Угрюмый дудочник - Андрэ Нортон

С началом войны население Бельтана сократилось. Людей не хватало, поэтому некому было посещать отдаленные поселения; они пустели одно за другим. Я много лет уже не был в крепости и сейчас очень смутно помнил, какой она была до войны.

Крепость располагалась на границе лавовой местности – опасной для передвижения территории. В далекие времена здесь, наверное, происходили бесконечные титанические извержения многочисленных вулканов, освещавших большую часть материка. Ветры постепенно сгладили поверхности вулканов, но и сейчас она поражала своей причудливостью. Позже эта местность превратилась в дикую мешанину обрывов и потоков, лабиринт острых, как нож, хребтов, скрывавших там и тут островки растительности. Говорили, что помимо геологических сюрпризов, здесь есть и биологические – звери из экспериментальных лабораторий, нашедшие идеальное убежище в этом забытом всеми углу. Правда, о них говорили, но никогда не видели. Тем не менее, их опасались и здесь никогда не выпускали из рук станнера.

Мы свернули с дороги на тропу, такую незаметную, что я не нашел бы ее без помощи Лугарда. Но он показал уверенно, как будто видел ориентиры в ярком свете солнца. Вскоре мы были далеко от заселенных мест. Я хотел поговорить, но не решался задавать вопросы: Лугард явно был занят своими мыслями.

Он найдет и другие изменения на Бельтане, менее заметные, чем покинутые поселения, хотя тоже значительные. Исчезли целые группы населения: сначала военные, затем ученые и техники. Оставшиеся неосознанно, а может, кое в чем и намеренно изменили направление своих исследований. Война шла далеко и не производила слишком больших потрясений в жизни колонии. Она была в сводках, в сокращении поставок и отсутствии новых специалистов, в растущем раздражении людей, которых отрывали от мирной науки и заставляли заниматься поиском новых способов убийства. Я слышал, что в секциях военных проблем намеренно затягивались работы. А пять лет назад произошел гневный взрыв недовольства ученых против командующего, приведший к взаимным угрозам. Но затем командующий отбыл по приказу, и Бельтан вернулся к мирному существованию.

Общее настроение у нас теперь пацифистское – настолько, что я сомневался, найдет ли Лугард место среди людей, не хотевших никаких перемен. Да, конечно, он здесь родился. Но, как и мой отец, рос в военной семье и не смешивался с кланами поселенцев. О крепости Батт он говорит, как о своей. Так ли это? Или его прислали сюда для организации нового гарнизона? Вряд ли это вызовет восторг на Бельтане.

Тропа настолько заросла, что мне пришлось подняться в воздух, держась над вершинами кустов. Если вслед за Лугардом действительно прибудет гарнизон, может, там найдутся механики, способные чинить наши машины? Они уже дошли до такого состояния, что поселенцы поговаривали об использовании вьючных животных.

– Поднимись выше! – сказал Лугард. Я покачал головой.

– Нет. Если хоппер развалится здесь, то мы сможем еще приземлиться живыми. Не хочу рисковать.

Он посмотрел сначала на меня, потом на хоппер, как будто увидел его впервые. Глаза его сузились.

– Какая развалина...

– Один из лучших, какой можно найти, – быстро ответил я. – Машины не ремонтируются сами, а технороботы заняты в лабораториях. С тех пор, как командующий Тасмонд улетел с остатками гарнизона, поставок не было.

Большинство хопперов пришлось разобрать на запчасти; а недостающее заменяем надеждой.

И вновь я встретился с его вопросительным взглядом.

– Так плохо? – негромко спросил он.

– А что такое «плохо»? Комитет решил, что в конечном счете это хорошо. Его членам нравится, что на планету перестали поступать приказы.

Партия фритрейдеров надеется на независимость и свободную торговлю. А тем временем ремонтные работы ведутся в первую очередь в лабораториях, остальное – разваливается. Но никто, ни один член Комитета, не хочет возвращения контроля извне.

– Кто руководит?

– Комитет... главы секций... Корсон, Аренс, Элси, Власта...

– Корсон, Аренс, да... А кто такой Элси?

– Он из Етхолма.

– А Ватсилл?

– Призван и улетел. И Праз тоже, и Барнтол. Вся молодежь. И кое-кто из самых умных.

– Корфу?

– Он... он покончил с собой.

– Что? – Лугард явно удивился. – Я получил письмо... – Потом покачал головой. – Оно долго шло... отсюда. А почему?

– Официальное заключение: нервное истощение.

– А что на самом деле?

– Говорят, он открыл нечто смертоносное. Его заставляли продолжать исследования. Он не хотел. На него надавили, и он побоялся, что не выдержит. Вот и позаботился, чтобы выдержать. Эта версия устраивает Комитет. Один из доводов против инопланетного контроля. Говорят, что они никогда больше не вложат оружия в чужие руки.

– У них и не будет такой возможности – нет подходящих рук, – сухо заметил Лугард. – И мечты о торговле им лучше тоже оставить. Распад Конфедерации уже рядом, парень. Каждая планета старается извлечь максимум из своих ресурсов и радуется, если на них никто другой не претендует...

– Но ведь война кончилась!

Лугард покачал головой.

– Формально, да. Но она разорвала конфедерацию на клочки. Закон и порядок... в наше время они не придут оттуда... – он указал худой рукой на небо над нами. – Ни для нас, ни для следующих поколений. Удачливые планеты, богатые природными ресурсами, еще одно-два поколения будут удерживаться в рамках цивилизации. Другие быстро покатятся вниз. К тому же появятся волки...

– Волки?

– Старое название агрессоров. Кажется, так называли хищников, охотившихся стаями. Их свирепость еще живет в нашей генетической памяти.

Да, будут и волчьи стаи.

– С Четырех звезд?

– Нет. Они пострадали не меньше нас. Целые планеты сожжены, поэтому остатки разбитых флотов и многие корабли не могут вернуться в родной порт.

Они превращаются в разбойников, продолжают вести жизнь, как и в последние годы, только сменив название – не отряды регулярной армии, а пираты.

Богатые планеты первыми подвергнутся нападениям... а также места, где они смогут основать базы...

Я догадался, зачем он вернулся.

– За вами прибудет гарнизон, чтобы защищать Бельтан?..

– Я хотел бы этого, Вир, хотел бы! – его искренность и хриплый голос тронули меня. – Нет, я получил государственную собственность в качестве пенсии и к облегчению казначея. У меня права на крепость Батт со всем содержимым, вот и все. А почему я вернулся... что же, здесь я родился и хочу, чтобы кости мои покоились в почве Бельтана. Теперь поверни на юг...

Следы старой дороги почти исчезли. Последствия одного-двух размывов почти уничтожили быстрорастущие лианы. Мы находились в местности со следами старых лавовых потоков и растительностью, хорошо приспособившейся к пустыне. Была середина лета, период цветения почти закончился, но тут и там все еще виднелся поздний цветок – маленький яркий флажок. На лианах висели зреющие желтые плоды. Птицы лакомились ими и дважды взлетали, испугавшись приближающегося хоппера.

Мы покрутились над обрывом и увидели перед собою Батт. Нельзя было найти лучшее место для крепости: часть горы удалена, на ее месте сторожевой пост. Он был организован сразу же после Первой Посадки, когда были опасения относительно туземной фауны, и должен был служить защитой на пути в дикую лавовую местность, хотя вскоре стало ясно, что необходимости в такой защите нет. Крепость служила штаб-квартирой Патруля, пока он располагался на планете.

Я посадил хоппер на площадку у главного входа. Двери оказались засыпанными песком и выглядели так, будто их заварили. Лугард неуклюже выбрался из машины. Он потянулся за сумкой, но я уже выгрузил ее. Судя по сумке, он путешествовал налегке, и если там нет никаких припасов... что ж, может, он передумает и захочет, пусть даже временно, погостить в нашей секции.

Он не запретил мне следовать за собой, просто пошел, держа в руках металлическую пластинку, которую я уже видел в порту. Подойдя к засыпанной песком двери, он долго стоял, глядя на крепость, как будто ожидал, что одно из разбитых окон откроется и его окликнут. Затем чуть нагнулся, всматриваясь в дверь, протер рукой ее поверхность, вложил пластинку в прорезь замка.

За последние годы я потерял веру в надежность и выносливость механизмов и поэтому ожидал разочарования. Но в данном случае я ошибся.

Конечно, последовали мгновения ожидания, но затем казавшаяся единой поверхность неслышно раздвинулась. Одновременно вспыхнул свет, и мы увидели длинный коридор с закрытыми дверями по обе стороны.

– Проверьте, есть ли продовольствие, – сказал я. Он повернулся, чтобы взять сумку, которую все еще нес я, улыбнулся.

– Хорошо. Входи и проверь...

Я принял приглашение, хотя и догадывался, что он предпочел бы остаться в одиночестве. Но я теперь знал жизнь Бельтана лучше его. Я лечу в хоппере, а он... он останется здесь совершенно один.