Короткое падение - Мэтью Фитцсиммонс

– Чертовщина какая-то, – сказал сидящий рядом мужчина, который тоже смотрел телевизор.

– Точно, – кивнул Гибсон.

– Я даже помню, где был в тот момент, когда только услышал о ее исчезновении. Это произошло в номере отеля в Индианаполисе. Я поехал туда в командировку. Как будто это было вчера… У меня трое дочерей. – Мужчина постучал костяшками пальцев по деревянной стойке. – Пару часов я сидел на краю кровати и не мог сдвинуться с места. Какой ужас! Разве можно себе представить, что долгих десять лет ты даже не знаешь, жива твоя маленькая девочка или нет? Родным такого не вынести. А Ломбард, я слышал, хороший человек…

Последнее, чего сейчас хотел Гибсон, так это быть втянутым в беседу о Бенджамине Ломбарде. Он кивнул, как бы соглашаясь, но в то же время надеясь поскорее закончить разговор. Однако его собеседник, похоже, был явно настроен его продолжить.

– То есть, если какой-нибудь больной ублюдок, уж извините за мой французский, может безнаказанно схватить дочь вице-президента – и потом выйти сухим из воды, – на что же надеяться остальным?

– Да, но тогда он еще не был вице-президентом…

– Конечно, но ведь все-таки он уже был сенатором. А это не шутка. Думаете, у него не было связей с федералами?

Гибсон не понаслышке знал о влиянии Ломбарда и о том, как этот человек всегда любил власть. Вице-президент Бенджамин Ломбард… Это была тема, о которой он тоже стремился не думать.

– Думаю, из него получится хороший президент, – продолжал собеседник Гибсона. – Оправиться от такого потрясения. Заполучить пост вице-президента, когда у большинства людей просто опустились бы руки. И теперь замахнуться на кресло президента… Это требует неимоверных душевных и физических сил.

Ожидалось, что, как человек, который два срока подряд занимает должность вице-президента, Ломбард быстро добьется выдвижения на высший пост. Партийный съезд в августе – простая формальность, не более чем церемония. Но здесь неожиданно на высшую политическую сцену вышла Энн Флеминг, губернатор Калифорнии, и, казалось, эта женщина полна решимости помешать запланированному триумфу Ломбарда. Теперь эта парочка шла фактически ноздря в ноздрю. По голосам делегатов Ломбард пока сохранял лидерство и все еще был фаворитом, но Флеминг не давала ему покоя.

То, что десятая годовщина исчезновения Сюзанны выпадает как раз на год президентских выборов, странным образом способствовало кампании Бенджамина Ломбарда. Хотя в этом не было ничего нового: проведение «Закона Сюзанны» через Сенат сразу выдвинуло его в эпицентр общенациональной дискуссии. Конечно, сам Ломбард всячески избегал любых разговоров, связанных с его дочерью. Циники заявили бы, что в данном случае в этом нет никакой потребности, поскольку СМИ и так все за него делают. И конечно, большую роль играла его супруга. О неустанных усилиях Грейс Ломбард от имени Центра пропавших и пострадавших детей репортеры не переставали трубить во время предварительных выборов. Временами она становилась даже более популярной, чем ее могущественный супруг.

– Если он будет выдвинут кандидатом, то может рассчитывать на мой голос в ноябре, – сказал мужчина. – И мне все равно, кто его соперник. Я проголосую за него.

– Уверен, что он оценит это, – сказал Гибсон и протянул руку за кетчупом. Он вылил щедрую порцию на край тарелки, смешал с майонезом и намазал на картофельные оладьи так, как его в детстве учил отец. Дюк Вон однажды произнес бессмертные слова: «Если тебе нечего сказать, откуси побольше и медленно-медленно жуй».

Отец знал, что говорит…

Глава 2

Дженн Чарльз расположилась на заднем сиденье белого минивэна без номеров. Машина была припаркована напротив «Полуночника», на противоположной стороне улицы. Она чувствовала себя здесь слишком уязвимой и заметной. Вот послали бы ее на передовую оперативную базу куда-нибудь поближе к пакистанской границе, и она была бы там как у себя дома. Но торчать в белом фургоне где-то в Северной Вирджинии – нет, это малость не в ее стиле…

Она посмотрела на часы и отметила время в регистрационном журнале. Что бы там ни говорили о Гибсоне Воне, за этим человеком ходила предсказуемо дурная слава. На первый взгляд это упрощало наблюдение за ним. Но, с другой стороны, быстро утомляло. Ежедневные записи, по сути, ничем не отличались друг от друга. Утро Гибсона Вона начиналось в пять тридцать с пятимильной пробежки. Двести отжиманий в упоре лежа, двести приседаний, далее душ. А потом один и тот же завтрак в одной и той же закусочной и, как правило, на одном и том же табурете. И так происходило каждое чертово утро, будто это был какой-то обряд!

Дженн поправила прядь черных как смоль волос. Ей очень хотелось в душ и как следует выспаться – причем в ее собственной постели. Не помешало бы и немного солнца. После десяти дней, проведенных в машине, ее охватили вялость и апатия. В общем, чувствовала она себя просто отвратительно. Минивэн был напичкан различным оборудованием для слежки, и даже одному человеку здесь было довольно тесно. Небольшая раскладушка давала возможность двум сотрудникам работать посменно, но, помимо этого, фургон мог предложить лишь минимум комфорта…

Живи мечтой, Чарльз. Живи мечтой.

Если Вон собирался следовать своему привычному распорядку дня, то через двадцать минут, когда наплыв посетителей схлынет, он должен переместиться в глубь закусочной, чтобы поработать. Он был на дружеской ноге с владельцами заведения, которые разрешали ему использовать одну из задних кабинок в качестве импровизированного офиса во время бесконечных поисков работы. Уже три недели прошло с тех пор, как Гибсон Вон потерял место в небольшой биотехнологической фирме, где занимал пост директора по информационным технологиям. В поисках новой работы ему не слишком везло, и, учитывая его послужной список, Дженн не ожидала здесь быстрых перемен…

Дэн Хендрикс, ее напарник, был первоклассным специалистом по наружному наблюдению. Неделю назад он проник в квартиру Гибсона и за полтора часа буквально напичкал ее аппаратурой для слежки. Инфракрасные видеокамеры с датчиками движения, разные «жучки» и прочее. Это дало возможность осуществить непрерывный видеоохват всей площади жилища и заодно понять, что ее хозяин довольствуется вполне скромной обстановкой и особыми излишествами себя не балует.

После развода он переехал в многоэтажный дом, где снял себе квартиру подешевле. В его гостиной стояли только подержанный стол из ИКЕА и деревянный стул. Никакого телевизора, никакой мягкой мебели, ничего. Спальня тоже выглядела вполне по-спартански. По-спартански, но безупречно: восемь лет в морской пехоте не прошли даром. Матрасная пружина и матрас лежали на полу, возле приземистого стола с лампой. Нелакированный комод со сломанной ножкой, которую он аккуратно починил. Никакой другой мебели не было. Внутренняя обстановка в стиле Франца Кафки.

Было трудно поверить, что в шестнадцать лет этот парень стал едва ли не самым востребованным хакером в Америке. Печально знаменитый BrnChr0m – предшественник современного, политически мотивированного движения хактивистов[2]. Подросток, из-за которого карьера тогдашнего сенатора Бенджамина Ломбарда едва не пошла под откос. Это он похитил электронные письма и финансовые отчеты сенатора за десять лет и передал все это в распоряжение репортеров «Вашингтон пост». Агенты ФБР арестовали Гибсона Вона прямо в школе и вывели в наручниках с урока химии. Дженн отыскала фотографию Гибсона. Снимок был сделан во время ареста. Несколько секунд она внимательно изучала его напуганное, но все же непокорное лицо.

Сейчас Вону всего двадцать восемь, но за плечами у него уже богатая событиями жизнь…

Опасения ФБР в отношении шестнадцатилетнего хакера вполне оправдались. Документы, которые «слил» Вон, лишь подтвердили это. Из них складывалась в деталях циничная и преступная картина расхищения фондов выборной кампании и тайного перечисления средств на счета банков на Каймановых островах. К хищению, как следовало из документов, был явно причастен лично Бенджамин Ломбард. Какое-то время казалось, что эти разоблачения возвестят близкий конец политической карьеры сенатора. Репортеры просто сходили с ума от мысли о том, что какой-то подросток, по сути, сверг могущественного американского сенатора. Всем нравилась история противостояния хорошего «Давида» и злого «Голиафа», даже если этот «Давид» по ходу дела нарушил ряд федеральных и государственных законов.

Во время его ареста Дженн еще училась в колледже. Она помнила, какие тогда разгорелись споры на тему о том, оправдывают ли поставленные цели такие средства. Абстрактное, благородное дерьмо, которое уязвляло ее практичную природу. Раздраженная тем, как много ее одноклассников видело в Гибсоне Воне цифрового Робина Гуда, она почувствовала некоторое облегчение, когда выяснилось что у BrnChr0m ничего не вышло…