Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили (СИ) - Флоренская Юлия

В общем, бесим мы его неимоверно, только он виду не подаёт, добреньким прикидывается. И исподтишка бьёт, исподтишка. Сначала контрольные наши не засчитал, хотя лично Кагата у нас умница и отличница, а я своё раздолбайство искореняю путём приобретения чугунной задницы и усиленной зубрёжки формул.

Теперь болото ему в сад превратить, видите ли, приспичило.

Я уже пыталась убиться о талмуд по магическому природоведению из чувства своей полной никчёмности, честно. Кагата в последний момент спасла.

А сейчас куратор, видимо, решил прикончить меня быстродействующим ядом своей надменной улыбки и закрепить результат пронзающим навылет взглядом.

Кагата заживляла мои раны плодами устного народного творчества. То есть сплетнями.

– Говорят, едва он в нашу академию перевелся, как принялся паясничать, – жизнеутверждающе шептала она. – Что значит паясничать? Ну, смотри. Деус Ним выбирает жертву – это раз. Парень, девушка, неважно. Деус Ним кормит жертву мороженым. Непременно клубничным. Непременно в приватной обстановке. Это два. Деус Ним замахивается на жертву – там же, в укромном уголке. Это три. И-и-и-и…

Она до безобразия затянула своё «и», после чего придвинулась ко мне вместе со стулом.

– И целует.

– Что? – ошеломленно переспросила я.

– Це-лу-ет! – по слогам выдохнула она мне в ушную раковину.

Я в изумлении отстранилась.

– Псих?

– Больше тебе скажу. Маньяк! – рассмеялась Кагата.

Наши с профессором взгляды встретились и даже как будто друг о дружку споткнулись. Едва ли этот выбритый, лощёный материал для сплетен отвечал моим представлениям о маньяке.

Визуальный контрудар лишил его равновесия и привёл в замешательство, вызывая непроизвольные лицевые конвульсии. Кривизна ухмылки не по канону. Дёргающийся глаз. Пылающие кончики ушей. О, да это прогресс, доложу я вам!

Если хочешь преуспеть, демонстрируй уверенность. Работает стопроцентно. Блефовать разрешается.

Поднабравшись этой самой уверенности, я уставилась на Деуса Нима с нескрываемым триумфом.

Так-так, товарищ пожиратель ресурсов. Вот Нойте и открылись пикантные подробности вашей личной жизни. Жаль, правда, что с таким опозданием.

Наверное, всему виной моя крайняя нелюдимость. Это Кагата у нас не пропускает ни единого светского раута, где рождаются и процветают всевозможные слухи. А я… Что я? Как истинная зануда и тихоня-затворница, я каждый вечер плетусь к себе домой, чтобы завалиться спать.

До «спать» мне оставалось чуть меньше пяти часов. Изнемогая под прессом новой информации, я извлекла из рюкзака свою любимую эмалированную кружку с трёхцветным рисунком леса на белом фоне и обмотанной шпагатом ручкой.

Кружка звякнула о стол практически без моего участия. Я занималась тем, что гипнотизировала одного обитателя факультетской экосистемы (вид – профессор, подвид – злой), поэтому не заметила, как ёмкость наполнили. Весьма ароматным чаем наполнили, между прочим, с брусникой, листочками смородины на дне и привкусом имбиря.

Я отхлебнула на автомате, закашлялась, пришла в себя и разорвала с куратором зрительный контакт.

Кагата таращилась то на меня, то на лесную кружку с суеверным трепетом.

– Ты это как сейчас провернула? – пролепетала подруга.

– Что провернула? – не поняла я.

– Чашку наполнила. Она пустая была – и бац! Вода, листочки, ягоды… Вот это всё.

– А разве официантка только что не проходила?

– Не было ее, не было! – зашептала Кагата с видом заговорщицы, раскрывшей страшную тайну. – Так что тут одно из двух: либо твоя чашка – магический артефакт, либо сама ты – ведьма.

– Да ну, – отмахнулась я. – Еще чего. Какая из меня ведьма? Мне бы для начала с болотом разобраться…

Заподозрив в проделках Деуса Нима (фокусник несчастный), я вскинула голову, чтобы испепелить его взглядом. Но негодника и след простыл. Отвлёк – и смылся. Славная тактика!

Блюдо, что мне причиталась, я проглотила, глазом не моргнув, хотя габариты у него были приличные. Студенческий организм, истощённый теорией и практикой, знаете ли, требователен к обилию пищи. Фигуру мы не блюдём, крошечные порции с низким содержанием калорий выглядят для нас как насмешка.

Чем больше трудишься, тем лучше надо питаться. Закон.

– Ну всё, отчаливаю, – с набитым ртом объявила я. И, наскоро мазнув пальцем по гладкому экранусерк-ри, проверила входящие. Пять социальных сетей, парочка запылившихся контактов в списке номеров – и никаких оповещений, помимо рекламных. Правильно, это ж отшельница Нойта, которая из сообщений получает только знаки свыше.

Ладно, пора домой.

Ветер снаружи был образцовый, зазеваешься – и остатков мозга лишишься: через уши выдует. А у меня и так с вышеупомянутым органом не складывалось. Голова к вечеру начинала гудеть, тяжелела и клонилась, к чему придётся. Подушка? Прекрасно. Надгробный камешек? Смиримся, вздремнём.

Я шла мимо кладбища, сражаясь с желанием завернуть под сень шелестящих деревьев и улечься под кустиком. А мимо, в сантиметрах пяти над трассой, бесшумно скользили чистенькие сверкающиефет-фатына две персоны и четырехместныеферри-фаты. Прокатиться бы, да удовольствие дорогое, а денег кот наплакал. Студенты народ, в основной массе, бедный. Вот и приходится на своих двоих топать.

Очередной искристый день лета был на исходе. Где-то в отдалении шептались волны прозрачного моря Тэсо. И пока небо меняло краски, перетекая из яркого голубого в пепельно-розовый, загорались синеватые лантерны на вершинах куполов и фонари вдоль дорог – бледные, как зелёное бутылочное стекло.

Упругий ветер счёл мою спину парусом яхты и дул, попутный, до самого порога.

У порога поджидал сокурсник. Обычные люди меня на дух не переносят, но везде бывают исключения. Одно из исключений – этот безобидный увалень, Ро Тондий Дэш.

– Жду, жду. А тебя всё нет, – объяснил он, алея пухлой физиономией и переминаясь с ноги на ногу, словно под подошвами у него не земля, а раскалённая жаровня. – Волновался. Спасибо за конспект, – добавил он, протягивая мне тетрадь, которую я давала ему на прошлой неделе. – Не пригласишь на чашечку?

Хм, похоже, не такой уж безобидный, как было заявлено. В кавалеры набивается? Что ж, есть у нас одно средство от непрошеных кавалеров.

«Инычужи, код красный. Повторяю, код красный, – в мыслях воззвала я. – Всем быть наготове!»

– С радостью бы пригласила, – расплываясь в максимально дружелюбном оскале, проговорила я, отпирая дверь перед носом Ро Тондия. – Но мой парень вряд ли одобрит.

По ту сторону, в сиянии люстры, нам навстречу раскатилась тень высокого мужчины идеальных пропорций, атлетического телосложения и томной глубины глаз. Он был весь словно переливы живой воды и, на первый взгляд, казался сотканным из света.

Ро Тондий увидел его, нервно сглотнул и попятился.

– Ну здравствуй, дорогая. Поздно ты сегодня, – проговорил мужчина. И голос его звучал как медный колокол, как гром небесный.

От этого грома дрогнули стёкла, этнические подвески на люстре и поджилки Ро Тондия Дэша. Но прежде чем незваный визитёр унёс ноги, случилось ещё кое-что. Незапланированное.

Указанный красавчик, будучи в разы привлекательней куратора, ухватил меня за руку, притянул к себе с гибкостью, несопоставимой с человеческой. И без отлагательств пленил мои губы своими.

Всё моё внутреннее существо возопило от ужаса. В ушах воцарился звон. В глазах – мрак. Однако это не помешало бабочкам оккупировать непредназначенные для них места. В частности, мой живот.

Что я, что Ро Тондий – оба были огорошены, сбиты с толку и лишены почвы под ногами. И если одногруппник мог удариться в бегство (что и сделал, очень мудро с его стороны), то мне подобная роскошь была недоступна при всём желании.

Глава 2. Ещё более странное поведение Инычужей

Каюсь, увлеклась. Даже на цыпочки привстала. Ибо целовался гад фантастически.