'НЕЙРОС'. Часть вторая 'Крайм' - Павел Сергеевич Иевлев

— Зато я обаятельный! — не смутился парень.

Кажется, у них теперь отношения, в публичной своей части выражающиеся взаимными подколками. Кери, всё ещё страдающий по Колбочке, смотрит на это мрачно. Лендик, страдающий по Шоньке, мрачно смотрит вообще на всех. Лирания… Не будем о грустном. Смена образа жизни её ненадолго взбодрила, но теперь девушка снова скатывается в обычные для неё самоедство и депрессию. Может быть, обстановка башни напоминает ей о том, что она жила тут с родителями. Их судьба по-прежнему остаётся неизвестной.

— Самые секретные операции не имеют названий, — сказал я веско. — Но, если вам так хочется, можем назвать первый этап «Шуздра меняет шкурку». Потому что это именно то, чем мы займёмся прямо сейчас.

— Будем дружно раздеваться? — весело предположил Зоник. – Устроим оргию?

— Будем дружно одеваться. На праздник надо прийти нарядными.

— Опять кучу токов выкинем! — застонала Шоня. — А когда нам будет нечего жрать, виноват окажется казначей, то есть я!

— Увы, это необходимо. Мы должны выглядеть органично, вписываясь в тусовку хотя бы визуально. Ответственными назначаются Шоня как платёженоситель и Лирания как стилист.

— Почему я? — мрачно спросила Лирка.

— Потому что ты жила в башне и представляешь, что тут носят подростки.

— Прошёл почти год, — упрямо возражает она, — теперь носят уже совсем другое.

— В любом случае, ты хотя бы знаешь, из чего выбирать. И без препирательств! Командир сказал наряжаться, значит, всем наряжаться!

— Прем, ты лютый тиран вообще! — пытается скроить серьёзную физиономию Шонька. — Деспот! Диктатор! Самодур! Жаль, что твоего тиранства не хватает, чтобы заставить Кери хотя бы иногда мыться!

— Я моюсь! — возмущается покрасневший парень. — Просто я нервничаю. А когда нервничаю, то потею!

— А точно не ссышься? — спрашивает, ехидно прищурившись, Зоник, — А то запах…

— Отставить срач! — пресекаю я. — Не забываем, что мы корпа. Но ты, Кери, пользуйся дезодорантом. У тебя сейчас гормональная перестройка организма. Когда пубертат закончится, потоотделение нормализуется.

— И, ты не поверишь, вырастут волосы на лобке! — важно сообщает Зоник.

— А ты всё ещё надеешься, что у тебя там вырастет что-то кроме волос? — не остаётся в долгу Кери.

— Прекратите, народ, я серьёзно, — я останавливаю готовых сцепиться подростков. — Хватит.

Лирания морщится, Дженадин краснеет, Лендик тормозит, Нагма хихикает, Шоня откровенно ржёт, мелкая Онька недоуменно на всех смотрит, не понимая в чём шутка. Это мы — крутая и дружная корпа «Шуздры».

***

Виртуальная примерочная в автоматическом магазинчике одна, приходится ждать своей очереди.

— Майки с шуздрой — обязательный элемент, — инструктирую всех я. — Потому что мы корпа. Остальное на ваше усмотрение по согласованию с Лиранией.

— И не берите из лилового списка! — предупреждает Шоня. — Там самое дорогое для понторезов с верхних этажей. И из оранжевого тоже не надо. А лучше всего и жёлтый не брать. Синий и зелёный — выбор разумных и экономных!

— И скучных! — заявляет Онька.

— Респектабельных! — уточняю я. — Народ, пусть будет немного пошлой роскоши для имиджа, но не увлекайтесь. Шоня права, жизнь тут недешёвая. И не забывайте про маски, они тоже должны быть одинаковыми у всех.

— Чур, маски я выбираю! — вызывается Колбочка. — А то Шонька какую-нибудь унылую фигню всем купит. Экономии для. А это, в конце концов, наш первый настоящий праздник!

Ну да, на низах никто «День соседа» не празднует. Насрать там всем на соседей. Иногда буквально.

— Эй, эта штука врёт! — возмущается из кабинки Зоник. — У меня гораздо больше!

— Не вздумай демонстрировать разницу! — шипит на него Лирания.

Все дружно ломятся в дверь посмотреть на виртуального Зоника на экране примерочной. Начинается бардак, хохот и ругань. В общем, всё как всегда.

Я пропускаю всех вперёд и остаюсь последним. Ребята расходятся с пакетами шмоток, прилетевшими доставкой, — в магазине-автомате, разумеется, всё неэксклюзивное, заводское, пошитое на цифровых станках. Массмаркет. Но это несравнимо лучше, чем бесплатная синтетика для соцавансников, так что девчонки довольны. Ребята делают вид, что им безразлично, но настроение поднялось и у них. Шонька картинно вздыхает над нашим счётом, но это не мешает ей нетерпеливо поглаживать собственные обновки.

— Иди уже, примеряй, — отпускаю я её. — За себя сам заплачу.

Девушка радостно убегает, глазки блестят в предвкушении. Виртуальная примерка не даёт катарсиса. Лирания смотрит ей вслед мрачно. Но она на всё так смотрит.

На виртуальном экране — голый я. Не знаю, как программа ухитряется сканировать сквозь одежду, но изображение выглядит анатомически точно.

— Трусы могу и сам выбрать, — говорю я Лирании, быстро пробегаясь по менюшкам. — Нечего пялиться.

— И не думала, вот ещё! — возмущается она.

Теперь мой аватар в трусах и майке с опоссумом. Лирания листает каталоги со штанами, по неизвестному мне принципу отбрасывая целые ветки.

— Вот эти посмотри, — говорит она мне.

— Пойдут, — соглашаюсь я. — Ещё нужен какой-то аксессуар, который будет выделять меня как према. У меня, если честно, нет идей…

— Сейчас… — девушка снова углубляется в каталоги. — Привык быть главным? Сначала тебя это напрягало…

— И напрягает, — признался я. — Но нам нужны контакты, а для контактов нужен представитель. Увы, это я.

— Зато как прем ты спишь с Шоней. Присвоил лучшую самку, — говорит она подчёркнуто равнодушно. — Как она, кстати? Так же хороша в постели, как красива? Согласна на всё, или есть табу?

— Лирка, прекрати. Это глупо и гадко.

— Я знаю. И мне плевать.

— Зачем?

— Ты запретил мне резаться. Приходится делать себе больно иначе.

— А ты запретила к тебе приближаться. И какие ко мне претензии? Я должен был уйти в монахи?

Вряд ли тут есть монахи, но Лирания не переспрашивает. Может, в её мире есть.

— Я тебя ни в чём не обвиняю. Я просто мучаю себя. Из наших отношений ни черта хорошего бы не вышло, но это не значит, что мне не больно.

— Это очень…

— …Очень глупо, знаю, — перебивает она. — А я и не притворялась, что умная. Я запретила тебе приближаться, но ты всё равно слишком близко. Всё время.

В кабинке, рассчитанной на одного, мы стоим вплотную. Она внезапно прижимается грудью к