Без ума от герцога - Элизабет Бойл

— Есть кое-какие, — проговорил поверенный, наклонив голову.

Элинор кивнула:

— Вы не возражали бы заняться одним делом для меня? — Она понизила голос. — Конфиденциально, разумеется.

— Почту за честь услужить вам, но не знаю, кому именно помогаю.

Элинор хотела представиться, но, к несчастью, ее опередила Тия.

— Это моя сестра Элинор, леди Стэндон. По крайней мере, в настоящий момент, — улыбнулась девочка. — Пока не выйдет за герцога.

— Объясни мне еще раз: что случилось? — час спустя спросил герцога Паркертона лорд Джон Тремонт.

По правде говоря, он не был полностью уверен, что за последние несколько часов его уравновешенный (читай — ужасно скучный) братец наконец не сдался легендарному безумию Тремонтов.

— Я отправился в дом на Брук-стрит, как и обещал…

Конечно. Паркертон дал слово исправить ошибку и, как человек чести, по-другому поступить не мог.

Но что, черт возьми, произошло с ним с тех пор, как он вышел из клуба «Уайтс»?

— И что дальше? — торопил Джек, стоя у резной каминной полки, которой славился главный зал. Почти каждая комната в городском доме герцога имела не только свое название, но и связанную с ней легенду.

В главном зале это была каминная полка, сделанная по рисунку Гольбейна, и кресло, в котором однажды сидел старый король Гарри note 1 во время ночной пирушки. Кресло, в котором сейчас, как и всегда, восседал Паркертон, словно в окружении двора.

Герцог глубоко вздохнул:

— Я пришел на Брук-стрит и выручил леди Стэндон, поняв, что произошло недоразумение.

— Ты говоришь о Люси? — спросил Джек. В обществе три леди Стэндон — не годится, если Паркертон извинился перед другой.

— Да, о Люси, — вздрогнул Паркертон.

Ох, он определенно встретился с Люси Стерлинг, ну и дерзкая же она особа.

— Черт в юбке, — добавил герцог, снова вздрогнув. — Клифтон уверен, что хочет взять эту особу в жены?

— Он ее любит, — расплылся в улыбке Джек.

В комнате воцарилась тишина, которую можно было истолковать двояко: как сожаление об утрате холостяцкого статуса Клифтона или как молитву о его будущем счастье с упрямой Люси Стерлинг.

Значит, Паркертон отправился на Брук-стрит и извинился перед Люси за самоуправство своего бывшего секретаря в деле с домом ее отца, но Джек все-таки настороженно приглядывался к брату. Он не мог смириться с тем, что у его брата, достопочтенного герцога Паркертона, синяк под глазом.

— Нечего пялиться на меня! — заявил Паркертон. — Я в порядке.

— Просто… — Джек в качестве объяснения похлопал себя под глазом.

Паркертон вздрогнул:

— Да, это несколько смущает.

— Посмотрел бы ты на себя со стороны, — сказал Джек. — Скажи спасибо, что головой не ударился, или…

— Прекрати причитать!

От резкого тона герцога многие бы разбежались. Но Джек привык к надменным манерам и властности брата.

Не вызвать ли их тетушку Джозефину, подумал Джек. Она не в себе и лучше других в семье знает признаки надвигающегося безумия.

Хотя большинство уверяло, что Паркертон, дожив в разуме до сорока с лишним лет, до конца жизни останется свободным от фамильного рока.

А что до причитания…

— Черт побери, Паркертон, ты грохнулся на пол, потерял сознание.

На самом деле его посреди «Уайтса» избил разъяренный граф Клифтон, затем отправил извиняться перед Люси. И вот теперь…

Вся эта ситуация была результатом долгой и запутанной истории, и Джек не собирался сейчас терять время и пускаться в детали. Сегодня вечером ему придется все в подробностях пересказать жене.

— После того как ты уладил недоразумение с леди Стэндон…

— Как и просил Клифтон.

— Отлично, — кивнул Джек.

— Я вернул ей дом в Хэмпстеде, который по праву принадлежал ей, и посоветовал ей поискать графа…

— Ты посоветовал ей пойти к Клифтону?

— Это казалось благоразумным, — объявил Паркертон.

Джек с трудом сдержал смех.

— Импульсивное создание, — сказал герцог. — После некоторого понукания она бросилась искать его.

Джек улыбнулся. Все это звучит вполне правдоподобно.

— И что дальше?

Снова пауза.

— Я встретил ее! — Тон, которым это произнес Паркертон, с каким-то шоком и трепетом, остановил Джека.

Он собрался с духом, поскольку они переходили к той части истории, которая сбила бы с толку всех знавших Паркертона.

Паркертон бормотал нечто странное.

«У меня новая профессия», — сказал он.

Профессия? Что это значит, черт побери? Он как— никак герцог. У герцогов не бывает профессий. За исключением руководства непутевыми родственниками.

«Переведи дух, — напомнил себе Джек. — Ты, должно быть, ослышался. Паркертон просто шутит».

Но дело в том, что Паркертон никогда не шутил.

Шевельнувшись в кресле, Паркертон продолжал:

— Я попытался уйти…

— Попытался?

— Ужасно, когда никого нет, чтобы выпустить человека. Эта дурно воспитанная Люси Стерлинг бросилась вон из дома и оставила меня. Одного!

Джек снова пристально посмотрел на брата.

— Неужели так трудно выйти из пустой комнаты?

Паркертон, вскинув бровь, взглянул на него.

Паркертон обычно уходил первым, за исключением тех случаев, когда присутствовали принц-регент или герцоги королевской крови.

Его бедный братец остался один в странном доме, без всякого почитания, без заискивающей хозяйки или дворецкого, которые сопроводили бы его к двери.

Боже правый, это, должно быть, случилось с ним впервые в жизни. Многое произошло впервые в этот день для герцога Паркертона, подумал Джек, глядя на лиловый синяк под глазом брата.

— Итак, ты пошел к выходу, — напомнил Джек.

Паркертон кивнул:

— Тут все и случилось. — Джек ждал, и его брат, наконец, продолжил: — Вошла она! Повеял ветер, и ее волосы распустились, — Глаза Паркертона затуманились. — Такие красивые волосы, Джек. А на щеках — румянец.

— Светлые волосы?

— Что?

— У леди были светлые волосы?

— Да, разумеется.

Элинор. Вторая леди Стэндон, сообразил Джек.

— А потом началась суматоха со щенками.

Тут Джек и запутался, когда брат рассказывал историю в первый раз. Какая-то чепуха о борзой.

— Ее собака щенилась, и она попросила меня помочь. — Паркертон поднял глаза на Джека, — Меня! Она попросила меня помочь.

Теперь понятно, почему Паркертон говорит так недоверчиво. Бедная леди Стэндон, вероятно, не сообразила, что просит герцога Паркертона стать повитухой для ее драгоценной собаки.

— Это ты виноват! — погрозил Джеку пальцем Паркертон.