Море прошлого - Александр Малетов

– Приготовиться к введению режима «Тишина»! – команда раздалась после ужина, когда многие уже готовились к отбою.

– Все идём в свои отсеки, на свои боевые посты! – через минуту после команды по кораблю в отсеке раздался голос командира отсека. – Старшина, готовь отсек.

Дима вышел из каюты с помятым лицом – успел за считанные минуты после ужина уснуть. Ещё в базе говорили, что будет замер шумности, но как обычно произошло это внезапно. Он встал у спуска на нижнюю палубу, посмотрел на неспешные движения внизу, и стал давать команды на отключение обогревов. Впереди их ждали бессонные часы – замер длился продолжительное время.

– У нас позасыпают на постах, – он стоял с командиром отсека на средней палубе, с верхней палубы ещё доносился какой-то шорох, а на нижней уже воцарилась тишина.

– Значит, точно замер пройдём, – командир отсека выглядел бодрым, по тревоге всё равно шло время его смены, так и так он бы не отдыхал. – Дим, пойдём на связь, там посидим.

Так тихо в отсеке редко бывало – либо сновали туда-сюда люди, либо что-то работало из механизмов. А сейчас они сидели вдвоём на проходной палубе, железо вокруг молчало, можно было даже услышать тихий голос ламп дневного освещения, которые прятались в своих пластиковых чехлах. Из отсека в отсек никто не переходил, поэтому казалось, что на всём корабле живут только они.

В этот раз замер длился три часа. Все эти три часа была абсолютная тишина – наверное, если бы приложились ухом к борту, то можно было бы услышать каких-нибудь рыб. Кто-то спал на своих боевых постах, кто-то книгу читал, кто-то, может быть, даже переговаривался. Они с командиром отсека за эти три часа проронили не больше десяти фраз – сухих, коротких, тихих, неприметных. Он думал о доме – мысли были разные, странные, безумные. Эти мысли в его голове сталкивались друг с другом, и ему даже в какой-то момент показалось, что вокруг настолько тихо, что можно услышать его мысли. Всегда тяжело, если кто-то ждёт на берегу, потому что не знаешь, что на том далёком берегу происходит. А когда ещё и слышишь от командира боевой части весёлые фразы: «Ближайший берег под нами», то совсем невесёлые мысли взамен можно получить в голове. Он блуждал в лабиринте своих мыслей, набредая на одни лишь тупики, хотелось выключить голову, забыться, отречься от разума. Хотелось, чтобы тишина вокруг закончилась.

Режим «Тишина» всегда заканчивался резко – только прозвучит команда, тут же жизнь встаёт и бежит в курилку, каюты, гальюны, будит вентиляторы, обогревы. Тишина обрывается очень быстро.

Третья сигарета. За окном светлее. Нужно вставать. Один в квартире. Так было не всегда. Теперь один. На кухню по холодному линолеуму. За горячим кофе. Воды в чайнике на две кружки. Пора умыться. Вода холодная. Сразу взбодрился. Есть не хочется. Ещё одну сигарету. На кухне окно. Высоко. На улице редкие прохожие. Который час? Начало седьмого. Включил телевизор. От кружки пар. Тепло разлилось внутри. Звук от телевизора мимо. Только картинка. Канал за каналом. Ничего интересного. Время бежит. Пробегает мимо. На кухне один. Других не было. В этой кухне. Не было никогда.

Они возвращались в базу. У командира дивизиона практически вся швартовая команда забрала свои мобильные телефоны – их сдавали перед каждым выходом в море. Он был старшиной швартовой команды и теперь подгонял всех к выходу наверх. Но подгонять было лишним – каждому хотелось быстрее собраться и выйти, каждому хотелось первым глотнуть воздух родной базы, каждому хотелось включить телефон и позвонить, услышать родные голоса. В рубке возле верхнего люка было не протолкнуться – стояли обе швартовые команды, кто-то стоял смятым полукругом у трёхлитровой жестяной банки, повешенной на ограждение выдвижных, и дымили. Он поднялся последним из своей швартовой команды. С мостика сошёл командир боевой части:

– Дима, веди всех в шестнадцатую, но на палубу не подниматься без меня, – сказав, он тут же развернулся и пошёл обратно на мостик.

Часть швартовой команды уже перебралась в шестнадцатую, чтобы не толкаться и не мозолить глаза. Он передал слова комбата, стоявшим в рубке, и сам пошёл туда же. Пробираться в зимнем костюме и надетом поверх него спасательном жилете не очень-то и удобно – протискиваешься в проходы боком, постоянно за что-то зацепляешься. У двери в шестнадцатую как всегда лежал сложенный трап, расстояние, в которое нужно протиснуться едва ли составляло полметра. Он нырнул вперёд ногами, держась за какие-то трубопроводы над входом. В шестнадцатой был спёртый солёный воздух и не было включено освещение, свет в неё падал от открытого люка, ведущего на корпус. Все сидели кто где, подложив под себя жилеты, достав телефоны. Он прошёл до самого люка – на его срезе встречал свежий ветер. За откинутым люком, оперевшись на рубку, сидели двое – оба Сани, гидравлист и трюмный. Каждый из них разговаривал по телефону, смотря в разные стороны. Они уже подходили к базе – за кормой остались боны. Он тоже достал телефон и трясущейся от перенапряжения рукой включил его. Но сеть никак не ловилась. В шестнадцатой появился голос комбата: «А ну повыпрыгивали жабами наверх и начали готовить швартовые!». Он спрятал телефон во внутренний карман, оба Сани последовали его примеру и тут же встали. Из люка на палубу поднимался личный состав швартовой команды, сверкая на зимнем солнце ярко-оранжевыми жилетами.

– Что стоим? Все в корму, в колонну по одному! – комбат достал сигарету и прикурил её, попутно бросив взгляд назад, на рубку, не видно ли с мостика. – Дим, встаём левым бортом, готовьте швартовые, – уже обычным голосом добавил комбат.

На улице был декабрь месяц, температура была похожа на минус пятнадцать, они все работали слаженно, быстро, подпинывая тормозящих, перемежая обычные разговоры выкриками матом. Рядом с ними стоял улыбающийся комбат, который вставлял свои редкие и едкие реплики. Пришвартовались на удивление быстро, перетягивать не нужно было. Тут же всех погнали на пирс – там уже стояли другие экипажи и начальство из дивизии и эскадры. Комбат убежал первым, а Дима замыкал швартовую команду. Перед спуском в шестнадцатую он достал телефон. Было одно новое сообщение: «Привет! С приходом в базу тебя! Мне Тима привёз пропуск, но встретить тебя не смогу, потому что не знаю, как приехать. Буду ждать тебя дома». Внутри у него сразу как-то стало противно и грустно, захотелось даже закурить, хотя всю боевую не курил. Он засунул телефон обратно, спрыгнул в шестнадцатую, скинул в ней свой жилет, и смешался на выходе из неё с экипажем, который спешил на построение.

Вторая кружка кофе. Дыма уже много. Полсигареты об стекло. Пора на работу. Линолеум не такой холодный. В шкафу две вешалки. На них костюмы. Непривычная белая рубашка. Галстук, который нужно завязывать. Завязали в магазине. Главное не развязать. А то тогда не в чем. Туфли нужно почистить. До блеска. Потом опять на кухню. Кофе допить. Солнце в окне. Весь день будет солнечно. Шею немного давит. Это всё галстук. Было так тихо. И так одиноко. И так спокойно. А на улице они. И много.

Запись 02.

Как его зовут вы сказали? Дмитрий? Ммм, я даже не знал. Просто знал на лицо этого странного соседа. Ммм, мы никогда не разговаривали, поэтому и не знал его имени. Но узнать теперь смогу его из миллиона лиц. Ммм, почему? Да он странный. Первое, что бросается в глаза – его походка. Он не идёт, а будто плывёт. Ммм, и все движения у него плавные, округлые. И ещё он долго отвечает на какой-то вопрос. Ммм, не важно, какой это вопрос – сложный или простой. Он будет думать над этим вопросом. А пока он думает, то смотрит вам в глаза. Ммм, откуда я знаю, если не разговаривал с ним? Я наблюдал со стороны за его разговором. И разговор его не такой округлый, как движения тела. Ммм, он выдаёт несколько слов за раз, будто кидает их в воздух. И не понятно – закончил он или нет, ммм, свою реплику. Я не один раз был сторонним наблюдателем его разговоров. С ним часто, ммм, заговаривали люди – он представлял интерес, потому что был загадочным. А всякая тайна манит. Почему я не разговаривал? Ммм, он немного меня пугал. В его замкнутости было что-то тёмное и страшное. Даже не знаю, как лучше объяснить, потому что это уровень ощущений, ммм, интуиции. Не знаю. Я бы не хотел быть с ним знакомым, хорошо, что он не горит желанием обзавестись, ммм, друзьями. Что, простите? У меня много друзей и знакомых, много их и в подъезде, в котором живём. Я не замкнутый человек, но с этим, ммм, Дмитрием, не хочется приятельствовать. Он вроде бы ни с кем не общается плотно из подъезда, живёт особняком. Я же говорил, что он, ммм, и не особо стремится с кем-то общаться. Из него будто все вытягивают слова, даже самые простейшие. Он точно, ммм, не от мира сего.

3. ОГОНЬ И ЛЁД.

Мелькали мимо лица. Потом метро. Там тоже лица. Потом маршрутка. Там тоже лица. И в окне асфальт. Всю дорогу давит галстук. Уже шею натёр. Везде много людей. Хотя раннее утро. Попали в пробку. На дороге авария. Лобовое столкновение. Маршрутка медленно мимо. В окне порванный металл. Приковал взгляд к себе. Людей там не видно. Красно-синие отблески. Сдувшиеся подушки безопасности. На белой материи кровь. Глупая авария. Кто-то виноват. А кто-то нет. Но все пострадали. Помогают ли подушки? Их кто-то придумал. Сколько успело умереть?