Выстрелы с той стороны - Александр Ян

— Бегом, бегом! — опустив стекло, орет Саша из-за руля. Мальчик подхватывает пакет, Виктор — мальчика, все впихиваются на заднее сиденье, она следом, машина рвет с места раньше, чем она успевает захлопнуть за собой дверь.

— Ты почему сразу не стрелял, шнарант?[2] — спрашивает Виктор.

— Так я подумал — одной пулей такого старого не свалю, — спокойно объясняет мальчик, расстегивая куртку под пальто. Левая рука у него работает плохо, и он сует пакет в сторону: — Лида, подержи… Его отбросит и он убежит. И пиши пропало тогда.

— Да ничего бы не пропало, — зло говорит Виктор. — Лида, брось эту дрянь на пол. Пропало бы, если бы он тебе хребет сломал. А так мы бы уходили по плану Б.

— Не сломал же. Вечно ты ворчишь, дядя Миша.

Почему он называет Виктора дядей Мишей?

— Зато теперь, — на лице мальчика выступил обильный пот, — можно уходить по плану А. Легально. С песнями и плясками. Дадэскрэ родэнас коли мануша…![3]

— Братец, — Саша косится в зеркало заднего обзора. — Я понимаю, что у тебя боевая эйфория и все такое, но…

— У него не боевая эйфория, друг мой. — Виктор скалится. — У него болевая. Эней! Энеище! Рёма-корова! Смотри на меня! Смотри, держись!

…Черт! Которая из этих ампул — адреналин? А которая — глюкоза? Ее предупреждали: гипогликемия, у бойцов такого уровня после драки сахар на пределе, до обморока… Но сначала — адреналин.

Вот эта…

Ампула щелкает в гнезде инъектора, сжатый воздух шипит, выжимая адреналин в вену, сереющие губы мальчика обретают более-менее нормальный цвет.

— Что с ним?

— Пока я вижу только пороховой ожог и довольно приличный ушиб, — Вик накладывает медицинскую салфетку, опускает задранную майку напарника, застегивает прожженную куртку. — Ты. Должен. Был. Стрелять. Сразу.

— Он. Бы. Ушел, — так же отрывисто шепчет мальчик.

— И черт с ним! — рычит Саша из-за руля. — Приоритеты у нас другие.

— Это мне решать.

— Нет, братец, — резко говорит Саша. — Пока Ростбиф твой «папа», это решать ему.

— Мы не на задании, — вяло возражает юноша. Эйфория прошла, осталась просто боль.

Инъектор снова шипит, на этот раз впрыскивая в кровь раствор глюкозы.

— Выкинешь такое на задании — отстраню навсегда, — Виктор поворачивается к Саше. — Вон подходящий мусорный бак, снитчей нет. Лида, тебя не затруднит…?

— Нисколько, — она вымучивает улыбку, поднимает с пола тяжелый пакет и, когда Саша притормаживает у мусорного бака, выбрасывает пакет туда. В отделение для органических отходов.

Через пять минут машина останавливается у Площади Восстания.

Саша вынимает из багажника чемоданы.

Мальчик перебирается на переднее сиденье.

Вик — за руль.

Ничего не случилось. Просто друзья подбросили до вокзала пару, которая отправляется в свадебное путешествие.

Глава 6. Небесная справедливость

Ipsa se fraus, etiamsi initio cautior fuerit, detegit.

Лех Курась, псевдо Юпитер, вёл на удивление размеренную жизнь. Как «хозяин» транспортного узла, он был «на свету», то есть жил легально и даже по настоящим документам. Агентство по торговле недвижимостью было отличным самоокупающимся прикрытием: у Курася на балансе всё время находилось около полутора десятков пустых квартир в разных концах Европы. Квартиры ожидала перепродажа, и в них можно было поселить кого угодно на недолгий срок, а когда возникнет опасность — перебросить.

Всё поведение этого худощавого шатена сорока пяти лет сигналило: вот он я — чист, непорочен и весь на виду. Антон многого не знал о работе оперативников подполья — впрочем, работа оперативников СБ, наверное, ничем не отличалась. Но главное, чего он не предполагал — это непроходимой скуки. Они следили за Курасем несколько дней, выясняя его расписание, и это было все равно что несколько дней смотреть на часы, сверяя работу механизма. Рутина.

— Обычное средство борьбы с наблюдением, — сказал Эней, когда Антон ему пожаловался. — Для стационарников. Все свои нелегальные действия вписать в деловой день. Чтобы снаружи не разобрать было, что тут что — и есть ли вообще что-то. Ещё устоявшиеся привычки хороши. У Юпитера давно всё налажено — его текущие контакты мы так не засечем. Но для того, чтобы понять, что он задёргался, нужно знать, как он ведёт себя, когда не дергается.

Он подумал и добавил:

— Знаешь, как называется оперативник, который следует стандартным схемам? Мертвец. Точно так же называется оперативник, который стандартных схем не знает.

— Дун лэ[5], — согласился Антон.

Но для того, чтобы понять, что сделает идеальный механизм, когда в него попадет песчинка, нужно было незаметно подсунуть в этот механизм датчик. С рабочим узлом связи оказалось просто: огромный офисный комплекс на Малаховской убирали в 7-30 и 19–30 две смены уборщиков. Жёлтую форму попросту купили в магазине спецодежды, эмблемы срисовали и под трафарет набили акриловой краской — если присмотреться, видно, что не термопечать, но кто будет присматриваться? В рабочее время офис не охранялся, так что Игорь с Антоном совершенно спокойно в утренние часы уборки зашли, поставили на стационарный узел связи микрофон и вышли. Труднее было прицепить «жука» самому Курасю: тот наверняка проверялся. В «кладе имени Ростбифа-Каспера» были подходящие «клопы» — достаточно слабые, чтобы стандартные сканеры их попросту не заметили. Но такие «клопы» требовали, чтобы приемник находился очень близко. А главное — при тщательной проверке их все равно обнаруживали, поэтому подсадка непосредственно на Курася предполагала или снятие «клопа» в течение дня, или переход к решительным действиям в том же промежутке времени.

Сама подсадка прошла как по нотам: в кафе офисного комплекса, где господин Курась каждый день ровно с 16–40 до 17–00 то ли полдничал, то ли ужинал, в очередь к кассе за ним встал долговязый молодой человек, судя по надписям на цветастой майке — немецкий мототурист. Курась еще и рассчитаться не успел, как его пиджак оказался оборудован «жуком». Теперь оставалось только пролететь над гнездом и уронить туда кукушкино яйцо.

— Ну что ж, пускай;В том и забава, чтобы землекопаВзорвать его же миной; плохо будет,Коль я не вроюсь глубже их аршином,Чтоб их пустить к луне; есть прелесть в том,

Когда две хитрости столкнутся лбом! — распевал юный техник, налаживая качество звука в маленьком фургончике какой-то цветоводческой фирмы, сдававшей в неходкие дни лишние грузовики в прокат. Надо ли говорить, что Антон любил Шекспира?