тебя. Пей на здоровье!

Мне только и оставалось чокнуться с ним и сделать глоток, тут же восхищенно закатив глаза.

– Штука?! – торжествующе хмыкнул Слава. – А я что говорил!

Я старательно допил свою порцию и, наблюдая, как Слава по новой наливает мне свое угощение, сделал пару комплиментов его безупречному вкусу и по части горячительных напитков, и по части украшений для знаменитой женушки.

При первом же упоминании Патти и камушка на ее груди Слава дернул головкой, как конь, на которого накинули узду.

– Чертова Патька! – он крякнул и залпом выдул очередную порцию шампани. – Достала меня этой «слезой». Пришлось купить. Чего не сделаешь ради любимой бабы?

Любимая баба в это время поднялась на сцену и без аккомпанемента, легко и виртуозно исполнила знаменитую песню Армстронга «Let my people go», вызвав целый шквал восторженных аплодисментов охмелевшей публики.

– Как поет, чертовка! – тряхнул головой Слава и обновил свой бокал, к счастью, на этот раз позабыв угостить меня. – За что я ее и полюбил. Только вот камушек этот мне не по нутру. Слыхал, что про него говорят? Всякую чертовщину он приносит. Говорят, уйма народу из-за этой «Слезы небес» на тот свет отправилась. Вроде даже какой-то король окочурился. Патька мне всю эту историю целый вечер докладывала, да только я историю со школы не люблю, у меня и без дурацких историй проблем – выше крыши.

Я, вежливо извинившись, поспешил оставить бедолагу с его шампанским и высокими проблемами, а сам нырнул в толпу.

Глава 3 Кофетерапия

Никем не замеченный, я выскользнул из зала через крошечную дверь в углу и по темной лестнице поднялся на второй этаж, в свой кабинет.

Здесь кстати отметить особый комфорт и продуманность именно этого, центрального, офиса и магазинчика в старом особнячке на Кузнецком. Отец выкупил все здание целиком – небольшой двухэтажный дом, в котором, кроме всего прочего, обнаружился весьма обширный и крепкий подвал. Старый Лис тут же сообразил устроить тут зал для таких вот светских праздников и мероприятий – и просторно, и интимно, ведь никакой чужак не сможет наблюдать за тусующимися через окна, которых в подвале нет и быть не может.

Над залом, на первом этаже располагается магазин «Садов Семирамиды» – самый большой из всех российских собратьев. Ну, а второй этаж – это рабочие кабинеты персонала, среди которых находится и мой – маленький, но уютный, каждого встречающий ароматом кофе.

Вот и теперь, едва шагнув в темную тишину своего пристанища (так называет мой кабинет сестра Ольга), я первым делом ощутил легкий аромат кофе и тут же поспешил зарядить себе порцию. Включив неяркую лампу на столе, я удобно устроился в глубоком кресле, вытянув ноги и прикрыв глаза. Кофейный автомат тихонько булькал, выдавливая в чашку капли божественного напитка, а я старался отключиться от всех неприятностей дня.