Метатеги - Владимир Гребнов

мессендж! – восхищенно щебечет Эбби и даже хлопает в ладоши. Руководитель искоса смотрит на нее, и та замирает.

– Я считаю, ваш долг как Хранителя Прототипов – вернуть сегодня мифу его истинную сущность, смахнуть с панорамы средневековья пыль времен. А если кратко – просто напомните присутствующим о том, что когда-то была плеяда писателей, благодаря которым мы продолжаем творить. Без лишней воды, емко и четко. Об этом я и говорил вчера по телефону.

Мириам нервно сжимает в руке рукопись. Взгляд ее блуждает по матрицам с компьютерной графикой, скользящей по стенам.

– Я могу узнать, в чем заключается проект «Круги на воде»? – спрашивает она.

– О, конечно! Простите за упущение, – спохватывается мужчина. – Наш проект – это голографическая визуализация всех творений Прототипов. Не в их первозданном виде, разумеется… – он немного думает, затем щелкает пальцами. – Не совсем так…  Это голографическая визуализация произведений М-Эпигонов, создавших свои творения на базе Канонов Прототипов. Извините за невольный каламбур. Думаю, вам лучше будет увидеть, тогда вы сразу поймете. К сожалению, я не обладаю временем. Нужно готовиться. Открытие через час. Эбби вам все покажет и ответит на любые вопросы. Она грамотная девочка. Можете на нее положиться.

– Спасибо, гуру, – хихикает девушка и берет Мириам под руку. – Пойдемте, выпьем кофе и поболтаем. Время еще есть.

***

Они располагаются в уютной комнатке с окном во всю стену. На полу ковер из галошерсти; у стены диван под архаику ренессанса. Мириам сидит в кресле, пьет ароматный кофе. Эбби напротив, что-то пишет в гаджете, кладет его на столик.

– Если вам что-то нужно знать, спрашивайте. Надеюсь, мои ответы помогут сориентироваться в обстановке и правильно выстроить речь, – говорит она.

– Да, собственно, даже не знаю, с чего начать, – признается Мириам.

Девушка внимательно смотрит на нее. О чем-то думает. Затем спрашивает:

– Скажите, вы часто выходите на улицу? Бываете на тусовках, приемах, творческих вечерах?

А она не так уж глупа, думает Мириам. Делает глоток кофе и говорит правду:

– Не так чтобы… А в общем, никогда.

– Я так и думала. Извините. Не в обиду. Просто обратила внимание, как вы смотрите вокруг… И ваша одежда…

– Что с ней не так?

Девушка ободряюще улыбается.

– Просто между нами. Хорошо?

– Хорошо.

– Видите ли, черный цвет и ткань не в тренде. Уже давно. Сейчас вам скажут, что это старомодно. Дело вкуса, конечно. Но сегодня предпочтительны светлые, нейтральные тона с игрой оттенков, с намеком на прозрачность. Что касается ткани, то ее давно заменили изыски, основанные на современных технологиях изготовления искусственных материалов. Все натуральное не в моде, все четкое стало неявным, все природное, извините… вульгарным. Человек не тот, каким кажется на первый взгляд. Он покрыт слоем галопластики и галокосметики как манекен на витрине бутрика.

– И вы тоже?

– Конечно, – кивает Эбби, – я тоже. На самом деле я гораздо старше и у меня три имени. Одно для работы, второе для дома, и последнее для всего остального.

– Почему вы мне это рассказываете? – спрашивает Мириам. – Потому что я выгляжу, как белая ворона?.. Понимаю. Я выгляжу жалко, и вы хотите меня успокоить. Только поверьте – мне плевать на все это. Я есть то, что я есть.

Эбби машет руками.

– Полностью согласна. Извините меня. Это такая щекотливая тема, но мне надо было сказать… Да, вы выглядите эпатажно по современным меркам, слишком интимно, слишком натурально. Выставляете себя напоказ в мире, где ничего натурального не осталось. И творчество здесь не исключение…

– Вы так говорите, будто сожалеете об этом.

– Ничего такого. Просто констатирую. Мне надо было с чего-то начать, чтобы перейти к парадигме современного искусства. Возможно, я начала не с того конца. Еще раз извините.

 Мариам вдруг широко, открыто улыбается. Дотрагивается до ее руки.

– Мне кажется, вы сказали больше, чем хотели. Что-то мне подсказывает, что вы моя ровесница. По крайней мере, я хочу так думать. Продолжайте, пожалуйста.

Эбби смущенно смотрит в чашку, где недавно был кофе.

– У нас не так много времени, – говорит она. – Я еще должна вам показать какой-нибудь галопротатип. Поэтому постараюсь in brevi, так сказать…

Достает галосигарету, затягивается, размышляет, смотрит сквозь Мириам и затем продолжает.

– Все началось с Вечного Двигателя. Как это часто бывает, однажды забытое старое вернулось в наш мир. В какое-то время появились философские течения, использующие понятие «замкнутого цикла». В двух словах суть их заключалась в том, что если что-то создано и принято, как фундаментальное, каноническое, совершенное, оно само по себе является системой, замкнутой на себе. К нему нельзя ничего прибавить, от него ничего нельзя отнять. Это что-то назвали Прототипом, а его символом стал Вечный Двигатель – как нечто, пребывающее в самодостаточном состоянии. Очень быстро идея Прототипа перекинулась на все сферы человеческой жизни. На культуру, искусство и творческую деятельность в частности. В литературе, например, в роли Прототипов выступили великие писатели прошлого. Их произведения сегодня называют Канонами Прототипов…

– А я Хранитель Прототипов, у которого самая большая библиотека их Канонов, – усмехается Мириам. – Это прелюдия, надеюсь?

– Просто освежила в памяти. Больше для себя, – кивает девушка. – Теперь перейдем к главному. Получилось так, что расцвет и внедрение идеи Прототипа как раз совпал с кризисом культурной парадигмы метамодернизма. Переживая массу новых ощущений, он увяз в огромном количестве смыслов, которые зачастую противоречили друг другу. «Человек – это животное, висящее в паутине смыслов, им же сотканной». Знаменитое высказывание Макса Вебера превратилось в насмешку скованному по рукам и ногам человечеству. Именно тогда возникла идея убрать все смыслы вообще, избавиться от них, как от чего-то лишнего. Сконцентрироваться только на ощущениях…

– Иными словами…

– …интерпретировать Каноны Прототипов, используя современные инструменты, основанные на цифровых технологиях и творческом видении М-Эпигонов. Со школьной скамьи талантливый ребенок выбирает себе Прототип по душе и посвящает ему всю свою жизнь, интерпретируя его Каноны. Он всегда в поиске новых ощущений, новых форм проявления, которые накладывает на неизменную матрицу Канона. У одного Прототипа могут быть десятки, сотни тысяч М-Эпигонов. Каждый из них стремится быть первым в уникальности передаваемых ощущений. Вы можете себе представить, какая между ними идет борьба? В хорошем смысле, разумеется. Вот это и есть культурное наследие, которое мы получили. Настоящий квазимодернизм.

Глаза Эбби выдают эйфорию чувств, но голос ее звучит неуверенно.

– Из того, что вы поведали, я пока