Большая кража - Элмор Леонард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Боб Роджерс-младший рассчитывал, что Райан сразу же подойдет к его пикапу. Не заметить машину с надписью белыми буквами на зеленой дверце: «РИТЧИ ФУДС ИНКОРПОРЕЙТЕД, ЖЕНЕВА-БИЧ, МИЧИГАН» — было просто невозможно. К его удивлению, Райан, спускаясь с крыльца участка, оглядывался вокруг, рассматривал деревья и улицу. Боб-младший сидел, высунув локоть в окно. Когда Райан подошел к машине, Боб поправил соломенную шляпу, повыше отогнул поля, надвинул ее на глаза и положил руки на руль. Райан открыл дверцу и вопросительно посмотрел на Боба. Тот спросил:
— Подбросить тебя куда-нибудь?
— Ну, типа того. Ты ведь на север собрался?
— Это ты верно заметил, — согласился Боб-младший. — А тебе, парень, надо на юг. Полторы сотни миль — и ты в Детройте.
— Я, вообще-то, хотел забрать свои вещи.
— Обойдешься без барахла. Все, что тебе сейчас нужно, — это билет на автобус. А еще проще — иди на ту сторону улицы и голосуй.
Щурясь на солнце, Райан бросил взгляд вдоль улицы. Осмотрел выстроившиеся в линию дома с магазинами на первых этажах и припаркованные под углом к движению машины. Потом снова обернулся к Бобу-младшему:
— Сигареты не найдется?
— Никак нет.
— А что это за квадратная хреновина торчит у тебя из кармана?
— Просто квадратная хреновина, и все дела, — ответил Боб-младший.
— Ну ладно, до скорого, — сказал Райан, хлопнул дверцей и пошел вдоль улицы по тротуару.
Боб-младший смотрел ему в спину. Он дождался, пока Райан дойдет до перекрестка, после чего, одним пальцем переключив рычаг коробки передач, направил машину вслед за ним. Поравнявшись с Райаном, Боб-младший сказал:
— Эй, парень, наш разговор еще не окончился. — Проехав еще немного, он остановил пикап. — Я кое-что хочу тебе сказать.
— Валяй.
— Подойди-ка ближе, я не собираюсь кричать. — Боб-младший положил воскресную газету рядом, а сам, перегнувшись через пассажирское место, выглянул в правое окно пикапа.
— Ну что? — спросил Райан.
— Слушай, те две недели, что ты прожил вместе с бригадой, нам с тобой беседовать особо не приходилось, так?
— Не приходилось.
— Правильно. А это значит, что ты совсем меня не знаешь.
Райан неопределенно-выжидательно покачал головой.
— Мы, приятель, не беседовали с тобой не потому, что ты этого не хотел, а потому, что мне это было ни к чему, — сказал Боб-младший. — Зато теперь я кое-что тебе скажу. Езжай отсюда домой. И сделай одолжение — побыстрее, тебе же лучше будет. Хоть ты и не белый человек, но, по крайней мере, похож на белого, так что послушайся моего совета.
Райан по-прежнему молчал и пристально смотрел на собеседника — высокого, крепко сбитого мужчину в ковбойской шляпе, надвинутой на глаза. Этот цепной пес с громадными лапами превосходил Райана весом фунтов на тридцать, а жизненным опытом, вероятно, лет на десять. «И при этом, — вдруг пронеслось в голове у Райана, — у него, наверное, совершенно детский белый лобик». Он никогда не видел Боба-младшего без шляпы. Наверное, и в постели ее не снимает.
— Ты больше у меня не работаешь, — продолжал Боб-младший. — Так что я прекрасно понимаю: по закону ты имеешь право поступать так, как тебе вздумается. Но я постараюсь тебя убедить, и у меня есть для этого один аргумент. Понимаешь, о чем я?
«Черт возьми!» — подумал Райан, а вслух сказал:
— Не понимаю. Что за аргумент?
— Лу Камачо. — Боб-младший сделал многозначительную паузу. — Сломать челюсть бригадиру на глазах у его подчиненных — это тебе не шутки. Как только он узнает, что ты все еще здесь, он устроит так, что ты получишь нож под ребро и рта раскрыть не успеешь.
— Об этом я как-то не подумал, — сказал Райан.
— Такое сплошь и рядом бывает. И если это случится, мне придется валандаться с шерифом, а то и с полицией штата столько времени, что огурцы будет не вывезти с полей до самого Рождества, — сказал Боб-младший. — Понимаешь, к чему я все это?
Райан кивнул.
— Про огурцы я тоже как-то не подумал.
— Из-за них тебя сегодня и освободили, — пояснил Боб-младший.
Райан опять кивнул:
— Понимаю.
Боб-младший пристально посмотрел на него и чуть повысил голос:
— Ни хрена ты не понимаешь, но я тебе все объясню. Слушай внимательно: «Ритчи Фудс» нанимает тебя и таких, как ты, в это время года, потому что «Ритчи Фудс» солит, маринует, консервирует и продает огурцы. И корнишоны, и для гамбургеров, и всякую маринованную мелочь. Их раскладывают по банкам и отправляют покупателям. Но проблема, парень, в том, что мы продаем в банках не огурцы, а маленькие огурчики. Большие огурцы тут не годятся. Их нужно собрать до того, как они вырастут. А если я буду просиживать штаны у всяких там следователей или, упаси бог, в судах, то эти кретины ни хрена не соберут вовремя. Теперь понимаешь?
— Значит, так: чем быстрее я заберу свои шмотки, тем быстрее меня здесь не будет. — С этими словами Райан обезоруживающе улыбнулся. — Так почему бы тебе не подбросить меня до лагеря? Если, конечно, тебе по дороге.
Боб-младший покачал головой, давая понять, каких трудов ему стоит общаться с Райаном. Наконец сказал:
— Черт с тобой, садись в машину. Но с одним условием: забираешь свое барахло и проваливаешь. Идет?
— Да, сэр, — с ухмылкой ответил Райан. — Большое спасибо.
По дороге Райан просмотрел первую страницу воскресного приложения к газете: комиксы про Дика Трейси. Саму газету Боб-младший так и не позволил ему раскрыть; по его словам, он купил ее самому мистеру Ритчи. Райан, впрочем, и не настаивал. Ехать было совсем недалеко: свернуть налево с шоссе и проехать миль шесть по местной дороге в сторону Женева-Бич. От поворота до Женева-Бич оставалось и того меньше — какая-то пара миль. Там шоссе заканчивалось, упираясь в берег озера Гурон. Райан думал, что Боб-младший высадит его у поворота и поедет в Женева-Бич, но, к его удивлению, тот свернул на узкую гравиевую дорогу, ведущую к лагерю. По этой извилистой дороге Боб-младший ехал, почти не сбавляя скорости, и, чтобы не оказаться в кювете, ему пришлось полностью сосредоточиться на дороге. Райан ничего против этого не имел. «Пусть ковбой покажет, на что он способен», — подумал он. Сам Райан чувствовал себя великолепно. После недели в Холденской тюрьме даже раскинувшиеся на обе стороны дороги огуречные поля выглядели райскими садами. Можно было успокоиться и расслабиться. Приедет, помоется, соберет шмотки — и назад на шоссе. Если повезет, часам к пяти уже будет в Детройте. Райан стал думать о том, чем займется, когда вернется домой. Прежде всего примет горячий душ и как следует поест, а потом выберется куда-нибудь и попьет пива. Или просто завалится спать. Неплохо для разнообразия выспаться в настоящей постели.
Впереди показались дома для сезонных рабочих. Лагерь напомнил Райану одну фотографию в журнале «Лайф» заброшенной военной базы времен Второй мировой войны — такие же покосившиеся казармы-бараки, душевая и туалеты вокруг центральной площадки, вытоптанной множеством ног. Серые стены явно перестояли срок, отпущенный им при строительстве. Окна — либо забиты досками, либо выбиты и зияют как пустые глазницы. Довершали картину старые газеты и конфетные фантики в траве, пробивающейся у самых стен. «Странное дело, — подумал Райан, — ни одного ребенка». Обычно в лагере полно детей. Как раз взрослых днем не видно: почти все работают в поле, зато дети бегают повсюду. Всего в этом сезоне приехало восемьдесят семь семей, а детей, казалось, было несколько сотен. Куда же они все подевались? Райан вспомнил, что сегодня воскресенье. Наверное, пошли на мессу или готовятся к ней, а может, сбежали в лес.
Так оно и было. Райан увидел людей, направляющихся от лачуг к вязам слева от дороги. Приезжавший в воскресенье священник всегда устанавливал складной алтарь (явно сделанный из карточного столика) в тени вязов. Свой «олдсмобиль» он оставлял на обочине дороги и там, за машиной, переодевался. Тем временем несколько женщин накрывали карточный столик белой скатертью и выкладывали на него распятие и молитвенник.
— Приехали, — сказал Райан.
— Тебе куда?
— К сараю.
Затормозив, Боб ухмыльнулся, поглядев в зеркало заднего вида.
— Холостяцкая казарма, значит? Ладно, иди, только не забудь, о чем я тебе говорил.
Ни сказав ни слова, Райан вышел и направился к сараю. За его спиной зафырчал мотор пикапа, но затем, судя по звуку, снова смолк. Райан не оглянулся — довольно с него этого цепного пса, теперь он может забыть о Бобе-младшем раз и навсегда. Райан открыл дверь и вошел в сырое, пропахшее плесенью помещение. Когда-то здесь хранили инвентарь или инструменты; теперь земляной пол был застелен старыми газетами, на которых валялись джутовые циновки и соломенные тюфяки. В этой части барака, отделенной от остальных помещений тонкой перегородкой, они жили втроем. Теперь эта, с позволения сказать, комната переходила в полное распоряжение Билли Руиса и Фрэнка Писарро. Райан обрадовался, обнаружив, что их обоих нет.