Ритм галактик - Игорь Дручин

На Краева волной накатился смех. Он хохотал до коликов в животе. Этот смех как-то снял нервное напряжение. Он почувствовал жажду и голод. Если напиться не представляло труда, то с едой приходилось повременить. Порывшись в карманах, он не нашел ничего подходящего, только перочинный нож и булавку, которой предусмотрительно застегивал карман, где хранились документы и деньги. Конечно, из булавки можно сделать крючок, но требовалась еще и прочная леска. Нет, с удочкой пока ничего не выйдет. Ему удалось подобрать подходящую сухую ветку, и он принялся мастерить из твердого дерева подобие остроги. Красноватое солнце поднялось высоко и пригревало основательно. Пришлось раздеться. Повесив костюм на дерево, он снова принялся за работу. Выгладив сучки на древке, Владимир с особой тщательностью застругал и заострил концы. Острога вышла не очень удобной, но надежной. Несколько попыток пронзить рыбу с берега оказались безрезультатными. Краев вошел в воду. Непуганая рыба подходила совсем близко, и некоторые глупыши тыкались носом в ноги. Послышался тихий смех. Оглянувшись, он увидел утреннюю красавицу. Девушка внимательно следила за его попытками поймать рыбу и рассмеялась при очередной неудаче. Владимир улыбнулся, но присутствие удивительной незнакомки заставило его собраться. Прямо на него плыла крупная рыбина. Он поднял руку с острогой, целясь ей в голову. Удар — и все три зубца вонзились в тело рыбы. С радостным воплем Владимир выскочил на берег.

— Вот видишь, а ты смеялась, — сказал он, стряхнув рыбину к ее ногам.

Девушка нагнулась, ощупала добычу.

— Хо, — сказала она и протянула руку.

Думая, что красавица протягивает ему руку в знак знакомства, он тоже подал ей руку и сказал:

— Володя.

Она отдернула руку и, показав глазами на острогу, настойчиво повторила:

— Хо!

— Ах, вот в чем дело, — догадался Краев. — Тоже хочешь попробовать?

Он протянул острогу и сказал с нажимом в голосе:

— На!

Туземка схватила древко и нетерпеливо вошла в воду. Первая же рыбина, проплывавшая мимо, оказалась нанизанной на острогу.

— Ха! — радостно вскрикнула девушка, и рыба шлепнулась на берег. За ней последовала другая, третья!

— Хватит, — сказал Володя, полагая, что ему не съесть и одной. — Куда столько?

Еще две рыбины шлепнулись к его ногам.

— Ну, знаешь, — рассердился Краев. — Это уже варварство!

Он вошел в воду и забрал острогу у огорченной дикарки.

Очистив пару рыбин, Владимир занялся костром. Девушка вертелась возле него вьюном и в своем стремлении помочь больше мешала ему. Каждый раз, увидев новую вещь, она протягивала руку и гортанно произносила:

— Хо!

Она порезала себе палец острым ножом, разжевала и выплюнула сигарету. Увидев, что Краев собирает хворост, вырыла несколько клубневидных корней, вымыла их в реке и заложила в выпотрошенные рыбьи брюха.

Завернув рыбины в крупные листья, приготовленные девушкой, Володя зарыл их в горящие угли, а сверху снова набросал хворосту. В ожидании обеда он закурил сигарету и потихоньку включил приемник. И на этот раз туземная красавица встретила музыку очень настороженно и старалась держаться от черного ящика на почтительном расстоянии.

Рыбу, зажаренную под костром, ели вместе. Аппетит у новой знакомой был отменным. Она съела свою рыбину и половину оставленной Владимиром. Ему эта походная еда не пришлась по вкусу, как, впрочем, и сладковатые корни, хотя он и сознавал, что всему виной отсутствие соли. После обеда он помыл руки, девушка ограничилась тем, что тщательно облизала пальцы. Прикуривая сигарету от веточки с угасающего костра, Краев решил, что теперь самое время для более близкого знакомства, но, обернувшись, увидел, что девушка скрылась. Исчезла и пойманная ею рыба.

Некоторое время он слушал музыку, размышляя, куда он все-таки попал и по чьему злому умыслу. Тепло и еда разморили его. Он заснул и ему снился бредовый сон: мелькали какие-то лица в белых масках, ему делали прививки, облучали зеленоватым светом… Потом перед глазами возникло темно-фиолетовое небо, и мириады немигающих звезд летели ему навстречу…

Он проснулся от холодного прикосновения. Открыл глаза и увидел у самого лица морду рыжего полосатого зверя. Зверь отскочил и зарычал по-собачьи. Владимир схватил подвернувшийся сук и запустил им в хищника. Тот с визгом обратился в бегство. Нет, в нем очень мало от земного зверя. Владимир достаточно хорошо знал животный мир… И вдруг он понял, что окружающий его лес, река и это красноватое солнце — не бред и не психологический мираж, а жестокая действительность. Кто-то без его ведома и согласия перебросил из привычных ему земных условий на другую планету. Он внимательно осмотрел свои голые руки. Так и есть. На левом плече маленькие красноватые точки — следы прививок. Владимир вскочил, задрал голову и показал небу кулак.

Крэ улыбнулся. Он не совсем понял жест, но был доволен, что человек не собирается сдаваться. Много пришлось повозиться на загадочной голубой планете с ее чрезвычайной пестротой психического и интеллектуального уровней, пока десант не набрел на палаточный лагерь природоведов. Каждый день люди выезжали из лагеря на машине и расходились по своим маршрутам. Десантникам это доставляло много хлопот, но зато удалось получить психограммы каждого исследователя. Конечно, Оталу Крэ несказанно повезло. Один из молодых природоведов оказался обладателем психической устойчивости в три девятки после запятой и с интеллектом намного выше необходимого для опыта предела. Сверх того, он оказался отлично сложенным и абсолютно здоровым. Врачам экспедиции почти не пришлось работать с этим великолепным образчиком человеческой породы. И вот теперь, оказавшись в необычных условиях, он не только не растерялся, но, кажется, все понял. Великий опыт начался, и Крэ не скрывал своего удовлетворения. Если все пойдет и дальше так же хорошо, можно будет оставить автоматическую станцию наблюдения и возвращаться на родную планету, но опыт был жесток…

Именно жестокость больше всего смущала Отала Крэ, когда он вносил свое предложение на обсуждение в Высшем Совете, но неотвратимая необходимость заставляла его настаивать на опыте. И Высший Совет сдался, хотя и поставил практически неодолимое условие: индекс психической устойчивости подопытного должен быть не менее трех девяток после запятой. Невозможность решения этой задачи подтверждалась всей практикой научных исследований. Такой индекс встречался лишь у индивидуумов девственно неразвитых цивилизаций. Психическая устойчивость — непременный фактор для их выживания в сложных условиях окружающей их среды. С улучшением жизненных условий и повышением интеллекта индекс психической устойчивости падает. Крэ мог бы представить Совету карты аномалий современных цивилизаций, где максимальные значения индекса достигали восьмидесяти семи процентов, а уникальные образчики психической устойчивости дотягивали лишь до девяноста пяти, но, не зная, как отнесется к этим доводам Совет, промолчал. И тогда поднялся старейший психофизик Ленг Toy.