Ветры Дюны - Брайан Герберт

Да, все это Джессика знала. Из-за опасных решений, которые принимал ее сын, из-за джихада он всегда подвергался реальной опасности погибнуть от руки убийцы.

– Но Пауль выжил, несмотря на заговор, из-за которого ослеп. Были еще покушения?

– Продолжение того же заговора, великая леди. Обвинения предъявлены штурману Гильдии и преподобной матери Гайус Элен Мохиам. – И добавил, словно вдогонку: – По приказу имперского регента Алии оба казнены, а с ними еще Корба, панегирист и организатор заговора против твоего сына.

Слишком много нового навалилось на Джессику. Мохиам казнена? Отношения Джессики с преподобной матерью были бурными, любовь и ненависть чередовались, как прилив и отлив.

Алия… теперь регент? Не Ирулан? Конечно, это правильно. Но если Алия правитель…

– Что с Чани, возлюбленной моего сына? И с принцессой Ирулан, его женой?

– Ирулан в заключении в Арракине, устанавливается степень ее участия в заговоре. Регент Алия не позволила казнить ее с остальными, но известно, что Ирулан была связана с заговорщиками. – Священник с трудом сглотнул. – Что касается Чани… она не перенесла рождения близнецов.

– Близнецов? – Джессика вскочила. Дети Пауля. – У меня есть внуки?

– Мальчик и девочка. Они здоровы и…

Оболочка спокойствия была опасно близка к разрушению.

– Ты не подумал сразу сообщить мне об этом? – Она пыталась собраться с мыслями. – Расскажи все, что мне нужно знать, не откладывая.

Кизара принялся рассказывать.

– Ты знаешь про гхолу – подарок Муад'Дибу от Тлейлаксу и Гильдии? Он оказался орудием убийства, созданным из мертвого тела верного слуги Атрейдесов.

Джессика слышала о гхоле, выращенном из клеток Дункана Айдахо, но всегда считала его чем-то вроде необычного актера или мима-жонглера.

– У Хейта внешность и манеры Дункана Айдахо, но не его память, – продолжал священник. – Он был запрограммирован убить Муад'Диба, но его истинная личность вышла на поверхность и подавила альтер-эго, и в результате этого он снова стал подлинным Дунканом Айдахо. Сейчас он помогает регенту империи Алии.

Вначале эта мысль поразила ее – Дункан снова жив и в сознании? – но потом Джессика вернулась к прежним вопросам.

– Довольно отвлекаться, Исбар. Мне нужны подробности о том, что произошло с моим сыном.

Священник продолжал держать голову склоненной, что приглушало его голос.

– Говорят, благодаря своему предвидению Муад'Диб знал, что ему предстоит, но никак не мог отвратить то, что называл «ужасным итогом». И это знание уничтожило его. Поговаривают, будто под конец он ослеп во всех смыслах, не мог видеть будущее и не снес горя. – Кизара помолчал, потом заговорил с большей уверенностью. – Но я верю, что Муад'Диб знал: время пришло, его зовет Шаи-Хулуд. Его душа в песках, в вечном единении с пустыней.

Гурни боролся с горем и гневом, сжимал и разжимал кулаки.

– И вы – все – позволили ему, слепому, уйти в дюны?

– Так поступают фримены, Гурни, – сказала Джессика.

Исбар распрямился.

– Никто не может «позволить» Муад'Дибу, Гурни Халлек. Он знает волю Бога. Нам не понять причины его поступков.

Гурни не позволил так легко уйти от этой темы.

– Проводились ли поиски? Вы пытались найти его? Нашли ли тело?

– Множество орнитоптеров летало над пустыней, и много следопытов вышли в пески. Увы, Муад'Диб исчез.

Исбар почтительно поклонился.

Гурни повернулся к Джессике, глаза его сверкали.

– Пауль хорошо знал пустыню, миледи, он мог выжить. Мог найти путь.

– Нет, если не хотел. – Джессика покачала головой и пристально посмотрела на священника. – А Стилгар? Каково его участие в этом?

– Верность Стилгара вне подозрений. Колдун Бене Гессерит Корба и представитель Гильдии умерли от его руки. Он на Дюне, как связник с фрименами.

Джессика попыталась представить смятение, охватившее империю.

– Когда же все это произошло? Когда Пауля видели в последний раз?

– Двадцать семь дней назад, – ответил Исбар.

Гурни изумленно взревел:

– Почти месяц! Во имя бездонного ада, почему вы добирались сюда так долго?

Священник попятился от разгневанного Гурни и наткнулся на людей из своей свиты.

– Нужно было провести подобающую подготовку и собрать соответствующую по важности группу. А также получить большой гильдейский корабль, чтобы доставить ужасную весть.

На Джессику сыпались удар за ударом. Двадцать семь дней – а она ничего не знала, ни о чем не догадывалась. Как могла она не почувствовать, что потеряла сына?

– Есть еще одно, миледи, и мы все встревожены этим, – добавил Исбар. – Бронсо Иксианский продолжает распространять ложь и ересь. Когда-то при жизни Муад'Диба он был пленен, но бежал из камеры смертника. И теперь известие о смерти твоего сына приободрило его. Его святотатственные писания оскверняют память Муад'Диба. Он распространяет послания и памфлеты, старается лишить Муад'Диба его величия. Нужно остановить его, миледи. Как мать святого императора, ты…

Джессика оборвала его.

– Мой сын мертв, Исбар. Бронсо распространяет свою клевету уже семь лет, и вы не смогли его остановить – поэтому его высказывания вряд ли новость. У меня нет времени на пустые разговоры. – Она неожиданно встала. – Аудиенция окончена.

Да, меня преследуют воспоминания, но не все они печальны. Я вспоминаю много веселых моментов с Паулем Атрейдесом – обратите внимание, с Паулем, а не с Муад'Дибом. И, думая сейчас об этих временах, я похожу на человека, побывавшего на многих прекрасных пиршествах.

Гурни Халлек. Воспоминания призрака (неоконченная песня)

Чуя добычу, собаки бежали вперед, и Гурни с ними. Холодный утренний воздух жег легкие; Гурни пробивался сквозь кустарник, подсознательно пытаясь сбежать от опустошающих новостей.

Мускулистые псы с золотисто-зелеными глазами, умные, широкогрудые; зрение у них острое, орлиное, и еще более острый нюх. Защищенные густой рыжевато-серой шерстью, собаки с плеском преодолевали болотистые лужи, продирались сквозь траву пампасов и выли, как хор, выступающий перед глухонемыми. В их поведении чувствовалась радость охоты.

Гурни любил своих псов. Много лет назад у него были другие шесть собак, но их пришлось прикончить, когда они подцепили вирус огненной крови. Сама Джессика подарила ему этих щенков, и Гурни не хотел снова установить рискованную эмоциональную связь, не хотел привязываться к собакам, вспоминая, какую боль принесло ему то расставание.

Эта прежняя печаль ничто в сравнении с тем, что он испытывает сейчас. Пауль Атрейдес, его молодой хозяин, мертв…

Гурни, спотыкаясь, продолжал бежать за собаками. Он остановился перевести дух, закрыл на мгновение глаза и снова побежал за лающими псами. Охота не слишком его интересовала, но ему нужно было уйти из замка, от Джессики и особенно от Исбара и его кизаратского окружения. Он не хотел рисковать тем, что сорвется и утратит контроль над собой.

Большую часть жизни Гурни Халлек служил дому Атрейдесов. Еще до рождения Пауля он помогал сбросить власть Тлейлаксу и вернуть дому Верниусов власть над Иксом; во время Войны Убийц он сражался на стороне герцога Лето против виконта Моритани; он пытался защитить Атрейдесов от предательства Харконнена на Арракисе и все годы недавнего джихада служил Паулю, пока не ушел в отставку и не вернулся сюда, на Каладан. Ему следовало знать, что трудности не кончились.

И вот Пауля не стало. Молодой хозяин ушел в пустыню… одинокий и слепой. Гурни не было с ним рядом. И он пожалел, что не остался на Дюне вопреки своему отвращению к бесконечным бойням. Как он был эгоистичен, отказавшись от джихада и от своей ответственности! Пауль Атрейдес, сын герцога Лето, в своей эпической борьбе нуждался в нем, а Гурни в минуту нужды повернулся к нему спиной.

«Как забыть это, преодолеть стыд?»

Пробираясь сквозь заросли мокрой болотной травы, он вдруг увидел лающих собак: взъерошенный серый болотный заяц втиснулся в трещину под известняковым уступом. Семь собак сидели на земле, ожидая Гурни; все их внимание было сосредоточено на том месте, где сидел испуганный, но не способный убежать заяц.

Гурни достал пистолет и одним выстрелом в голову быстро и безболезненно убил зайца. Потом вытащил теплую дергающуюся тушку. Послушные псы наблюдали за ним, в топазовых глазах блестело предвкушение. Гурни бросил зайца на землю; по его знаку собаки набросились на свежую добычу, разрывая мясо так, словно много дней не ели. Быстрое, хищное насилие.

В памяти Гурни возникли кровавые поля джихада, и он заставил себя отогнать эти картины, перенести их в прошлое, где им место.

Но другие воспоминания он не мог подавить, не мог забыть о том, что напоминало ему о Пауле, и чувствовал, как его душа воина распадается, рушится. Пауль, который был такой огромной, невосполнимой частью его жизни, растаял на просторах пустыни, как всадник-фримен, спасающийся от Харконнена. Но на этот раз Пауль не вернется.