Дом возле больницы - Валя Стиблова

— Собралась уже? — Голос у отца сегодня звучит глуше обычного.

Выходит мачеха, и Витя с виноватым видом бредет обратно к чемодану. Папа нарочито громко прикидывает, когда лучше ехать на вокзал. Витя склоняется над своими вещичками. На душе горько, слезы так и навертываются на глаза. Будь они с папой вдвоем, как хорошо они провели бы этот вечер! Мачеха не дает им погрустить: наливает отцу тарелку супу и весело рассказывает о последних проказах Властика.

У Лиды сегодня дежурство. Пришлось Вите самой управляться. Она долго не могла найти класс, где сдавали экзамены, а когда наконец шмыгнула в нужную дверь, аудитория встретила ее гнетущей тишиной. Учительница только что раскрыла сборник диктантов, и ручки напряженно застыли над чистыми листами.

Витя тихонько притворяет за собой дверь. Лицо с кулачок, ноги, в высоких ботинках на шнуровке, широко расставлены. Она похожа на потерявшегося жеребенка: испуг и удивление застыли в огромных глазах, глядящих то на учительский стол, то на сидящих за партами. «Какие же они все взрослые!» — думает Витя, разглядывая нарядные девичьи платья, сосредоточенные лица, и смущенно одергивает рукава.

— Эй ты, малявка, давай отсюда! — кричат с первой парты.

Сбитая с толку Витя вопросительно поворачивается к преподавателю. Та, нетерпеливо нахмурившись, кладет книгу на стол:

— Тебе что, девочка?

— Я… я на экзамен… — Витя подкупающе улыбается.

Строгая учительница оказалась приветливой:

— Тогда быстренько садись куда-нибудь!

С первых парт вслед Вите пренебрежительно щурятся. Витя спешит на свободное место рядом со светловолосой девушкой в голубом платье, похожей на дорогую рождественскую куклу. «Кукла» держится за живот и жалуется:

— Умрешь с этим экзаменом!

Учительница, в гладком темном платье с большим значком медсестры у воротника, испытующе оглядывает класс и медленно диктует:

— «Ураган неистовствовал в течение двух дней…»

Она поднимает взгляд на Витю, в глазах скрытая жалость. Среди рослых девиц эта малышка совсем теряется, эх ты, неоперившийся цыпленок! Бедная, она еще даже не начала писать. На первом же слове диктанта Витя вытягивает шею, вертится во все стороны, таращит на учительницу испуганные глаза.

— Что-нибудь непонятно?

— Я… я просто не знаю, что это такое, ну, этот…

— Ураган?

Впереди захихикали.

— Тише! — топает ногой учительница и склоняется над Витей. — Это ветер. Ветер большой разрушительной силы, — объясняет она терпеливо. — Как слышится, так и пиши.

— Ах, урага-ан, — тянет Витя понимающе и стукает себя по лбу, давая понять, что до нее дошло. А потом громко прыскает. — А я знаешь что думала? — толкает она локтем соседку по парте. — Представляешь, я спутала с обезьяной, ну, с этой… как ее… — Витя никак не может вспомнить нужное слово и хохочет, прикрывая рот маленькой ладошкой.

— Орангутан, что ли? — страдальчески закатывает глаза блондинка. — Эх ты, деревенщина…

В глазах учительницы проскакивает веселая искорка.

— Перестань болтать и пиши, — мягко одергивает она Витю.

Витя выводит большие круглые буквы, но еще с минуту никак не может успокоиться и тихонько хихикает.

— Ну и балда же я! — косится она на соседку.

Наконец, собравшись с мыслями, начинает писать, да так старательно и сосредоточенно, что даже прикусила кончик языка.

— «Земля покрылась снегом, леса посветлели, дома занесло…»

У Вити голова пошла кругом: ей вдруг вспомнилось, как Лида однажды вернула ей письмо, исчеркав его красным карандашом: ошибки были почти в каждом слове. «Твоя Витезслава», — подписалась тогда Витя. Кажется, только имя было написано правильно.

Разбор предложения, подлежащее, сказуемое… Девушки строчат, не поднимая голов. Витя в растерянности ерзает, снова трет и без того уже покрасневший нос. Окончательно запутавшись, начинает пририсовывать к буквам хитрые загогулины.

Учительница обходит парты, обеспокоенно морщит лоб над Витиной работой. «Говорила же, что не сдам», — отчаявшись, думает Витя и, вытянув ноги, чуть сползает со скамьи. Теперь ей все равно. Оперевшись затылком о заднюю парту, она глядит в потолок. Кто-то сердито толкает ее в спину. Опомнившись, Витя прыскает в ладонь и усаживается как положено. «Ох, Лида из-за меня стыда не оберется!» — сокрушенно думает она, и теперь ей хочется только одного: чтобы все поскорее закончилось.

А математика! Мамочки мои родные, ну и задачка! «Ученик отправился в школу, находящуюся на расстоянии 5,5 км. Он шел со скоростью 4 км в час в течение получаса, а затем ехал на телеге со средней скоростью 9 км в час. Сколько минут ученик ехал на телеге?» У Вити все в голове перемешалось. Ученик шел в школу. Ехал на телеге. Какая телега-то? Она представляет себе подводу, запряженную быками. Вот они с братьями Валоуховыми сидят на возу сена и дубасят друг друга портфелями. А может, на телеге везли свеклу? Витя видит себя сидящей сзади, свесившей ноги, острые зубы впиваются в свеклу: сладка ли?.. Начинается дождь, и она накидывает на себя мешок. На телеге! Легко сказать, на телеге, а поди сосчитай!

Учитель математики пан Вейвалка, пожилой седеющий человек с приветливым лицом, подбадривает ее улыбкой:

— Ничего, девочка, подумай как следует!

Витя беспомощно качает головой:

— В жизни не решу!

— Тогда попробуй хоть уравнения. — Пан Вейвалка обезоружен таким простодушием.

А вот это уже по ней. Такие примеры Витя решала сама, без подсказки, когда приходилось пропускать школу. Гусей пасла и на коленях писала. Витя с легкостью управляется с двумя уравнениями. Задумавшись было над третьим, быстро решает и его. Пан Вейвалка стоит рядом, согласно кивает головой и проводит ладонью по выгоревшим на солнце волосам девочки.

— Сколько же тебе лет? — спрашивает он негромко.

Залившись краской, Витя разводит руками:

— Четырнадцать уже…

Учитель смотрит на белесые мозолистые ладони маленьких рук, привыкших колоть дрова, и невольно переводит взгляд на ухоженные ногти блондинки в голубом платье. Лицо у нее румяное, как у куклы, волосы кокетливо взбиты. Задачу она решила правильно.

Наконец экзамен позади. Через несколько дней будет известно, кто принят в училище. Девушки медленно расходятся. Витя бредет по коридору, сквозь светлый пушок волос просвечивают ее красные от постоянного смущения уши. Идет молча. В голове смешались формулы, наречия, правописание «не» с глаголами. Все кругом взволнованно обмениваются впечатлениями, никто не обращает на Витю внимания. Только соседка по парте, откусив яблоко, безучастно спрашивает:

— Аттестат-то у тебя ничего?

В глазах Вити усмешка.

— Как же, целых два тройбана, — отвечает она напрямик.

Идущая перед ними стройная девушка с короткой мальчишеской стрижкой оборачивается и молча окидывает ее с ног до головы испытующим взглядом. Пропустив Витю вперед, она тихо шепчет блондинке, но Витя все равно слышит:

— Опять небось по блату какая-нибудь. И как ее только к экзамену допустили?

В коридоре Витю ждет Лида в белом халате. Она нетерпеливо обнимает сестренку за плечи:

— Ну как у тебя?

Витя сконфуженно надувает губы и опускает голову. Не зная, что сказать, цокает о кафельный пол подковками старых ботинок. Вдруг, вспомнив о чем-то, оживляется:

— Лида, как это — «по блату»? — И, поймав на себе недоуменный взгляд сестры, вспоминает наконец об экзамене: — Представляешь, я чуть не спутала ураган с орангутаном. — Витя легкомысленно хихикает.

— Ты лучше скажи, как работу написала, — настойчиво спрашивает Лида, в голосе ее слышится укоризна.

Витя смущенно ссутуливается, коротко пожимает плечами. Видно, недовольна собой:

— Пока не известно. Наверное, придется обратно в деревню ехать.

Лида вздыхает. Знала бы эта маленькая деревенская девочка, сколько о ней сегодня было разговоров! «В диктанте грубые Ошибки, — сокрушалась пани Чапова, принимавшая экзамен по чешскому. — А вдруг она на первом курсе вообще не будет успевать?» «Мелкота какая! Видно, кормят плохо», — качал головой участливый пан Вейвалка. Последнее слово было за директором. Сидя за большим письменным столом, она нерешительно крутила в руках карандаш: «Поймите, Лида, я бы рада вам помочь, но не лучше ли подождать еще годок?» — «Нет, прошу вас, только не это! — умоляла Лида. — Больше ее в Прагу не отпустят. Вы себе не представляете, чего мне стоило уговорить отца и мачеху. Не могу я ее там бросить. — Лида разволновалась не на шутку и добавила сквозь слезы: — Ведь света белого ребенок не видит…»

А теперь Лида смотрит на младшую сестренку, шагающую по-взрослому, степенно, чуть пружиня, и примирительно говорит:

— Ладно. Доживем до пятницы, там видно будет. А пока выкинь все это из головы.