Убийство в купе экспресса - Альберт Баантьер

— Вы когда-нибудь встречались с подобной заинтересованностью представителя юстиции?

Де Кок усмехнулся.

— Честно говоря… нет. Большинство советников юстиции, с которыми я сталкивался, держались высокомерно и отчужденно. Но мне кажется, Медхозен просто очень увлеченный человек. Может быть, поэтому его и направили к нам.

— Чтобы внести, так сказать, в нашу работу свежую струю?

— Очень может быть. Да и давно пора. Сколько можно терпеть эту рутину, эту самоуспокоенность, которые стали стилем нашей работы.

Фледдер взглядом указал на папку с зелеными полосками.

— Ну и как, удалось вам найти хоть какую-нибудь зацепку?

— Я его только начал просматривать. Думал захватить вчера вечером домой, но вспомнил, что жена собиралась приготовить свое коронное блюдо — запеченную рыбу.

— А причем тут рыба?

— Это такая пища богов, что начисто отбивает аппетит к земным делам, тем более к делу об убийстве.

Фледдер рассмеялся.

— Вы сказали, что расследование в Энкхойзене велось совместно со следственным отделом железной дороги. Почему? Это ведь не принято.

— Не принято в том случае, если железная дорога не причастна к делу.

— А в данном случае было именно так?

Де Кок кивнул.

— Молодая женщина была найдена мертвой в купе первого класса в поезде, следовавшем из Амстердама. Согласно утверждению Медхозена, следствие было затруднено тем, что не удалось установить, находились ли в ее купе еще и другие пассажиры.

— Но ведь за вагонами первого класса кондукторы всегда присматривают особенно тщательно, — заметил Фледдер.

— Кондуктор вышел из поезда в Заандаме, он внезапно почувствовал сильные боли в желудке. Замену ждать не стали, чтобы не задерживать поезд, и он без кондуктора отправился на конечный пункт.

— В Энкхойзен?

— Да.

Фледдер высоко поднял брови.

— Очень странно!

— Да, пожалуй. В этом деле вообще много странного…

Инспектор не договорил — на его столе зазвонил телефон. Фледдер быстро снял трубку. Де Кок, следивший за ним, увидел, как внезапно окаменело лицо его помощника и насторожился.

— Что случилось?

— В поезде на Центральном вокзале, в купе первого класса обнаружена женщина…

— Мертвая?

Фледдер проглотил слюну.

— Да. Убитая.

2

Они вышли из полицейского управления и направились через Вармусстраат в сторону ворот Святого Ольфа. Дождь кончился. Выбоины на тротуаре превратились в громадные лужи. Глядя на них, де Кок подумал, что Амстердам, наверное, самый странный город в мире — убийства в нем совершаются между ливнями. Инспектор посмотрел на Фледдера, которого явно раздражала его медлительность. Он шагал на два шага впереди де Кока. Наконец остановился и повернулся к своему шефу.

— Вы не можете идти быстрее?

Де Кок удивленно посмотрел на него.

— А зачем?

Фледдер махнул рукой.

— Там же убита женщина… Вы, кажется, забыли об этом?

Де Кок беспомощно развел руками.

— Печальное известие. Но тут мы ничего не в силах изменить. — Он помолчал, затем по его губам скользнула усмешка. — Или ты думаешь, что убийца сидит возле трупа и поджидает нас?

Фледдер обиженно поджал губы.

— Неудачная шутка… — прошипел он.

Де Кок невольно рассмеялся, почесал кончик носа и не спеша двинулся дальше.

Наконец они добрались до Центрального вокзала. Как всегда, здесь было много народа. Сквозь обычный шум и гул едва пробивался жалобный напев уличной шарманки, которую хозяин прикрыл от дождя куском коричневой парусины. Мимо грохотали трамваи, автобусы обдавали газом прохожих. Группа молодых туристов, согнувшихся под тяжестью рюкзаков, медленно шагала к местному бюро путешествий.

Все эти запахи и звуки, вся эта картина была так хорошо знакома де Коку. Сколько раз он мерил эту площадь своими шагами! Инспектор остановился и посмотрел на роскошный фронтон Центрального вокзала. Он запомнил его с детства, когда приходил сюда вместе с отцом и, зажав в руке перронный билет, с восторгом разглядывал мощные, дрожащие, шипящие и свистящие паровозы. С тех давних лет он полюбил поезда и вообще все, что связано с железной дорогой.

Они вошли в здание вокзала. Де Кок с ходу заметил двоих торговцев наркотиками, — они со скучающим видом стояли, прислонившись к колонне, и поджидали клиентов.

— Ты знаешь, куда нам нужно идти?

Фледдер отрицательно покачал головой.

— Понятия не имею. Честно говоря, забыл спросить, — произнес он виновато.

Де Кок указал на левый эскалатор.

— Давай поднимемся.

— А куда?

— Там, наверху, бюро уголовного розыска железной дороги.

Едва они вошли, главный инспектор уголовного розыска железной дороги Ян Вестернинг двинулся им навстречу, протянув руку.

Вестернингу было уже за шестьдесят и он вполне мог бы уйти на пенсию, но глава уголовного розыска железной дороги был полон энергии.

— Пришли нам помочь? — радостно приветствовал он гостей.

Де Кок пожал ему руку.

— Нужда заставила, — мрачно буркнул он и представил своего помощника: — Знакомьтесь, мой молодой коллега Фледдер.

Вестернинг живо откликнулся.

— Слышал, слышал о нем.

— Где стоит этот поезд? — Де Коку не терпелось приступить к делу.

Вестернинг направился к двери.

— На перроне 4б. Этот поезд вышел из Неймегена в девять четырнадцать и прибыл сюда, на конечный пункт, в десять сорок четыре.

Выйдя из комнаты, они стали спускаться по лестнице, с трудом пробиваясь через поток пассажиров.

Вестернинг обернулся на ходу.

— «Час пик», — сказал он извиняющимся тоном. — В это время здесь всегда словно в адском котле.

Де Кок понимающе хмыкнул.

— Кто обнаружил труп?

Главный инспектор зашагал рядом с де Коком.

— Уборщик, который опорожняет урны и пепельницы после каждого рейса. Он сразу же сообщил нам.

Вестернинг шагал широко, размахивая на ходу руками.

— Поездов с конечной остановкой на Центральном вокзале совсем немного. Ведь наш вокзал невелик. Подготовка к обратному рейсу занимает всего двадцать минут, но мы не можем задерживать состав у перрона, потому что большинство поездов из Маастрихта следуют дальше — в Заандам, а международные составы идут до Хоофдорпа и тут трудно что-либо изменить, увеличить площадь вокзала невозможно: с одной стороны река Эй, с другой нас теснит город.

Они поднялись по эскалатору на перрон 4б. Здесь было тихо и безлюдно. Одинокий пассажир сидел на скамейке, поставив рядом свои чемоданы. Монотонный голос диктора сообщил, что очередной поезд опаздывает. Они дошли до конца длинного состава и поднялись в вагон первого класса. Двое мужчин, судя по униформе, представители железнодорожной полиции, отдали главному инспектору честь. Один за другим трое инспекторов протиснулись в узкий коридор. Вестернинг шел впереди. Возле последнего купе они остановились. Де Кок заглянул в купе через плечо Вестернинга. На широкой постели лежала навзничь молодая, совершенно нагая, женщина. Ее левая нога была вытянута, правая, согнутая в колене, свешивалась с полки. Ногти на ногах были покрыты ярко-красным лаком. Де Кок осторожно отстранил Вестернинга и вошел в купе, чтобы поближе рассмотреть убитую. Красивое тело, отметил он, пропорциональная фигура, полная крепкая грудь. Широко открытые голубые глаза, казалось, с ужасом уставились в пустоту. Белокурые волосы, обрамлявшие овальное лицо, казались светлым облачком на фоне ярко-красной обивки. Де Кок опустился на колени перед убитой. На длинной белой шее он сразу увидел следы удушья, — несколько маленьких лилово-красных пятнышек. Де Кок поднялся и еще раз взглянул на женщину. Затем он снял с себя мокрый плащ и осторожно, почти благоговейно укрыл мертвое тело.

Главный инспектор Вестернинг обернулся к нему.

— Думаете, составление протокола займет много времени? — озабоченно спросил он. — Мы ведь не сможем долго занимать перрон. В крайнем случае придется перегнать поезд в тупик.

Де Кок ответил не сразу. Слово «тупик» резануло его.

— Да нет. Это не займет много времени, — бросил он. — Вот только дождемся фотографа и врача, который должен осмотреть труп. Потом нужно опечатать купе. Да еще, возможно, понадобится снять отпечатки пальцев.

Инспектор Вестернинг, как бы уступая, развел руками.

— Я вас, конечно, не тороплю, но вы понимаете, что мы не должны срывать расписание. — Он помолчал, о чем-то задумавшись, потом вдруг сказал: — А ты помнишь, когда мы с тобой последний раз работали вместе?

Де Кок тряхнул головой.

— Это был второй день Троицы… — сказал он. — Несколько лет назад. Крушение на дороге… тогда было много раненых. Мы встретились здесь, на Центральном вокзале.