Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные - Анна Томченко

жестокий сюрприз от мироздания. Каждый раз, как его некромантская душонка предчувствовала очередной подвох судьбы, его охватывала тоска и уныние, а на задворках сознания расплескивалась злость и зубы! Зубы ныли неимоверно, хотя на них маг не жаловался. И сейчас, разглядывая напротив себя стройную брюнетку, с копной вьющихся волос, он понимал, что снова прошляпил оплеуху рока.

Кобелиная сущность, что живет в каждом мужике и не дремлет даже, когда ее настигают сзади и с булыжником, при виде недурственной чародейки взвизгнула в предвкушении. Мужчина, собрав все благоразумие в кулак, этим самым кулаком погрозил охальнику.

Была ли девушка красива? Скорее да, чем нет. Тонкие черты лица разбавляли припухлые губы, мягкие изгиб бровей, аккуратный нос с тонким кончиком, скулы, словно выточенные в мраморе умелым скульптором. Платье из синего атласа подчёркивало изгибы и выпуклости фигуры. И была во всем образе какая-то нотка нереальности, словно небожительница спустилась с небес, потому что ей обрезали крылья, а она всех нагнула и села на метлу!

Дружелюбная улыбка не натягивалась, челюсть свело. Девица, заметив мужские потуги быть более-менее хорошим хозяином, заломила бровь, словно натягивая тетеву эльфийского лука, а выстрелом послужила глумливая усмешка. Грегори стёр с лица доброжелательность, оставив, набившую оскомину, холодность. Ещё раз взглянул на письмо…

«…приглядеть за девочкой…», «…умна, злопамятна, сообразительная…», «…если с ее головы…»

Некромант был человеком сдержанным в угоду своих талантов, но сейчас хотел разразиться такой многоэтажной тирадой в адрес старого друга своего отца, что только природная выдержка, закаленная работой на погостах, а после с нудными ведомостями о поголовьях упырей на одном городском кладбище, не позволили так ударить в грязь лицом. Ему не нужна ассистентка, помощница или головная боль. А вот получите! И никто вас не спросит. Держите в распоряжение половозрелую девицу, что пошатнёт вам не только рассудок, но и фундамент поместья.

Отбросив ненужные расшаркивания, Стенли ехидно и, не скрывая пакостного удовольствие, распорядился:

— Флигель слево от дома, это и рабочее место и спальное. Там три комнаты: приемная для клиентов и две в вашем распоряжении. За едой приходите в дом через чёрную кухню. Рабочий день начинается завтра в восемь утра, — он развернулся к двери дома и хлопнул ей, чуть не прищемив нос ведьме. — Ненавижу сюрпризы…

Фраза застыла в пустом холле.

Глава 2

Элис стояла на пороге и упрямо смотрела в закрытую дверь. Кто ее встретил, она не поняла, но явно осознала, что не понравилась этому кому-то. Почему-то девушке пришло на ум, что будь мужчина истинным рыцарем, он бы грохнул принцессу и спас дракона. Чисто из солидарности. По привычке.

Наглостью чародейка пошла в свою тетушку Клотильду. Небезызвестная родственница могла поразить даже крытого ящера, летя ему на встречу и крича во всю глотку: «Задавлю!!!», поэтому раздосадовано оглядев свой увестистый скарб, Элис приблизилась к окованной железом двери и стукнула со всей силы кольцом ручки по полотну. На слух девушка не жаловалась, сдавленные матюги с той стороны стали бальзамном в чае и она с удвоенной силой стала долбиться. Когда ладонь запылала, а костяшки пальцев недвусмысленно намекнули, что пора и честь знать, ведьма скрипнула зубами и подхватила вещи, гордо шагая по гравийной дорожке к своим апартаментам.

Так глупо она чувствовала себя лет в семь, когда во время званного ужина уронила пирожное себе на платье и полезла поднимать его с пола. Великосветская дама, что гостила у них, намеревалась хлопнуться в обморок, но нянюшка скрыла конфуз, уведя Элис в детскую. Тогда она не понимала почему на обычную неуклюжесть последовала такая реакция. Это потом объяснили, что хорошо воспитанные девочки не роняют еду и, уж точно, не скрежещут по паркету ножками стульев. Тогда объяснили и девушка поняла насколько глупо выглядела. Сейчас объяснений нет, но знание, что так не проходит знакомство с работодателем говорило само за себя.

Она воскресила образ брюнета у себя в голове. Мужчина был одет в чёрные брюки и темно-зелёный камзол. Из-под последнего выглядывала небрежно расстегнутая рубашка. Сапоги из хорошей добротной кожи, прям как у отца. А на вид нахалу около тридцати лет. Чёрные, густые волосы острижены по шею, слегка кудрявились. Аристократичное, без сомнений, лицо приправлено гримасой отвращения. Чувство, что у мужчины отчаянно болят зубы. Он кривился при каждом взгляде на неё.

Пахло от него необычно. Как мастер ядов и противоядий девушка обладала феноменальным нюхом, самая натасканная псина обзавидуется. Она затормозила и, прикрыв глаза, медленно втянула воздух носом: соль, пряность… Ветивер? Возможно. Чувствовалось в этом аромате какая-то инаковость. Она не могла припомнить мужского одеколона с такими ингредиентами. А голос оказался приятным: бархатный, густой баритон, легкая хрипотца. Но манеры подстать образу невоспитанного мужлана. Не подал руку, не назвал имени, не помог отнести вещи. К слову, именно из-за них Элис и брала крепость боем. Тетушка Кло называла такую категорию мужиков «собачьими потрошками», то есть мерзкими до зубовного скрежета. Мнение старшей родственницы всегда оставалось для Элис основополагающим. И сейчас, вспоминая хлопнувшую дверь, девушка ещё раз убедилась в мудрости и проницательности двоюродной бабки.

Заозиравшись по сторонам, ведьмочка увидела флигель. Потёрла отшибленную руку. Она не была любительницей золочённой лепнины и пятиметровых потоков, но и какой-то дохлый пристрой к дому тоже не был пределом ее мечтаний.

Дорожка из каменной крошки норовила вывернуть ноги. Девица с кудрявой копной волос вечно оступалась, а каблучки подло разъезжались. Дверь у флигеля была не заперта. Она толкнула ее ногой и шагнула в холодный полумрак.

Щёлкнула три раза пальцами и вверх взвились три светлячка, заклинание, что отлетает от зубов даже у пятилетки. Бросила сумки, где стояла и подошла к гардине. Смелым рывком отдернула и задохнулась в пыли. Тяжёлая ткань штор оказалась не дымчато-винного цвета, а просто бардового. Такой хлам она видела в их доме на чердачном этаже и воспринимала как дань старым воспоминаниям. Но то был чердак, а это можно сказать приемная для болезных и странно, что держится в обветшалом состоянии.

Мысль, что здесь до неё никто не работал и не жил пришла внезапно. Возможно, это место специально для прислуги было, тогда не удивительно, что пыль ровным слоем покрывает все поверхности. Подоконник особенно. Она тронула старые, ещё дубовые доски, проступил отпечаток. Как в детстве захотелось нарисовать довольное солнышко, ну, или как в романтичном состоянии четырнадцати лет-расколотое сердечко. Не стоит отказывать себе в маленьких шалостях, поэтому через секунду на ведьму скалилось какое-то зубастое солнце с агрессивными выпученными глазами. А свои она направила в окно, с которого открывался вид на